Внимание!
суббота, 03 февраля 2018
Всем привет, с вами один из тех извращенцев, которые испытывают нездоровую тягу к фандому, который лег и лежит. Это не помешает мне двигать его и... кхм, пихать ему фесты.
Вашему вниманию, дорогие, предлагается кинк-челлендж - фест, который рассчитан на определенное количество дней, в каждый из которых происходит выкладка по определенной теме из списка, который будет обнародован в самом начале феста. Вдохновил меня goretober фест, правила которого можно прочитать вот здесь, мы же адаптируем их в соответствии с нашей тематикой.
Челлендж очень хорош тем, что у него нет ограничений по формам исполнения. Это может быть что угодно: арты, тексты, видео, стихи,печёные хуи хэндмейд и крафт, косплей и куклокосплей, а так же все, что придет в голову.
Хотелось бы также отметить, что фест планируется все-таки по сексуальным и девиантным кинкам, а не на какие-то ситуации.
Хотелось бы сначала провести небольшое предварительное исследование среди фандома: кому этот фест будет интересен, кто предположительно хочет участвовать. Поэтому я прошу вас в комментариях к этому посту написать от вашего ника мини-заявку на участие в следующей форме:
Если вы стесняетесь написать кинки от своего ника, то мы можем сделать отдельный пост, где от гостевого логина произведем добор кинков для тем.
И еще важный момент: нужно определиться с длительностью челленджа. Поэтому здесь я прикручиваю голосование, чтобы мы смогли прикинуть. Также, не стесняйтесь вносить свои предложения, которые конечно могут быть рассмотрены.
код
Вашему вниманию, дорогие, предлагается кинк-челлендж - фест, который рассчитан на определенное количество дней, в каждый из которых происходит выкладка по определенной теме из списка, который будет обнародован в самом начале феста. Вдохновил меня goretober фест, правила которого можно прочитать вот здесь, мы же адаптируем их в соответствии с нашей тематикой.
Челлендж очень хорош тем, что у него нет ограничений по формам исполнения. Это может быть что угодно: арты, тексты, видео, стихи,
Хотелось бы также отметить, что фест планируется все-таки по сексуальным и девиантным кинкам, а не на какие-то ситуации.
Хотелось бы сначала провести небольшое предварительное исследование среди фандома: кому этот фест будет интересен, кто предположительно хочет участвовать. Поэтому я прошу вас в комментариях к этому посту написать от вашего ника мини-заявку на участие в следующей форме:
Если вы стесняетесь написать кинки от своего ника, то мы можем сделать отдельный пост, где от гостевого логина произведем добор кинков для тем.
И еще важный момент: нужно определиться с длительностью челленджа. Поэтому здесь я прикручиваю голосование, чтобы мы смогли прикинуть. Также, не стесняйтесь вносить свои предложения, которые конечно могут быть рассмотрены.
Вопрос: Как долго идти челленджу?
| 1. Неделька - 7 грехов | 6 | (31.58%) | |
| 2. 10 дней - 10 греховных заповедей | 1 | (5.26%) | |
| 3. 13 дней - чертова дюжина | 1 | (5.26%) | |
| 4. МЕСЯЦ - я за хардкор | 4 | (21.05%) | |
| 5. Мое предложение добавлю к заявке в комментах | 0 | (0%) | |
| 6. Фест ненужэн | 0 | (0%) | |
| 7. Кнопуля для читателя | 7 | (36.84%) | |
| Всего: | 19 | ||
@темы: Организационное, Кинк-челлендж
пятница, 08 декабря 2017
среда, 02 августа 2017
Не проходите мимо!
Вопрос: ?
| 1. Интересно | 24 | (96%) | |
| 2. Неинтересно | 1 | (4%) | |
| Всего: | 25 | ||
@темы: Организационное
среда, 28 июня 2017
воскресенье, 18 июня 2017
Название: Ниган знает
Автор: Джейн.О
Бета: Radioactive Scorpion
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Ниган, Рик
Категория: слэш
Саммари: Ниган - мудак и пытается на свой мудацкий лад ухаживать за Риком.
читать дальшеНиган привык жить с чувством, что он знает, что там, за поворотом.
Подъём. Пробежка. Люсиль, сонная, в потёртом плюшевом халате, подаёт завтрак, как примерная жёнушка; она вообще очень старается быть идеальной жёнушкой, и нельзя сказать, что ей это не удаётся.
Работа и малолетние изнеженные пиздюки, которых он пытается научить хоть чему-то, но, поскольку они уже безнадёжно испорчены своими родителями (дорогая тачка и модная стрижка прилагаются), Нигану приходится быть жёстким. Хотя… он ведь их не бьёт, верно? А от пары матюгов ещё никто не умирал.
Ниган знает, что директор, бесхребетный слизняк, будет возмущённо раздувать волосатые ноздри, но даже голоса не повысит, только умоляюще сложит потные пухлые ладошки и попросит войти в его положение и быть терпимее к детям.
Ниган знает, что вечером пойдёт к любовнице, а она встретит его разряженная во что-то кричащее, шуршащее, кружевное и нелепое. На ноги обязательно натянет чулки, и резинки будут врезаться в рыхловатые бёдра. Но ни вульгарность, ни лишний вес не помешают Нигану трахнуть её сразу в прихожей, у вешалки, заваленной рекламными проспектами, а потом ещё разочек в спальне. После секса она будет картинно переводить дух и жаловаться, что он грубое животное и скотина и что синяки и следы от засосов теперь не замажешь ни одним кремом, а он, довольно ухмыляясь, потреплет её по заду и скажет что-то вроде:
— Ты просто меня с ума сводишь, детка.
Ниган знает, что его, провонявшего сексом, чужими духами, чужим домом, встретит Люсиль; на ней будет всё тот же плюшевый халат, а на кухне под вышитой накрахмаленной салфеткой будет ужин. И Люсиль сядет напротив, подперев подбородок руками, и будет смотреть глазами побитой собаки и говорить о разной херне: кто-то родился, кто-то женился, кто-то умер, но она никогда не спросит:
— Где ты был?
— Кого ты трахал?
— Да как ты смеешь так со мной обращаться, эгоистичный мудак?!
Он с аппетитом ест свой ужин — после хорошего секса аппетит у него просто отличный, — делает вид, что слушает её, кивает, угукает, называет «милой» и «дорогой» и совершенно точно знает, что, кого бы он ни трахал на стороне и как бы поздно ни приходил домой, она ничегошеньки ему не скажет, не взбрыкнёт. Во-первых, от таких мужиков, как он, не уходят. А во-вторых, идеальные жёнушки стремятся сохранить свой идеальный брак любой ценой, ну, или видимость идеального брака, что, в общем-то, для таких, как она, одно и то же.
Ниган знает, что Люсиль умрёт ещё до того, как врач с профессионально отработанным сочувствием разведёт руки и покачает головой. Знает. Но ей он этого не скажет.
Когда миру приходит пиздец и все начинают задаваться одними и теми же бесполезными вопросами: что происходит? куда смотрит правительство? что теперь делать? — он знает. Происходит полная хуйня, правительству насрать, надо выжить любой ценой. И он выживает.
Жить становится интересней; никто больше не мешает ему ломать и перекраивать перепуганных, растерянных, пришедших к нему за защитой людей на свой лад, и Ниган взамен мира разрушенного и сожранного строит себе собственный мирок, в котором единолично правит. Вскоре он подминает под себя чей-то чужой любовно выпестованный мир, потом ещё один, и ещё.
Ниган знает, что будет дальше. Его возненавидят, затем смирятся, примут как неизбежное зло, привыкнут и в конце концов преклонятся.
А потом какие-то отчаянные сорвиголовы убивают его людей на его базе! И Ниган не знает, кто эти резвые мудаки. Они убивают ещё одну его команду, а потом ещё одну, а Ниган всё ещё не знает, мать вашу, кто такой бесстрашный и безмозглый завёлся в его краях. Он с азартом планирует, как загонит этих залётных молодцев, и сам участвует в погоне, чувствуя зуд в мышцах.
Операция проходит как по маслу: сначала они ловят шоколадку с дредами, потом заросшего бомжа и трясущегося жирдяя, следом на полянку выгоняют остальных. Пока Саймон ровным полукругом усаживает несчастных тупиц, Ниган внимательно рассматривает их из окна фургона, удивляясь, как такая убогая компания смогла наделать столько шума? Пацан в дурацкой шляпе, азиат, беременная, ещё одна шоколадка, тощая девка, которая весит, наверное, килограмм сорок, если её хорошенько намочить, и рыжий амбал с дурацкими усами. А потом Ниган видит его, и всё сходится.
Рик, его зовут Рик. Он, как и остальные, стоит на коленях, но каким-то образом умудряется смотреть на ниганов сверху вниз. Ниган хорошо знает этот взгляд, так смотрят на будущую жертву, прикидывая, как бы так половчее извернуться, чтобы поудобней вцепиться в глотку. Из фургона не видно, высокий он или нет, но Ниган уверен, что нет. Не такой высокий, как он сам, не такой мощный, как этот рыжий, но именно он делает из группы раздолбаев настоящую команду; он тот цементный раствор, тот суперклей, что не даёт этим неудачникам сдаться и начать оплакивать свои жалкие бесполезные жизни. Рик утешающе гладит по плечу беременную, кивает амбалу, беспокойно смотрит на пацана.
Хорош… Правда хорош. Ниган понимает, что не дышит, в прямом смысле слова задержал дыхание, любуясь своим будущим ниганом. Он тут же решает, что не будет убивать всех этих людей, да ладно, он половину не тронет. Такие ребята, как Рик, тяжело переживают потерю своих, а портить отношения с самого начала не хочется.
Поразмыслив, Ниган решает, что ни беременную, ни пацана тоже убивать нельзя. Это немного жаль, потому что даже самые тупые после убийства детей понимали, как теперь всё устроено в этом новом прекрасном мире, но Рик… Рик не оценит радикальность метода.
Что ж, пришло время познакомиться поближе?
Впоследствии Ниган признаёт, что это было самое романтичное, мать его, знакомство в его жизни. Ни в одной слезливой мелодраме, ни в одной голливудской комедии не было ничего подобного. Как Рик, стоя на коленях, следил за его битой! Как замирал, не дыша, когда Люсиль останавливалась перед чьим-то побелевшим от ужаса лицом!
Нигану приходится постараться, не хочется убивать кого-то близкого и причинять Рику боль, ну, то есть слишком сильную боль. Поэтому постепенно отпадают обе шоколадки, бомж и тощая. Ниган колеблется между амбалом и жирдяе; рыжий просто ближе стоит. Ничего личного, как говорится.
Ох как Рика трясёт, сколько ненависти во взгляде, такой бешеной, такой искренней; на Нигана давненько не смели так смотреть, да и смотрели хоть когда-нибудь?
— Я убью тебя. Не сегодня. Может, даже не завтра. — После этих слов, произнесённых с холодной отчаянной решимостью, Нигана захлёстывает восхищение. Он восторженно цокает, вглядываясь в голубые, горящие ненавистью глаза, и откровенно любуется Риком.
Потом у них прогулка на машине. А потом Ниган поближе знакомится с пацанчиком в шляпе; надо же, как похож на отца, хотя, конечно, ещё не дотягивает. Он не калечит мальчишку, поскольку Рик издаёт просто восхитительные хрипловатые бессвязные звуки, обещая слушаться, и принадлежать, и почитать в горе и радости, в болезни и здравии… Ну, может, последнее Ниган и додумал немного.
Яснее-ясного, что Рика он не то чтобы не сломал, даже не поцарапал, поэтому забирает бомжа с собой как гарантию хорошего поведения и уезжает, милосердно давая Рику время прийти в себя после знакомства.
— Неделя, — говорит он себе, — я дам ему неделю.
И не выдерживает: слишком уж хочется увидеть Рика, услышать его голос.
— Ты дал нам неделю, — холодно говорит Рик.
— Я соскучился, — откровенно признаётся Ниган, Рик ожидаемо не верит, смотрит волком. Ниган старается быть вежливым: он не убивает пацана (опять!), не забирает еду, не убивает толстуху, не углядевшую за оружием. Как воспитанный человек, выражает соболезнования по поводу скоропостижной, но предсказуемой смерти беременной.
— Это целиком вина Дэрила, — терпеливо объясняет он, хотя ненавидит объяснять очевидные вещи. Чёрт, да он даже даёт Рику подержать Люсиль.
Бесполезно, похоже, Рик не понимает, что за ним практически ухаживают!
— Я только что забил свой болт тебе в глотку, — доверительно понижает голос Ниган, улыбаясь на прощанье; незачем остальным знать об их отношениях.
Он говорит это, потому что хочет, чтобы Рик обдумал, так сказать, перспективу, но сам потом не может выбросить из головы образ его, стоящего на коленях между его широко раздвинутых ног. Он не станет слишком давить в их первый раз, позволит Рику пользоваться руками и, разумеется, не станет забивать член в глотку сразу, бога ради, он же не животное! Потом, когда Рик пообвыкнется… А для начала ему просто хватит обветренных губ, обхвативших головку, и языка, скользящего аж до яиц, и того, как Рик будет на него смотреть… Интересно, а как Рик будет выглядеть, когда губы у него окажутся растянуты хуем? Какой у него будет взгляд?
Обманывать себя Ниган перестаёт сразу: у него стоит на Рика, и стоит крепко. И ему не надо, чтобы Рик стал очередным ниганом и преклонился, ему надо, чтобы Рик, обалденный, горячий, полыхающий ненавистью, как лихорадкой, Рик стал его личным Риком.
Его не смущает, что Рик — мужик не особо молодой и женственного в нём нет ни капли, кого ебут условности? У него шесть шалашовок, которых он называет жёнами, и это никого не тревожит! Ниган знает, что он может выебать любую деваху в святилище, любого парня — никто и не пикнет, даже посмотреть с неодобрением не посмеют, сглотнут и утрутся.
Сначала у них с Риком всё прекрасно: Рик искренне его ненавидит и не особо умело свою ненависть скрывает, а потом… потом Нигану становится этого мало. Они ведь похожи, в общем-то. Оба знают, что такое выжить и тащить за собой более слабых и менее приспособленных. Они могли бы, ну, поговорить для начала. Надо как-то показать, что Ниган готов к развитию отношений; он даже готов вернуть бомжа этого, Дэрила, хотя Дуайт прикипел к нему всей душой, когда сын Рика так удачно пытается его убить.
Ниган возвращает пацана и, пользуясь случаем, осматривается в доме, недовольно подмечая в спальне две подушки и два матраса. Что ж… не ждал же он, что такой роскошный мужик будет дрочить в кулак одинокими ночами.
Он терпеливо ждёт Рика, пытается наладить контакт с пацаном (безуспешно:тот по-отцовски злобно сверкает единственным глазом и булькает, словно закипающий чайник) и дочкой (оказывается, дети могут быть милыми), готовит спагетти, флиртует с толстухой, убивает блондинистого хитровыделанного хлыща. Время летит быстро, когда ты занят, но, стоит Рику наконец появиться, всё идёт не по плану.
Рик не ценит его долготерпение, деликатность и готовность помочь. Рик смотрит устало и презрительно бросает в лицо:
— Твоё барахло у ворот. Забирай и проваливай.
И Ниган понимает, что он стал просто злом, просто проблемой, с которой надо разобраться или пережить — неважно. Он перестал быть кем-то, теперь он что-то… Наверное, Рик привык к подобному на работе; полицейские видят много дерьма, но не всё воспринимают лично. Вышел из участка — всю случившуюся херню оставил на рабочем столе, вернёмся к ней завтра в восемь ноль-ноль.
Такое отношение обидно, даже оскорбительно, но сдаваться Ниган не собирается. Любого можно зацепить, у всех есть болевая точка, что-то очень-очень личное, глубинное, сокровенное. Нигану кажется, что, когда он найдёт этот заветный рычажок, всё пойдёт как по маслу. Он приезжает в Александрию почти каждый день, прогуливается по чистеньким улочкам, сидит на уютной террасе Рика, инспектирует кладовую, медицинский кабинет и гаражи, но всё зря. Рик смотрит словно бы сквозь него, отвечает на вопросы, отдаёт всё по первому требованию, но и только. Единственное, к чему он проявляет интерес, — это к судьбе толстого умника и упрямого бомжа. Особенно бомжа, вот про него-то Рик спрашивает каждый раз. Даже обмен предлагал, бери, мол, что хочешь, отдай назад Дэрила.
— Только в обмен на танк, — шутит Ниган, но Рик кивает вполне себе серьёзно, и Ниган подозревает, что он и впрямь надеется найти в местных лесах чудом завалявшийся танк.
В остальном же Рик сух, безразличен, словно с налоговым агентом беседует.
— Твой Дэрил — теперь моя сучка, — говорит Ниган в один из визитов. Против обыкновения он первый завёл разговор об упрямом бомже. — Не понимаю, Рик, что такого особенного ты в нём нашёл? Я его видел, я с ним говорил, чёрт, да я поимел его… — Он хочет сказать, что поимел его, посадив в конуру и заставив жрать собачий корм, но слова застревают в глотке, потому что от Рика шибает такой яростью, какой Ниган не чувствовал, когда перемалывал в фарш голову того забавного азиата. Он жадно вглядывается в искажённое ненавистью, ревностью и страданием лицо; Рик даже не понимает, что выдаёт себя, а может, и понимает, но ему плевать.
— Ага… Поимел. — Ниган тянет слова, словно пробуя их на вкус и давая распробовать Рику. — Он такой упрямый, твой Дэрил. Или уже мой? Орал сначала, вырывался, потом уже просто скулил, как и полагается хорошей сучке.
Лицо Рика — посмертная маска, на которой горят льдисто-голубые глаза, и смотрит он теперь на Нигана, и видит он перед собой не какое-то обобщённое зло, он видит соперника, самца, который пришёл и посягнул на чужое. Ниган чувствует холодный оценивающий взгляд: Рик заново видит его лицо, губы, руки. Понятно, о чём он думает: пытается представить чужие руки и губы на теле своего Дэрила, а точнее, пытается не представлять, но бесполезно: такие картинки сами лезут в мозг.
Невыполнимая задачка: постарайтесь в течение четырёх минут не думать, как вашего любовника трахает другой.
— Мне, пожалуй, пора, до скорого, Рик. — Ниган идёт к воротам, довольно улыбаясь: сегодня Рик будет думать о нём, а точнее, о нём и о Дэриле. Рик будет спрашивать себя: трахнет ли Ниган Дэрила сегодня? Или подождёт завтра? И станет ли Дэрил кричать и вырываться? Или будет терпеть, упрямо жмурясь, прерывисто выдыхая сквозь зло стиснутые зубы? Может быть, Рик спросит себя, какой у Нигана член? Большой? И причинит ли Ниган боль Дэрилу своим большим членом?
Ниган не знает, что будет дальше, но уверен, что его ждёт нечто увлекательное.
Заводя машину, он размышляет о том, что стоит приглядеться повнимательней к Дэрилу, раз уж он для Рика так важен и он в нём что-то нашёл. Ниган должен понять, что именно. Пока он этого не знает.
Автор: Джейн.О
Бета: Radioactive Scorpion
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Ниган, Рик
Категория: слэш
Саммари: Ниган - мудак и пытается на свой мудацкий лад ухаживать за Риком.
читать дальшеНиган привык жить с чувством, что он знает, что там, за поворотом.
Подъём. Пробежка. Люсиль, сонная, в потёртом плюшевом халате, подаёт завтрак, как примерная жёнушка; она вообще очень старается быть идеальной жёнушкой, и нельзя сказать, что ей это не удаётся.
Работа и малолетние изнеженные пиздюки, которых он пытается научить хоть чему-то, но, поскольку они уже безнадёжно испорчены своими родителями (дорогая тачка и модная стрижка прилагаются), Нигану приходится быть жёстким. Хотя… он ведь их не бьёт, верно? А от пары матюгов ещё никто не умирал.
Ниган знает, что директор, бесхребетный слизняк, будет возмущённо раздувать волосатые ноздри, но даже голоса не повысит, только умоляюще сложит потные пухлые ладошки и попросит войти в его положение и быть терпимее к детям.
Ниган знает, что вечером пойдёт к любовнице, а она встретит его разряженная во что-то кричащее, шуршащее, кружевное и нелепое. На ноги обязательно натянет чулки, и резинки будут врезаться в рыхловатые бёдра. Но ни вульгарность, ни лишний вес не помешают Нигану трахнуть её сразу в прихожей, у вешалки, заваленной рекламными проспектами, а потом ещё разочек в спальне. После секса она будет картинно переводить дух и жаловаться, что он грубое животное и скотина и что синяки и следы от засосов теперь не замажешь ни одним кремом, а он, довольно ухмыляясь, потреплет её по заду и скажет что-то вроде:
— Ты просто меня с ума сводишь, детка.
Ниган знает, что его, провонявшего сексом, чужими духами, чужим домом, встретит Люсиль; на ней будет всё тот же плюшевый халат, а на кухне под вышитой накрахмаленной салфеткой будет ужин. И Люсиль сядет напротив, подперев подбородок руками, и будет смотреть глазами побитой собаки и говорить о разной херне: кто-то родился, кто-то женился, кто-то умер, но она никогда не спросит:
— Где ты был?
— Кого ты трахал?
— Да как ты смеешь так со мной обращаться, эгоистичный мудак?!
Он с аппетитом ест свой ужин — после хорошего секса аппетит у него просто отличный, — делает вид, что слушает её, кивает, угукает, называет «милой» и «дорогой» и совершенно точно знает, что, кого бы он ни трахал на стороне и как бы поздно ни приходил домой, она ничегошеньки ему не скажет, не взбрыкнёт. Во-первых, от таких мужиков, как он, не уходят. А во-вторых, идеальные жёнушки стремятся сохранить свой идеальный брак любой ценой, ну, или видимость идеального брака, что, в общем-то, для таких, как она, одно и то же.
Ниган знает, что Люсиль умрёт ещё до того, как врач с профессионально отработанным сочувствием разведёт руки и покачает головой. Знает. Но ей он этого не скажет.
Когда миру приходит пиздец и все начинают задаваться одними и теми же бесполезными вопросами: что происходит? куда смотрит правительство? что теперь делать? — он знает. Происходит полная хуйня, правительству насрать, надо выжить любой ценой. И он выживает.
Жить становится интересней; никто больше не мешает ему ломать и перекраивать перепуганных, растерянных, пришедших к нему за защитой людей на свой лад, и Ниган взамен мира разрушенного и сожранного строит себе собственный мирок, в котором единолично правит. Вскоре он подминает под себя чей-то чужой любовно выпестованный мир, потом ещё один, и ещё.
Ниган знает, что будет дальше. Его возненавидят, затем смирятся, примут как неизбежное зло, привыкнут и в конце концов преклонятся.
А потом какие-то отчаянные сорвиголовы убивают его людей на его базе! И Ниган не знает, кто эти резвые мудаки. Они убивают ещё одну его команду, а потом ещё одну, а Ниган всё ещё не знает, мать вашу, кто такой бесстрашный и безмозглый завёлся в его краях. Он с азартом планирует, как загонит этих залётных молодцев, и сам участвует в погоне, чувствуя зуд в мышцах.
Операция проходит как по маслу: сначала они ловят шоколадку с дредами, потом заросшего бомжа и трясущегося жирдяя, следом на полянку выгоняют остальных. Пока Саймон ровным полукругом усаживает несчастных тупиц, Ниган внимательно рассматривает их из окна фургона, удивляясь, как такая убогая компания смогла наделать столько шума? Пацан в дурацкой шляпе, азиат, беременная, ещё одна шоколадка, тощая девка, которая весит, наверное, килограмм сорок, если её хорошенько намочить, и рыжий амбал с дурацкими усами. А потом Ниган видит его, и всё сходится.
Рик, его зовут Рик. Он, как и остальные, стоит на коленях, но каким-то образом умудряется смотреть на ниганов сверху вниз. Ниган хорошо знает этот взгляд, так смотрят на будущую жертву, прикидывая, как бы так половчее извернуться, чтобы поудобней вцепиться в глотку. Из фургона не видно, высокий он или нет, но Ниган уверен, что нет. Не такой высокий, как он сам, не такой мощный, как этот рыжий, но именно он делает из группы раздолбаев настоящую команду; он тот цементный раствор, тот суперклей, что не даёт этим неудачникам сдаться и начать оплакивать свои жалкие бесполезные жизни. Рик утешающе гладит по плечу беременную, кивает амбалу, беспокойно смотрит на пацана.
Хорош… Правда хорош. Ниган понимает, что не дышит, в прямом смысле слова задержал дыхание, любуясь своим будущим ниганом. Он тут же решает, что не будет убивать всех этих людей, да ладно, он половину не тронет. Такие ребята, как Рик, тяжело переживают потерю своих, а портить отношения с самого начала не хочется.
Поразмыслив, Ниган решает, что ни беременную, ни пацана тоже убивать нельзя. Это немного жаль, потому что даже самые тупые после убийства детей понимали, как теперь всё устроено в этом новом прекрасном мире, но Рик… Рик не оценит радикальность метода.
Что ж, пришло время познакомиться поближе?
Впоследствии Ниган признаёт, что это было самое романтичное, мать его, знакомство в его жизни. Ни в одной слезливой мелодраме, ни в одной голливудской комедии не было ничего подобного. Как Рик, стоя на коленях, следил за его битой! Как замирал, не дыша, когда Люсиль останавливалась перед чьим-то побелевшим от ужаса лицом!
Нигану приходится постараться, не хочется убивать кого-то близкого и причинять Рику боль, ну, то есть слишком сильную боль. Поэтому постепенно отпадают обе шоколадки, бомж и тощая. Ниган колеблется между амбалом и жирдяе; рыжий просто ближе стоит. Ничего личного, как говорится.
Ох как Рика трясёт, сколько ненависти во взгляде, такой бешеной, такой искренней; на Нигана давненько не смели так смотреть, да и смотрели хоть когда-нибудь?
— Я убью тебя. Не сегодня. Может, даже не завтра. — После этих слов, произнесённых с холодной отчаянной решимостью, Нигана захлёстывает восхищение. Он восторженно цокает, вглядываясь в голубые, горящие ненавистью глаза, и откровенно любуется Риком.
Потом у них прогулка на машине. А потом Ниган поближе знакомится с пацанчиком в шляпе; надо же, как похож на отца, хотя, конечно, ещё не дотягивает. Он не калечит мальчишку, поскольку Рик издаёт просто восхитительные хрипловатые бессвязные звуки, обещая слушаться, и принадлежать, и почитать в горе и радости, в болезни и здравии… Ну, может, последнее Ниган и додумал немного.
Яснее-ясного, что Рика он не то чтобы не сломал, даже не поцарапал, поэтому забирает бомжа с собой как гарантию хорошего поведения и уезжает, милосердно давая Рику время прийти в себя после знакомства.
— Неделя, — говорит он себе, — я дам ему неделю.
И не выдерживает: слишком уж хочется увидеть Рика, услышать его голос.
— Ты дал нам неделю, — холодно говорит Рик.
— Я соскучился, — откровенно признаётся Ниган, Рик ожидаемо не верит, смотрит волком. Ниган старается быть вежливым: он не убивает пацана (опять!), не забирает еду, не убивает толстуху, не углядевшую за оружием. Как воспитанный человек, выражает соболезнования по поводу скоропостижной, но предсказуемой смерти беременной.
— Это целиком вина Дэрила, — терпеливо объясняет он, хотя ненавидит объяснять очевидные вещи. Чёрт, да он даже даёт Рику подержать Люсиль.
Бесполезно, похоже, Рик не понимает, что за ним практически ухаживают!
— Я только что забил свой болт тебе в глотку, — доверительно понижает голос Ниган, улыбаясь на прощанье; незачем остальным знать об их отношениях.
Он говорит это, потому что хочет, чтобы Рик обдумал, так сказать, перспективу, но сам потом не может выбросить из головы образ его, стоящего на коленях между его широко раздвинутых ног. Он не станет слишком давить в их первый раз, позволит Рику пользоваться руками и, разумеется, не станет забивать член в глотку сразу, бога ради, он же не животное! Потом, когда Рик пообвыкнется… А для начала ему просто хватит обветренных губ, обхвативших головку, и языка, скользящего аж до яиц, и того, как Рик будет на него смотреть… Интересно, а как Рик будет выглядеть, когда губы у него окажутся растянуты хуем? Какой у него будет взгляд?
Обманывать себя Ниган перестаёт сразу: у него стоит на Рика, и стоит крепко. И ему не надо, чтобы Рик стал очередным ниганом и преклонился, ему надо, чтобы Рик, обалденный, горячий, полыхающий ненавистью, как лихорадкой, Рик стал его личным Риком.
Его не смущает, что Рик — мужик не особо молодой и женственного в нём нет ни капли, кого ебут условности? У него шесть шалашовок, которых он называет жёнами, и это никого не тревожит! Ниган знает, что он может выебать любую деваху в святилище, любого парня — никто и не пикнет, даже посмотреть с неодобрением не посмеют, сглотнут и утрутся.
Сначала у них с Риком всё прекрасно: Рик искренне его ненавидит и не особо умело свою ненависть скрывает, а потом… потом Нигану становится этого мало. Они ведь похожи, в общем-то. Оба знают, что такое выжить и тащить за собой более слабых и менее приспособленных. Они могли бы, ну, поговорить для начала. Надо как-то показать, что Ниган готов к развитию отношений; он даже готов вернуть бомжа этого, Дэрила, хотя Дуайт прикипел к нему всей душой, когда сын Рика так удачно пытается его убить.
Ниган возвращает пацана и, пользуясь случаем, осматривается в доме, недовольно подмечая в спальне две подушки и два матраса. Что ж… не ждал же он, что такой роскошный мужик будет дрочить в кулак одинокими ночами.
Он терпеливо ждёт Рика, пытается наладить контакт с пацаном (безуспешно:тот по-отцовски злобно сверкает единственным глазом и булькает, словно закипающий чайник) и дочкой (оказывается, дети могут быть милыми), готовит спагетти, флиртует с толстухой, убивает блондинистого хитровыделанного хлыща. Время летит быстро, когда ты занят, но, стоит Рику наконец появиться, всё идёт не по плану.
Рик не ценит его долготерпение, деликатность и готовность помочь. Рик смотрит устало и презрительно бросает в лицо:
— Твоё барахло у ворот. Забирай и проваливай.
И Ниган понимает, что он стал просто злом, просто проблемой, с которой надо разобраться или пережить — неважно. Он перестал быть кем-то, теперь он что-то… Наверное, Рик привык к подобному на работе; полицейские видят много дерьма, но не всё воспринимают лично. Вышел из участка — всю случившуюся херню оставил на рабочем столе, вернёмся к ней завтра в восемь ноль-ноль.
Такое отношение обидно, даже оскорбительно, но сдаваться Ниган не собирается. Любого можно зацепить, у всех есть болевая точка, что-то очень-очень личное, глубинное, сокровенное. Нигану кажется, что, когда он найдёт этот заветный рычажок, всё пойдёт как по маслу. Он приезжает в Александрию почти каждый день, прогуливается по чистеньким улочкам, сидит на уютной террасе Рика, инспектирует кладовую, медицинский кабинет и гаражи, но всё зря. Рик смотрит словно бы сквозь него, отвечает на вопросы, отдаёт всё по первому требованию, но и только. Единственное, к чему он проявляет интерес, — это к судьбе толстого умника и упрямого бомжа. Особенно бомжа, вот про него-то Рик спрашивает каждый раз. Даже обмен предлагал, бери, мол, что хочешь, отдай назад Дэрила.
— Только в обмен на танк, — шутит Ниган, но Рик кивает вполне себе серьёзно, и Ниган подозревает, что он и впрямь надеется найти в местных лесах чудом завалявшийся танк.
В остальном же Рик сух, безразличен, словно с налоговым агентом беседует.
— Твой Дэрил — теперь моя сучка, — говорит Ниган в один из визитов. Против обыкновения он первый завёл разговор об упрямом бомже. — Не понимаю, Рик, что такого особенного ты в нём нашёл? Я его видел, я с ним говорил, чёрт, да я поимел его… — Он хочет сказать, что поимел его, посадив в конуру и заставив жрать собачий корм, но слова застревают в глотке, потому что от Рика шибает такой яростью, какой Ниган не чувствовал, когда перемалывал в фарш голову того забавного азиата. Он жадно вглядывается в искажённое ненавистью, ревностью и страданием лицо; Рик даже не понимает, что выдаёт себя, а может, и понимает, но ему плевать.
— Ага… Поимел. — Ниган тянет слова, словно пробуя их на вкус и давая распробовать Рику. — Он такой упрямый, твой Дэрил. Или уже мой? Орал сначала, вырывался, потом уже просто скулил, как и полагается хорошей сучке.
Лицо Рика — посмертная маска, на которой горят льдисто-голубые глаза, и смотрит он теперь на Нигана, и видит он перед собой не какое-то обобщённое зло, он видит соперника, самца, который пришёл и посягнул на чужое. Ниган чувствует холодный оценивающий взгляд: Рик заново видит его лицо, губы, руки. Понятно, о чём он думает: пытается представить чужие руки и губы на теле своего Дэрила, а точнее, пытается не представлять, но бесполезно: такие картинки сами лезут в мозг.
Невыполнимая задачка: постарайтесь в течение четырёх минут не думать, как вашего любовника трахает другой.
— Мне, пожалуй, пора, до скорого, Рик. — Ниган идёт к воротам, довольно улыбаясь: сегодня Рик будет думать о нём, а точнее, о нём и о Дэриле. Рик будет спрашивать себя: трахнет ли Ниган Дэрила сегодня? Или подождёт завтра? И станет ли Дэрил кричать и вырываться? Или будет терпеть, упрямо жмурясь, прерывисто выдыхая сквозь зло стиснутые зубы? Может быть, Рик спросит себя, какой у Нигана член? Большой? И причинит ли Ниган боль Дэрилу своим большим членом?
Ниган не знает, что будет дальше, но уверен, что его ждёт нечто увлекательное.
Заводя машину, он размышляет о том, что стоит приглядеться повнимательней к Дэрилу, раз уж он для Рика так важен и он в нём что-то нашёл. Ниган должен понять, что именно. Пока он этого не знает.
суббота, 10 июня 2017
Название: Дорога домой
Автор: serial.2012
Бета: Radioactive Scorpion
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Ниган/Карл
Категория: слэш
Жанр: Драма, Любовь/Ненависть, ООС
Рейтинг: R
Саммари: На форуме Экслера одна из посетительниц сказала:
Просто...зачем отдавать такого милого ребёнка, как Карл?
Тем более, что, хоть папка за него горло и перегрызёт, причём в прямом смысле, но по факту мальчику одиноко, обидно и вообще.
А Ниган бы за ним присматривал, Карл бы не влипал вечно куда-нибудь, хорошо питался, вовремя ложился спать. И ему бы периодически говорили, какой он замечательный, даже с одним глазом.
Что ж, здравая мысль, верно? Этот комментарий и заставил меня задуматься, а что если б?
Примечания: Для меня Ниган и Карл - это кинковый кинк)
1-2 | 3 |
4. Едкий запах ударил в нос, прогоняя тяжёлый туман, осевший в голове. Карл попытался открыть глаз и не смог: лицо, словно маской, было стянуто какой-то липкой плёнкой. Он в панике завертел головой, ощутил, как кто-то коснулся плеча, забубнил успокаивающе.
Но Карл не слушал. Ослеп! Он ослеп! Теперь уже окончательно и бесповоротно! Видимо, Джаред успел достать его ножом, и это его глаз, вытекший из глазницы, словно проколотая вилкой яичница, подсыхает сейчас на лице. Он калека… Слепой бесполезный калека…
Карл беспомощно хватал губами воздух, пытаясь справиться с приступом тошноты, попробовал встать, слепо шаря руками, наткнулся на что-то металлическое, тут же загрохотавшее по полу, споткнулся и упал. В боку полыхнула такая боль, что он вскрикнул, часто и глубоко задышал, стоя на четвереньках, чувствуя, как в ладонь впивается что-то острое.
— Ну, хватит уже, пацан, ты достаточно на сегодня всех переполошил, — раздалось сверху. Карла легко подняли с пола, уверенно, но бережно поддерживая, снова усадили в кресло. Он замычал, не находя слов, дёрнулся, желая избавиться от крепкой хватки. Его затопило такое чёрное, такое беспросветное, бездонное отчаяние, что разрыдаться бы. Но ему, безглазому, теперь даже это недоступно. Мысль о том, что он и заплакать-то не может, заставила выгнуться в негодующей судороге.
— У… у мальчика сильнейший шок… — неуверенно предположил кто-то. — Я вколю седативное.
— У мальчика придурь, — хмыкнул второй голос, — док, дай мне эти штуки. Пацан, да сиди ты спокойно!
Сильная рука, уже не церемонясь, вдавила его в кресло, нажимая на грудь. Внутри что-то хрустнуло, словно сдвинувшись, Карл отчаянно вскрикнул, но его не отпустили. По лицу прошлось что-то влажное, пахнущее мятой, и стягивающая кожу плёнка, истончаясь, исчезла. Потом, уже бережнее, влажная салфетка коснулась глаза, убирая запёкшуюся кровь с ресниц.
Карл заморгал, облегчённо всхлипывая, откинулся на спинку кресла, глядя в потолок, как он уже понял, медпункта. Под потолком светила лампа холодным и неуютным светом; Карл всё смотрел на неё и никак не мог насмотреться.
— Успокоился? — Ниган стоял рядом с пачкой влажных салфеток в руках, без куртки, даже без футболки, непривычно взъерошенный. Карл с удивлением увидел, что седина у него не только в щетине, но в поросли на груди. На правом плече бледнеет толстый неровный шрам, а по запястью вьётся затейливая вязь татуировки. Он качнулся вперёд, чтобы прочитать, что там набито.
— Эй! — Ниган раздражённо щёлкнул пальцами перед его лицом. — Потом насмотришься. То, что ты любитель поглазеть, я уже знаю. Теперь я хочу знать, почему один из моих людей с перегрызенной глоткой валяется во дворе.
Карл вдруг ощутил отвратительный привкус во рту и что-то… похожее на нити, застрявшее между зубами. Он икнул, прижав руку ко губам; к горлу снова подкатила тошнота.
— Вот именно, — удовлетворённо констатировал Ниган. — Несколько моих парней заблевали все томаты, когда увидели, как малыш Карл жрёт беднягу Джареда. Хотели тебе даже черепушку пробить на всякий случай.
— Я его не… не ел, — прохрипел Карл.
— Точно, фактически ты его пил, — согласился Ниган. — Чёрт, парень! Ты прям как моя Люсиль! Не зря она к тебе неровно дышит, я почти ревную, вы такая милая парочка: два отвязных кровососа. Надеюсь, этот парень был вкусный?
Карла всё-таки вырвало. Он едва успел перегнуться через подлокотник и зажмуриться, чтобы не видеть, что из него хлынет. Почему-то представлялся густой бордовый поток. Ниган выругался: брызги рвоты попали на его ботинки и штаны, но Карл ничего не мог поделать, глотка сжималась в спазмах, пока желудок не опустел и с губ не закапала горькая желчь. Наконец всё закончилось, и он, дрожащий, взмокший, снова откинулся на спинку кресла, чувствуя себя непривычно слабым.
— Ну-ка смотри на меня, мальчик. — Ниган осторожно ухватил за подбородок, нагнулся совсем близко к лицу, всматриваясь в глаза. В глаз, один-единственный, чудом уцелевший глаз. Изо рта у Карла несло наверняка, как у ходячего, хотелось вычистить зубы, прополоскать рот кипятком, но Ниган даже не поморщился.
— Здорово тебе досталось сегодня, да? — Карл почувствовал, как его легко-легко, едва касаясь подушечками пальцев, поглаживают за ухом, словно кота, и смутился, не зная, как реагировать на неожиданную ласку.
— Нормально. — Он тряхнул головой, в которой тут же загудело от боли.
— Могу предположить, что у него лёгкое сотрясение, надо осмотреть рёбра и обработать рану на лбу, — отмер молчавший всё это время док Карсон.
— Обрабатывайте. А потом ты придёшь ко мне и расскажешь во всех подробностях, что за хуйня случилась между тобой и этим бедолагой. — Ниган взял прислонённую к стене Люсиль и вышел.
У знакомой уже двери Карл постоял, прислушиваясь: вряд ли Ниган решил скрасить себе ожидание, развлекаясь с Фрэнки, Таней или Шерри, но врываться в чужие комнаты без стука он зарёкся. Одёрнул липнувшую к телу после душа футболку, подышал себе в ладонь: вроде запаха нет, он полтюбика зубной пасты сжевал, пытаясь избавиться от вкуса сырого мяса и крови.
Дверь распахнулась, и из комнаты ужом выскользнул Дуайт, посмотрел на Карла, усмехнулся, хотел уже что-то сказать, но промолчал, только глаза злорадно заблестели.
— Иди, тебя заждались уже!
— Начинай. — Ниган сидел в кресле, он успел одеться и выглядел как обычно, только вот уже не улыбался. Тянул что-то из толстостенного бокала, нетерпеливо отыгрывая кончиками пальцев какой-то боевой мотивчик по гладкой рукояти Люсиль, лежащей у него на коленях.
Карл попытался вздохнуть, прижал ладонь к боку, туда, где рёбра стягивала тугая повязка. Док Карсон сказал, что перелома, скорее всего, нет, только сильный ушиб или трещина, но стоять было больно, впрочем, сидеть тоже. А ещё ужасно хотелось пить, кружилась голова.
— Мне долго ждать? — Голос Нигана звучал слишком уж громко. — Слушай, я не подумал об этом, но тебе, наверное, сейчас хреново? Может, тебе необходимо пойти в свою комнату, которую я так любезно предоставил? Отдохнуть? Может, принести стакан тёплого молока перед сном? Рассказать сказочку? Подоткнуть одеяльце?
Карл вдруг понял, что Ниган зол, не просто раздражён из-за чьей-то глупости, или трусости, или медлительности — такое он наблюдал частенько. В подобных случаях Ниган просто улыбался широкой кусачей улыбкой, а потом говорил нечто такое, от чего провинившийся готов был собственноручно выкосить всех зомби от Святилища и до мексиканской границы, чтобы загладить свой промах.
— Я в порядке, — коротко ответил он и всё-таки сел напротив, не спросив разрешения. Ниган только нетерпеливо махнул рукой, ожидая ответа.
— Мы поругались, — начал Карл, осторожно подбирая слова; продолжить ему не дали.
— Поругались? Блядь, поругались? Пацан, ты что, думаешь, что до сих пор в сраной средней школе? — Ниган отшвырнул стакан в сторону; резко пахнущая янтарная жидкость некрасивыми потёками расползлась по стене.
— Правила едины для всех! Драки между спасителями запрещены. Убийства — запрещены. Правила — вот что позволяет нам оставаться людьми, лиши нас правил, и кто мы? Чем будем отличаться от животных?
Карл неосознанно вжался в кресло; от Нигана шла волна агрессивной неуправляемой силы. В таком гневе он не был даже на поляне, когда отец пообещал убить его. Не сегодня. Не завтра.
Ниган провёл по лицу ладонью непривычно усталым жестом, заговорил уже тише:
— Перед правилами все равны. Нарушил — будешь наказан, а, как я наказываю, ты знаешь. Убийства среди спасителей запрещены.
— Зато изнасилования разрешены. — Карлу надоело быть без вины виноватым. — Этот урод насиловал девушку, я вмешался, мы поругались, и он напал! Хотел мне глаз вырезать и…
Он не закончил, закашлялся, во рту так пересохло, что язык казался куском мяса, обёрнутым в наждачку. Ниган молча встал, достал из бара бутылку, сунул её в руку Карлу, и Карл, сделав несколько жадных глотков, продолжил:
— Он сказал, что вырежет мне глаз, а потом найдёт ту девушку и закончит, что начал.
В комнате воцарилась тишина, очень неудобная колючая тишина, потом Ниган веско проговорил:
— Изнасилования недопустимы.
— Ага, вот только Джаред был не в курсе. Та девушка даже на помощь не звала. — Карл сделал ещё один глоток, мерзкий привкус во рту, казалось, остался навечно.
— Он повалил бедняжку на землю? Залез ей в трусы? — Ниган чуть приподнял брови.
— Нет. Ничего такого. Он говорил, что она ему обещала. Что они договорились. А потом дал ей пощёчину.
— Вот как. — Взгляд Нигана снова потяжелел. — То есть ты увидел, как парень разговаривает с девчонкой, даёт ей затрещину, и сразу подумал про изнасилование?
— Да всё же понятно! — сорвался Карл, — У него на роже всё было написано!
— Кому как не тебе в этом разобраться! С твоим-то богатым опытом. — Ниган взял в руки рацию. — Гэвина ко мне и поживее.
Гэвин, выглядевший мрачнее обыкновенного, возник на пороге почти сразу, будто за дверью дожидался. В комнате запахло дымом и чем-то палёным, как от сгоревшего барбекю.
«Это Джаред… Гэвин вместе с остальными сжигал тело и стоял у костра достаточно долго, что одежда пропиталась этой вонью», — подумал Карл и вспомнил, что вечно брюзжащий и всем недовольный Гэвин вроде как приглядывал за Джаредом, которого никто особо не любил за дурацкий выпендрёж и злые, подчас жестокие шутки. Гэвин, как мог, старался сглаживать острые углы, сдерживать вспыльчивый нрав своего напарника.
— Карл утверждает, что этот парень, Джаред, насиловал девушку. — Гэвин молча пожевал губами, но промолчал, так что Ниган продолжил: — Это был человек из твоей группы, верно? Если бы ты заметил нечто, противоречащее правилам, ты бы мне сказал, так? У тебя ведь хватило бы ума понять: покрывать подобное не стоит?
Ниган цепко всматривался в лицо Гэвина, тот снова пошлёпал губами, потом заговорил медленно, словно через силу:
— Джаред был парнем горячим. Вспыльчивым. Чего с него взять, молодой ещё. Был. — Лицо Гэвина вдруг некрасиво исказилось, сморщилось, он потёр глаза рукавом. — Ну, любил народ цеплять, водилось за ним такое. Но чтоб к бабам лезть? Когда у Королевства свиней или там овощи забирали, приезжала с ними одна, так Джаред на неё и не глянул ни разочка. Всё к бугаю этому цеплялся, к Ричарду.
В комнате снова стало тихо; Карл стиснул в руке опустевшую бутылку — стекло неприятно скрипнуло под влажными пальцами.
— Он хотел изнасиловать ту девушку, — повторил настойчиво, и собственный голос прозвучал как-то фальшиво и неубедительно в напряжённой тишине.
— Ту девушку? — Ниган встал, подошёл к упрямо набычившемуся Карлу. — Ту? Это какую же именно?
Карл только плечами пожал:
— Такая… худая, со светлыми волосами. — Он помолчал, вспоминая, и добавил: — Симпатичная.
— Прекрасные приметы, пацан. Сразу видно семейное наследие. — Ниган усмехнулся, включил рацию. — Всех номеров построить во внутреннем дворе. Живо!
Карл раньше не видел, чтобы в помещении, наполненном людьми, было так тихо. Во внутреннем дворике, где днём располагался рынок, собрались и спасители, и номера. Атмосфера была, словно на похоронах, только не слышно ни слов утешений, ни молитв, ни церковных гимнов. Обычно, если люди собираются в группу, они болтают, делятся новостями, сплетнями, выясняют отношения, кто-то с кем-то флиртует, кто-то кого-то подкалывает. Эти стояли молча, казалось, никто из них даже не шевелился. Просто две группы людей, застывших безмолвными изваяниями в холодном свете прожекторов, при появлении Нигана синхронно опустились на одно колено. Карл жадно всматривался в склонённые перед ним головы: эта? Эта? Или эта? Он сделал шаг, но Ниган удержал его за плечо и вышел вперёд, небрежно помахивая Люсиль.
— Вы все знаете, что сегодня ночью произошёл инцидент, недопустимый для этих стен! — Голос Ниган разнёсся по всему помещению, эхом отразился от бетонных стен, загрохотал под самым потолком. Карл заметил, как некоторые съёжились, вжимая головы в плечи.
— Когда мир рухнул, вы, напуганные и жалкие, пришли ко мне! В Святилище вы обрели безопасность, а взамен согласились соблюдать простые правила. Нельзя лгать мне! Нельзя красть у меня! Нельзя убивать моих людей! Нельзя насиловать моих людей! И, если эти правила были нарушены, я хочу знать об этом!
В помещении было так тихо, словно стоящие на коленях люди, как один, затаили дыхание, внимая; Карл заметил, что на лицах некоторых проступило безмолвное поклонение. Человек с битой в руках был для них почти что божеством, грозным, карающим, но, безусловно, обожаемым. Ниган обвёл замершую перед ним толпу тяжёлым взглядом.
— Есть ли среди вас тот, кто подвергался насилию? Девушка? Женщина?
Снова тишина; Карл чувствовал, как сердце в груди бешено забилось, он отчаянно шарил взглядом по людям, ожидая, что вот-вот она встанет. Та, что так напомнила Бет, что она всё объяснит, и эта долгая ночь наконец закончится. Он даже приподнялся на носки, завертел головой, пытаясь увидеть её. Ничего. Тишина и застывшие на коленях статуи.
— Иди ищи свою… даму в беде. — Уголки губ Нигана брезгливо дёрнулись, когда он вытолкнул Карла вперёд. — Узнаёшь её?
Сначала Карл был уверен, что да, конечно, узнает! Только вот портрет спасённой девушки рассыпался на фрагменты, это было всё равно, что пазл собирать. Неполный пазл в тёмной комнате. Вот острый локоть, вот дрожащие губы, вот прядь волос — но лицо ускользало, да и видел ли он его? Карл медленно брёл между рядами номеров, всматриваясь в восковые в мертвящем свете прожекторов лица: напуганные, напряжённые, равнодушные. Несколько раз останавливался: не она ли? Не эта ли? Их было человек десять, подходящих по возрасту и телосложению девчонок, все, как одна, смотрели с тупым овечьим испугом, мотали головами.
— Нет, нет. Они спали.
— Нет, нет. Никто не насильничал.
— Нет, нет. У них всё прекрасно. Просто замечательно.
Наконец он сдался, подошёл к сжавшему губы Нигану, тот ещё раз обвёл взглядом покорно опустивших головы людей, зло сплюнул:
— Свободны! Пшли по местам!
Карл не помнил, как дошёл до своей комнаты, просто брёл, словно в липком нескончаем кошмаре, кто-то его придерживал за плечо, чтоб не натыкался на углы и стены. Разом вдруг заболели все полученные сегодня ушибы и ссадины, запульсировала стянутая скобами рана на лбу, заныли ушибленные рёбра.
— Сядь. А лучше ляг. — Ниган толкнул его на кровать, заставляя сесть, сам стоял рядом, хмурый, угрюмый. — Тебе лучше отдохнуть, завтра придётся нелегко.
— Что… что будет завтра? — Карл поднял голову, отказываясь верить тому, что услышит сейчас.
— Ты знаешь, ты сам всё знаешь, мальчик. — Ниган смотрел поверх его головы, словно не хотел или боялся встречаться взглядами. — Сам знаешь. Завтра будет железо.
Он протянул руку, и Карлу показалось, что сейчас Ниган уже привычным жестом уберёт волосы с его лица, дотронется. Не дотронулся. Рука так и повисла в воздухе.
— Я скажу доку, чтобы принёс тебе таблетки. Обезболивающее. Всё, что потребуется. Отдыхай сейчас.
Автор: serial.2012
Бета: Radioactive Scorpion
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Ниган/Карл
Категория: слэш
Жанр: Драма, Любовь/Ненависть, ООС
Рейтинг: R
Саммари: На форуме Экслера одна из посетительниц сказала:
Просто...зачем отдавать такого милого ребёнка, как Карл?
Тем более, что, хоть папка за него горло и перегрызёт, причём в прямом смысле, но по факту мальчику одиноко, обидно и вообще.
А Ниган бы за ним присматривал, Карл бы не влипал вечно куда-нибудь, хорошо питался, вовремя ложился спать. И ему бы периодически говорили, какой он замечательный, даже с одним глазом.
Что ж, здравая мысль, верно? Этот комментарий и заставил меня задуматься, а что если б?
Примечания: Для меня Ниган и Карл - это кинковый кинк)
1-2 | 3 |
4. Едкий запах ударил в нос, прогоняя тяжёлый туман, осевший в голове. Карл попытался открыть глаз и не смог: лицо, словно маской, было стянуто какой-то липкой плёнкой. Он в панике завертел головой, ощутил, как кто-то коснулся плеча, забубнил успокаивающе.
Но Карл не слушал. Ослеп! Он ослеп! Теперь уже окончательно и бесповоротно! Видимо, Джаред успел достать его ножом, и это его глаз, вытекший из глазницы, словно проколотая вилкой яичница, подсыхает сейчас на лице. Он калека… Слепой бесполезный калека…
Карл беспомощно хватал губами воздух, пытаясь справиться с приступом тошноты, попробовал встать, слепо шаря руками, наткнулся на что-то металлическое, тут же загрохотавшее по полу, споткнулся и упал. В боку полыхнула такая боль, что он вскрикнул, часто и глубоко задышал, стоя на четвереньках, чувствуя, как в ладонь впивается что-то острое.
— Ну, хватит уже, пацан, ты достаточно на сегодня всех переполошил, — раздалось сверху. Карла легко подняли с пола, уверенно, но бережно поддерживая, снова усадили в кресло. Он замычал, не находя слов, дёрнулся, желая избавиться от крепкой хватки. Его затопило такое чёрное, такое беспросветное, бездонное отчаяние, что разрыдаться бы. Но ему, безглазому, теперь даже это недоступно. Мысль о том, что он и заплакать-то не может, заставила выгнуться в негодующей судороге.
— У… у мальчика сильнейший шок… — неуверенно предположил кто-то. — Я вколю седативное.
— У мальчика придурь, — хмыкнул второй голос, — док, дай мне эти штуки. Пацан, да сиди ты спокойно!
Сильная рука, уже не церемонясь, вдавила его в кресло, нажимая на грудь. Внутри что-то хрустнуло, словно сдвинувшись, Карл отчаянно вскрикнул, но его не отпустили. По лицу прошлось что-то влажное, пахнущее мятой, и стягивающая кожу плёнка, истончаясь, исчезла. Потом, уже бережнее, влажная салфетка коснулась глаза, убирая запёкшуюся кровь с ресниц.
Карл заморгал, облегчённо всхлипывая, откинулся на спинку кресла, глядя в потолок, как он уже понял, медпункта. Под потолком светила лампа холодным и неуютным светом; Карл всё смотрел на неё и никак не мог насмотреться.
— Успокоился? — Ниган стоял рядом с пачкой влажных салфеток в руках, без куртки, даже без футболки, непривычно взъерошенный. Карл с удивлением увидел, что седина у него не только в щетине, но в поросли на груди. На правом плече бледнеет толстый неровный шрам, а по запястью вьётся затейливая вязь татуировки. Он качнулся вперёд, чтобы прочитать, что там набито.
— Эй! — Ниган раздражённо щёлкнул пальцами перед его лицом. — Потом насмотришься. То, что ты любитель поглазеть, я уже знаю. Теперь я хочу знать, почему один из моих людей с перегрызенной глоткой валяется во дворе.
Карл вдруг ощутил отвратительный привкус во рту и что-то… похожее на нити, застрявшее между зубами. Он икнул, прижав руку ко губам; к горлу снова подкатила тошнота.
— Вот именно, — удовлетворённо констатировал Ниган. — Несколько моих парней заблевали все томаты, когда увидели, как малыш Карл жрёт беднягу Джареда. Хотели тебе даже черепушку пробить на всякий случай.
— Я его не… не ел, — прохрипел Карл.
— Точно, фактически ты его пил, — согласился Ниган. — Чёрт, парень! Ты прям как моя Люсиль! Не зря она к тебе неровно дышит, я почти ревную, вы такая милая парочка: два отвязных кровососа. Надеюсь, этот парень был вкусный?
Карла всё-таки вырвало. Он едва успел перегнуться через подлокотник и зажмуриться, чтобы не видеть, что из него хлынет. Почему-то представлялся густой бордовый поток. Ниган выругался: брызги рвоты попали на его ботинки и штаны, но Карл ничего не мог поделать, глотка сжималась в спазмах, пока желудок не опустел и с губ не закапала горькая желчь. Наконец всё закончилось, и он, дрожащий, взмокший, снова откинулся на спинку кресла, чувствуя себя непривычно слабым.
— Ну-ка смотри на меня, мальчик. — Ниган осторожно ухватил за подбородок, нагнулся совсем близко к лицу, всматриваясь в глаза. В глаз, один-единственный, чудом уцелевший глаз. Изо рта у Карла несло наверняка, как у ходячего, хотелось вычистить зубы, прополоскать рот кипятком, но Ниган даже не поморщился.
— Здорово тебе досталось сегодня, да? — Карл почувствовал, как его легко-легко, едва касаясь подушечками пальцев, поглаживают за ухом, словно кота, и смутился, не зная, как реагировать на неожиданную ласку.
— Нормально. — Он тряхнул головой, в которой тут же загудело от боли.
— Могу предположить, что у него лёгкое сотрясение, надо осмотреть рёбра и обработать рану на лбу, — отмер молчавший всё это время док Карсон.
— Обрабатывайте. А потом ты придёшь ко мне и расскажешь во всех подробностях, что за хуйня случилась между тобой и этим бедолагой. — Ниган взял прислонённую к стене Люсиль и вышел.
У знакомой уже двери Карл постоял, прислушиваясь: вряд ли Ниган решил скрасить себе ожидание, развлекаясь с Фрэнки, Таней или Шерри, но врываться в чужие комнаты без стука он зарёкся. Одёрнул липнувшую к телу после душа футболку, подышал себе в ладонь: вроде запаха нет, он полтюбика зубной пасты сжевал, пытаясь избавиться от вкуса сырого мяса и крови.
Дверь распахнулась, и из комнаты ужом выскользнул Дуайт, посмотрел на Карла, усмехнулся, хотел уже что-то сказать, но промолчал, только глаза злорадно заблестели.
— Иди, тебя заждались уже!
— Начинай. — Ниган сидел в кресле, он успел одеться и выглядел как обычно, только вот уже не улыбался. Тянул что-то из толстостенного бокала, нетерпеливо отыгрывая кончиками пальцев какой-то боевой мотивчик по гладкой рукояти Люсиль, лежащей у него на коленях.
Карл попытался вздохнуть, прижал ладонь к боку, туда, где рёбра стягивала тугая повязка. Док Карсон сказал, что перелома, скорее всего, нет, только сильный ушиб или трещина, но стоять было больно, впрочем, сидеть тоже. А ещё ужасно хотелось пить, кружилась голова.
— Мне долго ждать? — Голос Нигана звучал слишком уж громко. — Слушай, я не подумал об этом, но тебе, наверное, сейчас хреново? Может, тебе необходимо пойти в свою комнату, которую я так любезно предоставил? Отдохнуть? Может, принести стакан тёплого молока перед сном? Рассказать сказочку? Подоткнуть одеяльце?
Карл вдруг понял, что Ниган зол, не просто раздражён из-за чьей-то глупости, или трусости, или медлительности — такое он наблюдал частенько. В подобных случаях Ниган просто улыбался широкой кусачей улыбкой, а потом говорил нечто такое, от чего провинившийся готов был собственноручно выкосить всех зомби от Святилища и до мексиканской границы, чтобы загладить свой промах.
— Я в порядке, — коротко ответил он и всё-таки сел напротив, не спросив разрешения. Ниган только нетерпеливо махнул рукой, ожидая ответа.
— Мы поругались, — начал Карл, осторожно подбирая слова; продолжить ему не дали.
— Поругались? Блядь, поругались? Пацан, ты что, думаешь, что до сих пор в сраной средней школе? — Ниган отшвырнул стакан в сторону; резко пахнущая янтарная жидкость некрасивыми потёками расползлась по стене.
— Правила едины для всех! Драки между спасителями запрещены. Убийства — запрещены. Правила — вот что позволяет нам оставаться людьми, лиши нас правил, и кто мы? Чем будем отличаться от животных?
Карл неосознанно вжался в кресло; от Нигана шла волна агрессивной неуправляемой силы. В таком гневе он не был даже на поляне, когда отец пообещал убить его. Не сегодня. Не завтра.
Ниган провёл по лицу ладонью непривычно усталым жестом, заговорил уже тише:
— Перед правилами все равны. Нарушил — будешь наказан, а, как я наказываю, ты знаешь. Убийства среди спасителей запрещены.
— Зато изнасилования разрешены. — Карлу надоело быть без вины виноватым. — Этот урод насиловал девушку, я вмешался, мы поругались, и он напал! Хотел мне глаз вырезать и…
Он не закончил, закашлялся, во рту так пересохло, что язык казался куском мяса, обёрнутым в наждачку. Ниган молча встал, достал из бара бутылку, сунул её в руку Карлу, и Карл, сделав несколько жадных глотков, продолжил:
— Он сказал, что вырежет мне глаз, а потом найдёт ту девушку и закончит, что начал.
В комнате воцарилась тишина, очень неудобная колючая тишина, потом Ниган веско проговорил:
— Изнасилования недопустимы.
— Ага, вот только Джаред был не в курсе. Та девушка даже на помощь не звала. — Карл сделал ещё один глоток, мерзкий привкус во рту, казалось, остался навечно.
— Он повалил бедняжку на землю? Залез ей в трусы? — Ниган чуть приподнял брови.
— Нет. Ничего такого. Он говорил, что она ему обещала. Что они договорились. А потом дал ей пощёчину.
— Вот как. — Взгляд Нигана снова потяжелел. — То есть ты увидел, как парень разговаривает с девчонкой, даёт ей затрещину, и сразу подумал про изнасилование?
— Да всё же понятно! — сорвался Карл, — У него на роже всё было написано!
— Кому как не тебе в этом разобраться! С твоим-то богатым опытом. — Ниган взял в руки рацию. — Гэвина ко мне и поживее.
Гэвин, выглядевший мрачнее обыкновенного, возник на пороге почти сразу, будто за дверью дожидался. В комнате запахло дымом и чем-то палёным, как от сгоревшего барбекю.
«Это Джаред… Гэвин вместе с остальными сжигал тело и стоял у костра достаточно долго, что одежда пропиталась этой вонью», — подумал Карл и вспомнил, что вечно брюзжащий и всем недовольный Гэвин вроде как приглядывал за Джаредом, которого никто особо не любил за дурацкий выпендрёж и злые, подчас жестокие шутки. Гэвин, как мог, старался сглаживать острые углы, сдерживать вспыльчивый нрав своего напарника.
— Карл утверждает, что этот парень, Джаред, насиловал девушку. — Гэвин молча пожевал губами, но промолчал, так что Ниган продолжил: — Это был человек из твоей группы, верно? Если бы ты заметил нечто, противоречащее правилам, ты бы мне сказал, так? У тебя ведь хватило бы ума понять: покрывать подобное не стоит?
Ниган цепко всматривался в лицо Гэвина, тот снова пошлёпал губами, потом заговорил медленно, словно через силу:
— Джаред был парнем горячим. Вспыльчивым. Чего с него взять, молодой ещё. Был. — Лицо Гэвина вдруг некрасиво исказилось, сморщилось, он потёр глаза рукавом. — Ну, любил народ цеплять, водилось за ним такое. Но чтоб к бабам лезть? Когда у Королевства свиней или там овощи забирали, приезжала с ними одна, так Джаред на неё и не глянул ни разочка. Всё к бугаю этому цеплялся, к Ричарду.
В комнате снова стало тихо; Карл стиснул в руке опустевшую бутылку — стекло неприятно скрипнуло под влажными пальцами.
— Он хотел изнасиловать ту девушку, — повторил настойчиво, и собственный голос прозвучал как-то фальшиво и неубедительно в напряжённой тишине.
— Ту девушку? — Ниган встал, подошёл к упрямо набычившемуся Карлу. — Ту? Это какую же именно?
Карл только плечами пожал:
— Такая… худая, со светлыми волосами. — Он помолчал, вспоминая, и добавил: — Симпатичная.
— Прекрасные приметы, пацан. Сразу видно семейное наследие. — Ниган усмехнулся, включил рацию. — Всех номеров построить во внутреннем дворе. Живо!
Карл раньше не видел, чтобы в помещении, наполненном людьми, было так тихо. Во внутреннем дворике, где днём располагался рынок, собрались и спасители, и номера. Атмосфера была, словно на похоронах, только не слышно ни слов утешений, ни молитв, ни церковных гимнов. Обычно, если люди собираются в группу, они болтают, делятся новостями, сплетнями, выясняют отношения, кто-то с кем-то флиртует, кто-то кого-то подкалывает. Эти стояли молча, казалось, никто из них даже не шевелился. Просто две группы людей, застывших безмолвными изваяниями в холодном свете прожекторов, при появлении Нигана синхронно опустились на одно колено. Карл жадно всматривался в склонённые перед ним головы: эта? Эта? Или эта? Он сделал шаг, но Ниган удержал его за плечо и вышел вперёд, небрежно помахивая Люсиль.
— Вы все знаете, что сегодня ночью произошёл инцидент, недопустимый для этих стен! — Голос Ниган разнёсся по всему помещению, эхом отразился от бетонных стен, загрохотал под самым потолком. Карл заметил, как некоторые съёжились, вжимая головы в плечи.
— Когда мир рухнул, вы, напуганные и жалкие, пришли ко мне! В Святилище вы обрели безопасность, а взамен согласились соблюдать простые правила. Нельзя лгать мне! Нельзя красть у меня! Нельзя убивать моих людей! Нельзя насиловать моих людей! И, если эти правила были нарушены, я хочу знать об этом!
В помещении было так тихо, словно стоящие на коленях люди, как один, затаили дыхание, внимая; Карл заметил, что на лицах некоторых проступило безмолвное поклонение. Человек с битой в руках был для них почти что божеством, грозным, карающим, но, безусловно, обожаемым. Ниган обвёл замершую перед ним толпу тяжёлым взглядом.
— Есть ли среди вас тот, кто подвергался насилию? Девушка? Женщина?
Снова тишина; Карл чувствовал, как сердце в груди бешено забилось, он отчаянно шарил взглядом по людям, ожидая, что вот-вот она встанет. Та, что так напомнила Бет, что она всё объяснит, и эта долгая ночь наконец закончится. Он даже приподнялся на носки, завертел головой, пытаясь увидеть её. Ничего. Тишина и застывшие на коленях статуи.
— Иди ищи свою… даму в беде. — Уголки губ Нигана брезгливо дёрнулись, когда он вытолкнул Карла вперёд. — Узнаёшь её?
Сначала Карл был уверен, что да, конечно, узнает! Только вот портрет спасённой девушки рассыпался на фрагменты, это было всё равно, что пазл собирать. Неполный пазл в тёмной комнате. Вот острый локоть, вот дрожащие губы, вот прядь волос — но лицо ускользало, да и видел ли он его? Карл медленно брёл между рядами номеров, всматриваясь в восковые в мертвящем свете прожекторов лица: напуганные, напряжённые, равнодушные. Несколько раз останавливался: не она ли? Не эта ли? Их было человек десять, подходящих по возрасту и телосложению девчонок, все, как одна, смотрели с тупым овечьим испугом, мотали головами.
— Нет, нет. Они спали.
— Нет, нет. Никто не насильничал.
— Нет, нет. У них всё прекрасно. Просто замечательно.
Наконец он сдался, подошёл к сжавшему губы Нигану, тот ещё раз обвёл взглядом покорно опустивших головы людей, зло сплюнул:
— Свободны! Пшли по местам!
Карл не помнил, как дошёл до своей комнаты, просто брёл, словно в липком нескончаем кошмаре, кто-то его придерживал за плечо, чтоб не натыкался на углы и стены. Разом вдруг заболели все полученные сегодня ушибы и ссадины, запульсировала стянутая скобами рана на лбу, заныли ушибленные рёбра.
— Сядь. А лучше ляг. — Ниган толкнул его на кровать, заставляя сесть, сам стоял рядом, хмурый, угрюмый. — Тебе лучше отдохнуть, завтра придётся нелегко.
— Что… что будет завтра? — Карл поднял голову, отказываясь верить тому, что услышит сейчас.
— Ты знаешь, ты сам всё знаешь, мальчик. — Ниган смотрел поверх его головы, словно не хотел или боялся встречаться взглядами. — Сам знаешь. Завтра будет железо.
Он протянул руку, и Карлу показалось, что сейчас Ниган уже привычным жестом уберёт волосы с его лица, дотронется. Не дотронулся. Рука так и повисла в воздухе.
— Я скажу доку, чтобы принёс тебе таблетки. Обезболивающее. Всё, что потребуется. Отдыхай сейчас.
суббота, 03 июня 2017
Название: За гранью сна
Автор: I love Sherlock
Бета: Morgulis
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Ниган/Карл
Категория: слэш
Жанр: Ангст, Драма, Мистика, Экшн (action), Даркфик, POV, Hurt/comfort, AU, Songfic, Попаданцы, Постапокалиптика, Любовь/Ненависть
Рейтинг: NC-17
Саммари: Я помню каждый свой сон, каждое его движение, взгляд, слово. Черт, помнил бы я так все законы физики или теоремы по алгебре, куда полезнее бы было. Я как будто наяву ощущаю каждое касание и взгляд на себе, как будто бы живу за двоих сразу. Эти сны не дают мне спокойно жить, я уже теряюсь между двумя мирами и не могу понять который из них настоящий - лишь просыпаясь, я благодарю все на свете, за то, что это был всего лишь сон.
читать дальшеПролог
Боль, жгучая боль вперемешку со странным удовольствием. Я поспешно хватаю губами воздух, пытаясь дышать, пытаясь уцепиться руками хоть за что-то, когда ощущаю его язык, который еле касается моей пустой глазницы, заставляя меня вздрагивать и жмуриться своим единственным глазом. Он проводит по засохшей корочке, извращенно улыбаясь.
— Стони мое имя.
Этот указательный тон проносится в голове по сто раз, как заевшая виниловая пластинка. Я вижу эту похотливую улыбку, которая не вызывает у меня ни страха, ни отвращения. Открываю слегка пухлые от частых поцелуев и покусываний губы, но не могу издать ни звука, даже хриплого, не могу выполнить его просьбу, из-за того, что его тяжелая ладонь сильно давит мне на горло. Он играется, перекрывая мне дыхание. Мне душно, жарко, невозможно дышать, а стоны, накапливаясь в груди, будто бы режут тонкую кожу, заливают и пропитывают кровью легкие, заставляя меня рвать простынь, вновь и вновь пытаясь ухватиться за неё. Возникает ощущение, будто сейчас я попросту потеряю сознание, но нет, он не дает мне этого сделать. Грубыми толчками вбиваясь в ослабевшее тело, он словно пытается разорвать меня изнутри.
Руки, ноги — все: ощущение, что скованно невидимым цепями, я не могу сопротивляться этому — то ли боли, то ли удовольствию. В какой-то миг, чувствую, как холодный, колючий металл касается моей кожи. Он проводит кончиком биты, обмотанной проволокой, вдоль моих ключиц. Адская боль заставляет тело подрагивать, и я ощущаю, как горячая кровь медленно стекает на простынь, пачкая её алыми каплями. «Когда это закончится?», стоит этой мысли пролететь у меня в голове, как я уже чувствую новый сильный толчок и ощущаю жгучие, соленые слезы на своих щеках. Его шершавый язык начинает медленно слизывать кровь с моей бледной кожи, то ли издеваясь, то ли извиняясь за ту грубость. А я уже просто не могу дышать, в судорогах не могу даже попросить его убрать руку с моего горла. Я будто бы рыба на суше, но ему все равно, его это заводит.
Он убрал свою ладонь, стоило моему сознанию на миг помутнеть, и тут же привел меня в чувства, перевернув на живот, грубо схватив за волосы и одернув их назад, заставляя тем самым выгнуться с хрустом в спине.
— И кто теперь твой папочка, Карл?
Тут я бы возразил, меня зовут далеко не Карл, но я не могу ему перечить. Я вообще не могу говорить, несмотря на то, что его ладонь уже не давит мне на шею. Ну вот за что мне все эти наказания? В чем я уже успел провиниться? Я всегда хотел его об этом спросить и всегда не мог. Он будто бы знал, что я хочу сказать, и нарочно не давал мне этого сделать. Я будто бы каждодневно прикован к этой постели для него, для его утех и извращенных идей.
На мое удивление, он замедляет темп, уже не пытаясь разорвать меня. Его жаркие губы скользят по моей шеи вниз к плечу, лаская каждый миллиметр нежной кожи. Но это не заставляет меня расслабиться, я уже знаю, что от него можно ожидать резких смен настроения, и это лишь сильнее настораживает. Почему он не убьет меня сразу? Чем я его так привлекаю?
Я понимаю, что вновь теряю сознание, тело ослабевает, голова начинает кружиться, а глаза еле держатся открытыми; оргазм полностью истощает меня. Его горячие руки вновь пытаются привести меня в сознание, а я лишь замечаю, что начинаю постанывать, но уже в бреду. Разум затуманивается, и я чувствую, как он отпускает волосы, заставляя мое полуживое тело с грохотом упасть на кровать. Тяжело дышу, пытаясь не закрывать глаза, сил уже нет ни на что. Но следует сильный толчок, один, за ним другой, третий, и он с глухим рычанием изливается в меня, после чего, несильно прикусывает мочку моего уха, давая понять что все закончилось. Грубо хватает меня за одну из ягодиц, крепко сжимая её в ладони и мня. Вдоволь насладившись и наигравшись моим телом, он снова переворачивает меня на спину, властно нависая сверху и страстно, жадно целуя, вновь не давая дышать. От его действий сносит крышу, но я не могу ответить на поцелуй или же оттолкнуть его ударом в грудь, несмотря на то, что не совсем ещё ослаб. Что за цепи меня держат? Столько вопросов и ни единого ответа, а в голове уже звучит его низкий, хриплый голос:
— До завтра, пацан.
Открываю глаза, все ещё в бреду ловя губами воздух. Испуганно оборачиваюсь по сторонам, чувствуя, как капли пота стекают по лбу. Я заметно успокоился, поняв, что нахожусь в своей комнате.
Утреннее, весеннее солнце, своим рассветом слабо освещает помещение. Хватаю с тумбочки телефон, боясь проспать, но к моему удивлению ещё только 5 утра, однако, у меня нет желания досыпать, несмотря на то, что сегодня понедельник. Ведь я знаю не по наслышке, что снова приснится он.
Меня зовут Чендлер Риггз, и в моих снах меня преследует мужчина. Я прекрасно помню очертания его лица: серебристую щетину, темные волосы, карие глаза и похотливую улыбку. В моих снах мир иной, и даже я, не совсем я — там меня зовут Карл. Волосы на несколько сантиметров длиннее, и, кажется, в своих снах я старше. Там у меня нет правого глаза, так что проснувшись в испуге, я часто подношу к лицу лежащее на тумбочке зеркало, дабы в очередной раз вздохнуть с облегчением, обнаружив свой глаз на месте. Такие сновидения я вижу каждый день, но они никогда не бывают однообразными. Я часто задаю себе вопрос: кто этот мужчина? С какой целью он меня преследует? И видел ли я его до этого?
Буквально несколько месяцев назад мне стали сниться эти странные сны. Сначала просто зомби апокалипсис. После, целая группа выживших. Странно то, что я забываю всех, кто умирал. Они как будто уходят с моей памяти, и мне ни к чему их помнить… А потом, пришел он. Его зовут Ниган. Я точно помню его имя со своих стонов, ведь из-за этих сновидений я уже который месяц не высыпаюсь.
Я помню каждый свой сон, каждое его движение, взгляд, слово. Черт, помнил бы я так все законы физики или теоремы по алгебре, куда полезнее бы было. Я как будто наяву ощущаю каждое касание и взгляд на себе, как будто бы живу за двоих сразу. Эти сны не дают мне спокойно жить, я уже теряюсь между двумя мирами и не могу понять который из них настоящий — лишь просыпаясь, я благодарю все на свете, за то, что это был всего лишь сон. Не могу никому выговориться или обратиться к кому-либо за помощью — посчитают за ненормального. Не каждому же второму парню в Атланте снятся сны про какой-то зомби апокалипсис и мужчину-педофила.
Из раздумий меня выводит голос матери. Она легонько прикоснулась к моему плечу, но тут же одернула руку, когда заметила, что я не сплю.
— Чен, вставай, сегодня понедельник, я уже приготовила завтрак.
Собираюсь я вяло, будто бы на расстрел, нет, не только из-за своей «страстной любви» к учебе, а ещё из-за каждодневного недосыпа. Мать переживает по поводу моих оценок и самочувствия, в то время как отец, даже не замечает того, что со мной происходит. Что насчет брата, тот не раз видел как я ворочусь во сне, хватая тонкими пальцами простынь и чуть ли не крича; конечно, это его пугает не меньше чем мать. И как он только меня не расспрашивал по этому поводу, я всегда молчал. Может быть, я не сильно им доверяю, чтобы рассказывать о Нигане. До сих пор я пусто надеюсь, что он исчезнет из моих снов, однако все без толку: ни таблетки, ни «быстрый сон», ничего не помогает. Он все равно приходит каждую ночь. Мне уже кажется, что я разорвал тонкую грань между параллельной вселенной и своей, впустив его в свой мир.
Don’t even try to save me tonight.
1
День начался банально, но настроения у меня ни на что не было. Весь наш коллектив вял не меньше меня, но я не хочу обращать на них внимание, они мне не к чему. Суета напрягает, однако все рассеялись сразу, стоило прозвенеть звонку. Это радует, ведь сейчас общаться хоть с кем-то из студентов, желания у меня нет. Уже на уроке осознаю, что сегодня кроме скучной лекции преподавателя мы ничего не услышим. Незаметно пересев на заднюю парту, достаю телефон в надежде, что никто не заметит; гаджеты здесь под запретом, лишь бы не влетело, но учитель чертовски слеп, что мне на руку. Замечаю несколько сообщений от Брианн — в них мотив один.
«Солнышко, я стала замечать, что мы отдаляемся друг от друга, ты совсем охладел ко мне.»
Честно говоря, я даже не имею ни малейшего понятия, как ей не солгать. Из-за напряженной учебы и плотного графика тренировок, времени ни на что нет, особенно, если раньше моих кредитов хватало на престижную стипендию, то сейчас их количество не хило уменьшилось, и мой средний балл стал опускаться. Тяжело вздыхая, я откладываю телефон в сторону и жду звонка. Правда, состояние у меня такое, что хочется отпросится со всех уроков и, если удастся, выспаться дома, но сегодня важная тренировка (которую я как всегда прогуляю) перед соревнованием.
Пока никто не видит, кладу голову на парту и закрываю глаза, уже нет сил держать их открытыми. Я не слышу ни того, что говорит учитель, ни того, что творится в помещении — я лишь чувствую, как буквально отключаюсь: из-за недосыпа. Сильная слабость сковывает мое тело, сознание против воли потухает, словно спичка зажженная на ветру.
Глаза сами распахнулись, как только я почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. В растерянности я поднимаю голову и свой сонный взгляд на преподавателя, но вместо строгих ругательств и тому подобного, она с испугом произносит:
— Чендлер, все в порядке? Ты не заболел? Тебе стоит пойти в медпункт.
Оглядываю помещение. Звонок, по-видимому, уже прозвенел, так как все студенты покинули кабинет. Сколько же я спал? Пока я прихожу в себя, замечаю, что женщина, стоящая рядом, заметно нервничает, ей нужен точный ответ, что со мной. Ну что ж, чего не сделаешь, лишь бы прогулять уроки.
— Да, я лучше пойду в медпункт.
Медленно встаю, и тут же подхватив портфель, спешу покинуть класс. Я ничего не ощущаю, как будто меня полностью опустошили, высосали насосом все мои силы. Видно, я ещё не совсем пришел в себя, однако до медпункта с первой попытки дойти мне было не судьба. Со мной сталкивается Винсент.
— О, Чен, Здорово! Я тебя везде ищу!
Винсент — мой лучший друг, он понимает меня лучше, чем кто-либо другой. Однако, когда я хотел поприветствовать его, он перебил меня, начав искать что-то в своем портфеле, который прежде снял с плеч.
— Подожди, мне учитель кое-что передал. Тебя не было в прошлый раз на химии, и у меня для тебя плохие новости, — он протягивает мне мой тест, который был на позапрошлом уроке химии, продолжая при этом говорить. — В общем, ты не набрал даже 40 баллов, ты же понимаешь, что это плохо?
Я выхватываю из его рук тест и, глядя на исправления учительской красной пастой, киваю. По правде говоря, собственный результат меня сильно огорчает, даже не верится, что писал все это я. Если все будет так продолжаться, скорее всего я просто очень сильно скачусь в учебе, как с горки на заднице.
— Чен, ты чего молчишь? Приятель, в последнее время ты сам не свой: часто молчишь, страдаешь недосыпом, отстаешь в учебе, что-то случилось? С Брианн поссорился? Только не обижайся, я помочь хочу. Если хочешь, так уж и быть, помогу тебе с учебой, мне химия легко дается.
Я рад, что у меня есть такой друг как Винсент, который всегда поддержит и поможет, в какой бы я ситуации не оказался. Но, увы, доверить ему свою проблему, которая приходит ко мне каждый день во снах, я не могу.
— Да просто материал сложный, но не напрягайся, я сам справлюсь.
Звенит звонок, и мой приятель, не желая опоздать, спешит на урок, оставляя меня одного в коридоре.
Сначала сны, потом учеба, мое моральное состояние, отношения — все как будто перевернулось с ног на голову, и я изливаю все накопившиеся чувства на бедный листок бумаги с печатным текстом и низкой оценкой. Я мну его, разрываю на мелкие кусочки и, в конечном итоге, просто выкидываю в урну, продолжая свой путь до медпункта. К сожалению, уже там, меня ждал не столь сладкий вердикт.
— Мальчик, ты не болен, хватит придуриваться, а ну иди на уроки! — женщина морщится, поправляя очки с толстыми стеклами, и, встав со стула, медсестра подходит к шкафу, открывая его и доставая с верхней полки аптечку. Она почти сразу находит нужные таблетки и вручает мне одно белое колесико.
Грустно посмотрев на лекарство, я мигом прогладываю его, игнорируя вопли блондинки, мол «Ты че глотаешь? Сосать надо». Пускай сама и сосет, но все же, из вежливости, благодарю её и спешу покинуть кабинет.
Мой взгляд невольно падает на наручные часы. После этого урока столовая, а я не ел с утра, ведь аппетита не было даже несмотря на приготовленные мамой сладкие блинчики с клубничным джемом.
Я с трудом дождался конца урока, сидя на кожаном диване около «живого уголка». Но только стоило прозвенеть звонку, я тут же поспешил в столовую, ведь в животе предательски урчало. Однако, попал я туда не сразу. Студенты, налетевшие сюда откуда ни возьмись, не давали не то что пройти, а с трудом позволяли дышать. Удивляюсь, как я ещё просунулся сквозь эту толпу слонов? Но и на этом моя неудача не стала меня покидать и, как на зло, я застрял в грома-а-адной очереди! Вот супер! С ног валюсь и проклинаю медсестру, не освободившую меня от занятий. Пока ровесники, медленно передвигая своими конечностями, выбирают, чем бы поживиться, я быстро беру из еды все, что попадается на глаза, и занимаю самый первый столик с краю от двери. Думал, что хоть поем в одиночестве, но, увы, удача сегодня, по всей видимости, не на моей стороне. Ко мне подсаживается Кейт, сияя от хорошего настроения.
— Привет! Чен, ты не против?
Бормочу лишь что-то невнятное, похожее на «нет». Говорить сейчас, даже с очень хорошими друзьями, не особо хочется, но она не оставляет мне выбора.
— О! Совсем забыла сказать. Ты, наверное, уже слышал, что Крей собирается закатить клевую вечеринку сегодня вечером. Ты приглашен?
Честно говоря, про это мероприятие я слышу впервые, так что мотаю головой, не поднимая глаз не подругу.
— Неужели она забыла? Вот растеряшка.
Никогда не любил вечеринки, но так как я дружу с очень популярными студентами, я часто приглашен на подобное; прям полный VIP. Суть всех таких «крутых» вечеринок всегда одна и та же: все пьяны в дрова, музыку слышно даже в России и, скорее всего, под неё уже пляшет Путин. Легче найти живого единорога, чем трезвого человека на подобном мероприятии. А также территорию оккупируют прилюдно сосущиеся парочки, которых не оттянуть друг от друга (надо будет когда-нибудь спросить, каким суперклеем они пользуются).
Из мыслей меня снова вытягивает Кейт.
— Чен, ты какой-ты бледный, ты не заболел? А ну идем в медпункт!
— Я там уже был.
— Ох, неужели эта сучка снова никого не отпускает? На прошлой неделе Сара сознание из-за неё потеряла, бедняжка. Я не хочу, чтобы ты так же коньки откинул! Чен, ты меня вообще слушаешь?
— А? Что? — Я отрываюсь от интересного занятия — ковыряния вилкой в салате — и перевожу взгляд на девушку, замечая, что та, негодуя, закатывает глаза.
— Ладно, мне нужно ещё забежать к мисс Марпл. До скорой встречи, — Кейт поспешила покинуть столовую, на ходу расправляясь со своим сэндвичам.
Оставшись наедине со своими мыслями, я не сразу, но все же почувствовал вибрацию в кармане — звонит телефон. Спешу ответить на звонок и слышу радостный голос Крей.
— Хей, Чен! Привет, как ты? В общем, прости, нет времени много болтать, я закатываю сегодня вечером тусу, ты придешь?
— Привет. Э, честно говоря, не знаю, у меня тренировки, скоро же важная игра…
— Но, Чен, мои родители не так часто уезжают на сутки. Да и тебе наконец-то нужно отдохнуть, повеселиться. Я обещаю, что такого балагана как в прошлый раз не будет.
Этот «прошлый раз» даже вспоминать не хочется. Тогда все напились и решили в шутку скинуть меня в бассейн с ледяной водой. В общем, прощай новый телефон, наушники, и привет, простуда.
— Крей, мне нужно готовиться к пересдаче я плохо написал тест.
Голос блондинки меняется на серьезный с добавлением изюминки стёба.
— Чендлер Риггз, вы пойдете на данную частную, крутую вечеринку и это не обговаривается!
— Хорошо, я приду.
Я не смог ей отказать, порой мне самому кажется, что я и не умею этого делать.
— Отлично! Жду тебя, сегодня в 16:30! Пока.
Я не успеваю даже попрощаться, так как она уже положила трубку.
Остальная часть учебного дня прошла довольно-таки скучно, да и я порядком устал от этой тюрьмы со странным названием «Школа». Радует только, что уже весна, а значит, лето совсем близко, вместе с окончанием моих страданий. Я еле приползаю домой, желая поскорее грохнуться на кровать. К моему удивлению родители ещё на работе, а Грейсон убежал гулять с друзьями — пожалуй, это даже и плюс. Как и планировалось, я разлегся на кровати, чувствуя невыносимое бессилие. Веки становятся тяжелыми и самостоятельно опускаются, подняться уже нет сил. Я решаю, что лучше немного полежать…
— Паца-а-ан, иди-ка сюда.
Доносится голос сзади, и я рефлекторно оборачиваюсь. В глаза бросается его наглая улыбка и этот самый взгляд, сверлящий и раздевающий меня (или мне только так кажется?). Подхожу ближе, тут же ощущая, как он хватает меня за горло и вжимает в стену, вновь не позволяя дышать. Все конечности опять будто бы сковываются в невидимые цепи, делая меня марионеткой в его руках. Кончик биты, обмотанной колючим железом, касается моей нежной шеи, и я ощущаю боль, проходящую по всему телу. Я чувствую, как проволока впивается в кожу, окрашивая свою сталь моей алой кровью. По щекам невольно катятся соленые слезы, но его это лишь сильнее забавляет.
— Ты ослушался меня, не так ли? Сбежал в Александрию. Соскучился по папочке, верно? Карл-Карл, ты же помнишь правила.
— Ну же, убей меня! Ты же на самом деле хочешь именно этого, да? Тогда сделай это! — я кричу, вырываюсь, желая врезать ему кулаком в челюсть. Мужчина одним резким движением надавливает мне на плечи, заставляя упасть перед ним на колени. Я начинаю шипеть от боли в ногах. Поднимаю голову и вижу, как Ниган, широко улыбаясь, кладет руку себе на ширинку, начиная мять через грубую ткань джинс свой, уже возбужденный, орган.
— Ну-ну, ты же понимаешь, что это наказание. Я хочу лишь услышать от тебя извинения. О нет, не словами, а губами, пацан. Конечно же ты можешь ещё использовать свой язык, чтобы сделать свои извинения слаще для меня, я буду только за.
Он освобождает свою, налившуюся кровью, плоть, заставляя меня непослушно отвернуть голову в сторону, всем своим видом показывая отвращение. Я знаю, что все не так просто. Он берет свой член в ладонь и, держа свободную руку у меня на затылке, начинает кончиком горячей плоти водить по моей щеке, пачкая её белой смазкой. Мне все ещё противно, но я не могу выбраться, его рука давит мне на затылок, и я чувствую липкую жидкость на своем бледном лице. Он перекладывает вторую ладонь мне на губы, начиная приоткрывать их, и только сейчас я замечаю, что он без своих черных перчаток. К своему удивлению и сожалению, я только что осознал, что мои губы меня совершенно не слушаются, и рот самостоятельно открывается навстречу пальцам мужчины. Я ощущаю их соленный вкус и невольно начинаю сосать. Черт возьми, сосать его пальцы!
— Молодец, хороший мальчик. Смотри, если укусишь, утюга тебе не избежать.
Он освобождает мой рот от пальцев и подносит головку своего возбужденного органа к моим губам. Только сейчас я понимаю, насколько я бессилен. У меня совершенно нет сил сопротивляться ему, оттолкнуть его, вмазать ему — я не могу. На единственном глазу наворачиваются слезы, и я против своей воли провожу языком по головке горячей плоти, слегка лаская тем самым уздечку. Ему это нравится. Он сжимает волосы у меня на затылке, и мне становится страшно от мыслей, что он может начать толкаться, вызывая у меня этим рвотный рефлекс. Щеки уже мокрые, но я стараюсь, пытаюсь взять во всю длину, но тут же отстраняюсь, откашливаясь. В это время он что-то произносит, о том, что мне надо больше тренироваться, но я не слышу его, лишь чувствую, как слипаются ресницы и как бешено бьется в груди сердце. Ощущаю головокружение, но он приводит меня в чувства, кладя свою горячую руку мне на щеку и осторожно поглаживая по нежной коже, несильно пошлепывая. Это заставляет меня вновь вернуться к своей работе. Я хочу все побыстрее закончить. Я слышу, как он рычит, надавливая сильнее мне на голову, желая, чтобы я взял глубже. Жаркая, скользкая плоть будто бы увеличивается во рту, принося дискомфорт и затрудняя работу языка. Я поднимаю взгляд на мужчину, глядя на то, какое наслаждение ему приносят мои действия. Странно, но меня это уже ничуть не отвращает, а наоборот служит большим толчком, заставляя брать чуть ли не полностью в рот и усерднее посасывать. До развязки близко, и стоит мне об этом только подумать, как, черт, мой рот, моё лицо, все — в его семени, и я машинально глотаю её и чуть ли не давлюсь, будто бы умею дышать только ртом. В этот же миг чувствую, как тяжелая ладонь ложится мне на голову, осторожно перебирая шелковистые волосы, гладя.
— Молодец, пацан, ты прощен.
Я просыпаюсь в судорогах, ловя губами воздух и в испуге оглядывая комнату. Его нет, это снова был чертов сон. Вновь падаю на кровать и беру с тумбочки телефон. Уже 16:24, сколько я спал? Не сразу, но я вспоминаю, что опаздываю на вечеринку лучшей подруги. Да Крей с меня три шкуры спустит за это! Одна только мысль о том, что завтра мне по полной вынесут мозг от того, что я не пришел, заставляет меня быстро собираться и даже откинуть в сторону неприятный осадок, оставленный сном.
I’ll stay away from
This pain I came from
What’s been said and done
With all these days gone
Been fighting so long
I can’t break away from it all.
Примечание к части:
В Америке нет такого термина как "одноклассники". Школьников называют студентами.
2
Дыхание сбилось и участилось, и это заставляет меня остановится. Жуткая боль в грудной клетке не дает мне продолжить бег. Я знаю, что и без того уже опоздал минут на тридцать, не меньше, и меня сразу же застрелит на пороге дома Крей. Черт! Но к счастью, спустя какое-то время я доползаю до самого шумного дома на этой улице. Дом Крей небольшой и не отличающийся от всех домов в Атланте — каменный фундамент, два этажа и открытые настежь ворота, которые как бы говорят «входи, не стесняйся». Маленький сад, виноградная арка и небольшая беседка. От очень громкой музыки мои барабанные перепонки уже готовы лопнуть, хотя я ещё даже не зашел в дом. Представить жутко, на какой громкости там играет музыка. Пятой точкой ощущаю, что лучше сейчас развернуться, и, пока не поздно, пойти домой. Но я обещал прийти и, хоть я уже опоздал, должен сдержать обещание, показывая этим уважение к лучшей подруге.
Тяжело вздыхая, направляюсь к черной железной двери и сильно стучу по ней, в надежде, что кто-то услышит и откроет. К моему удивлению, мне почти сразу открывает изрядно выпивший Грей (блять, я опоздал только на полчаса, когда они уже успели так набухаться?!) и с восторгом буквально заталкивает меня в дом.
— Чендлер! Сколько лет, сколько зим! — улыбается блондин, в другой руке держа рюмку с виски.
От одного его вида мне становится тошно — как можно было столько выпить? Я начинаю рассматривать дом. Что ж, кругом бардак, и, как я подозревал, все пьяны в хлам. Я не понимаю, что ощущаю сейчас, однако хочется побыстрее покинуть эту «вечеринку».
— Че-е-ен, прием! — Грей щелкает пальцами свободной руки прям перед моим лицом, заставляя меня вздрогнуть и перевести взгляд на него. — Наверное из-за громкой музыки ты меня не слышишь. Дружище, проходи, я сейчас тебе налью. Что будешь? Есть виски, шампанское, коньяк…
Я спешу перебить его.
— Нет, спасибо, пожалуй откажусь, — морщусь из-за неприятного запаха перегара, исходящего от моего друга, однако тот, взяв меня за руку, буквально тащит на кухню.
На кухне ещё хуже — везде стоит жуткая вонь от сигарет (кажется кислорода в этой комнате уже вообще не существует), за столом сидит Крей, точнее сидит Эрик, а она у него коленях. Мужчина, пользуясь её нетрезвым состоянием, пристает к бедной девушке, но та ничуть не против. Мне вновь становится не по себе. На полу опустошенные бутылки от алкоголя, а на столе уже пустые бокалы.
Если вы думаете, что подобную картину я вижу впервые, то глубоко ошибаетесь, такое происходит раз или два в месяц, и я порядком привык к этому. Но сейчас, я впервые решил развернуться и уйти, а не как обычно помогать кому-то протрезветь или разгонять всех по домам. Не понимаю, с какой целью меня приглашают на эти вечеринки? Стоило мне взяться за ручку входной двери, как я ощущаю, что мою вторую руку кто-то держит. Оборачиваюсь назад и натыкаюсь на Колина.
— Чен, прошу, останься, мы давно не общались.
Вновь тяжело вздохнув, я соглашаюсь, не могу же я отказать лучшему другу, которого впервые увидел за долгое время.
— Хорошо, но только я на полчаса, не больше.
— Боже, Чен, ты что под контролем родителей? Расслабься, идем, все почти в зале.
Меня слегка обидели его слова. Разве он не понимает, что мне не по себе смотреть на своих пьяных друзей и знакомых? Но я стараюсь не подавать виду, что расстроен. Все же мне кажется, что мы здесь единственные, кто ещё трезв.
Кареглазый привел меня в зал, усадив на диван, а сам куда-то ушел, что показалось мне мало того, что странным, но ещё и подозрительным. Он оставил меня одного среди пьяных в хлам танцующих студентов, но сейчас меня разрывает от желания подойди к колонкам, выключить, или хотя бы уменьшить звук, ведь музыка в доме орет не то что на всю улицу, а на всю Атланту. Меня и не удивит, если сейчас приедут менты как в прошлый раз (как мне тогда досталось от родителей!).
Я смотрю вокруг: все пляшут, выпивают, о чем-то говорят, целуются, а некоторые уже чуть ли не блюют на пол. Из мыслей меня снова вытягивает только что пришедший Колин.
— Чен, будешь?
Он протягивает мне бокал с каким-то странным коктейлем, но я тут же мотаю головой, морщась.
— Ну чего ты, — продолжает парень, и только сейчас я замечаю, что он также, как и все они, пьян.
— Нет, я не хочу! — даю ему понять, что я наотрез против, однако мой друг совершенно уперт и настаивает на своем.
— Да брось, всего один бокал, не бойся, сразу не опьянеешь.
Я молчу, хоть у меня уже и появляется желание залпом выпить этот алкогольный напиток, чтобы кареглазый от меня наконец-то отстал, но я держусь, понимая, что к добру это уж точно не приведет.
— Слабак, — он начинает дразнить меня, вертя перед моим лицом бокалом, выбешивая меня при этом. Я бы послал его далеко и подальше, не будь мы отличными друзьями, но мои нервы далеко не резиновые, поэтому выхватываю коктейль из его рук и залпом опустошаю бокал…
Это было большой ошибкой. Я ощущаю терпкий, противный вкус, который обжигает горло, стекая вниз. Хочется блевануть, но я лишь противно корчусь, закрывая нос рукавом кофты и жмуря слезящиеся глаза. Ужасный напиток, такое чувство, что он полностью состоит из чистого спирта и в нем только капля сиропа для вкуса и немного красителя для ярко-красного цвета. Странно, но мне вдруг становится как-то легко и… хорошо, что ли? Я не могу нормально сосредоточить свое внимание на какой-либо мысли. Сам не пойму, как это в моей руке уже оказывается рюмка виски? Такое чувство, что музыка стала тише. Все танцуют, веселятся, я стараюсь не отдаляться от них, стараюсь слиться с этой толпой. Все проблемы уходят на задний план, я как будто совсем забыл про них. Возникает ощущение прекрасной беззаботности. Я не задумываюсь о том, что сильно отстаю в учебе, о том, что мне достанется от родителей, если домой я вернусь нетрезвым, о том, что этой ночью я снова буду прижат к кровати, пускай только во сне.
Я чувствую вибрацию в кармане и, отходя от толпы танцующих студентов, достаю смартфон. Дыхание неровное, голова слегка кружится, но при этом я ощущаю себя прекрасно. На экране несколько пропущенных от матери, от отца, от Грейсона. С усмешкой выключаю телефон — мне все равно. Сейчас я желаю впервые отдохнуть от всех своих проблем, которые нахлынули на меня. Сколько я уже выпил? Бокала два-три… Я не помню, кажется, я уже перебрал, но думать над этим не могу, мысли как будто сами пропадают. Музыка вместе с алкоголем заставляет расслабиться, двигаться, танцевать. Я никогда себя так ещё не чувствовал: я даже не задумываюсь о последствиях, которые ожидают меня утром. Я чувствую, как меня хватает за руку ничуть не меньше пьяная Кейтлин и куда-то тащит. Я совершенно не сопротивляюсь, но она заводит меня в одну из безлюдных комнат. Её руки тянутся к моей кофте, желая поскорее снять её с меня. Находясь в ступоре, я слежу за её действиями, с приоткрытыми от удивления губами, и только потом начинаю отталкивать от себя девушку.
— Что ты творишь?! — я, кажется, начал трезво размышлять, ну, или же, почти трезво.
— Чен, мы же с тобой не просто друзья, да? — она хитро усмехается, пытаясь прильнуть губами к моей шее, но я вовремя останавливаю её, отходя от блондинки.
— Нет, Кейт, мы просто друзья, у тебя есть парень, у меня девушка…
И вновь меня перебивают.
— И что? У тебя четыре кошки, а у меня две собаки, и? Это что-то меняет? — я понимаю, что настроена она далеко не по-детски. Но это, пожалуй, тот самый случай, когда я не то, что могу отказать, да ещё и послать на три буквы.
— Это многое меняет, — серьёзно произношу я, глядя на её уже печальное лицо.
— Ты ведешь себя как девственная школьница.
Я не могу отрицать того факта, что являюсь девственником. Стоп, или уже не являюсь? Боже, с этим параллельным миром, я начал сомневаться в девственности собственного зада.
— По крайней мере, я не веду себя как полная шлюха, — с этими словами я покидаю комнату. Походу, эту ночь моя «подруга» проведет с бутылкой коньяка или же подцепит кого-то из не особо трезвых.
Я не ожидал такого от Кейт, мы знакомы давно, ещё с песочницы. Она всегда была такой милой и позитивной девушкой. Да, с парнями ей не особо везло, бывало даже, что она жаловалась мне на них. Но я никогда не думал, что она будет смотреть в мою сторону. Да, Кейт ревновала меня к Ханне, к Брианн, но я думал, что это чисто по-дружески. Черт, сейчас меня от неё просто выворачивает! Или же не только от неё, но ещё и от выпитого ранее алкоголя. Я вновь покидаю вечеринку.
— Чен, ты куда? — меня окликает Грей, однако я не отвечаю.
Желаю отыскать ванную и закрыться там хотя бы на полчаса. Сейчас я надеюсь на то, что комнату не заняли какие-нибудь целующиеся студенты. Кто с кем, а кто с унитазом в обнимку. На мое счастье, ванная полностью свободна, и я спешу закрыться на щеколду. Только сейчас замечаю, что меня шатает. Руками хватаюсь за белоснежную раковину и, повернув кран, включаю ледяную воду, подставляя под холодную струю свое лицо. Голова начинает ужасно болеть, ныть, будто бы раскалываясь на тысячи кусочков. Я выключаю воду и вытираюсь собственной белой кофтой. Хотя, увы, но она уже далеко не белая. С ужасом я смог признать в отражении зеркала себя; волосы растрепаны, заметные мешки под красными глазами и потресканные губы. Господи, это вообще я? Пытаюсь найти телефон в кармане и, к счастью, быстро нахожу его. Руки предательски трясутся, я вижу на разбитом экране бесконечное множество пропущенных звонков от родителей, но мне стыдно звонить им. Натыкаюсь в списке контактов на номер Винсента и спешу набрать его. Длинные, громкие гудки режут слух, это просто невыносимо. Он не отвечает. Звоню снова. Руки начинают дрожать только сильнее, а глаза слезятся. Меня жутко тошнит и создается впечатление, что я вот-вот потеряю сознание. Я уже начинаю сомневаться, что мне кто-то ответит, гудки вновь обрываются. Я хотел было уже швырнуть телефон, разбив его окончательно, но на другом конце провода слышится сонный, взволнованный голос моего друга.
— Чен, час ночи. Что случилось?!
И тут я понимаю, что не в силах произнести ни слова, я как будто потерял голос. Подношу к губам телефон и шепчу.
— В-винс… Помоги мне.
Голос брюнета вздрагивает, и он начинает взволнованно тараторить:
— Чен, говори, что с тобой произошло? Авария? Какое-то происшествия? Я сейчас соберусь. Скажи адрес, я приеду!
— Я дома у Крей. Адрес: Олд-стрит или Мэкф-стрит, — я не могу вспомнить точное название улицы. В голове кроме боли будто ничего не осталось. Все мысли, воспоминания — все перемешалось в какую-то кашу.
— Я знаю где живет Крей. Стоп, Чен, ты пьян? — произносит растерянно Винс, и я чувствую нарастающий в горле ком.
— Да…
— О боги, ладно, я выезжаю.
Я роняю телефон на холодный кафель, нет, случайно, неосознанно. Руки все так же трясутся, а мне становится только хуже и хуже. Я слышу собственный пульс, отдающий набатом в виски. Не в силах стоять, я опираюсь на ванну. В комнате звучит до боли знакомый мне голос.
— Соскучился по папочке, парень?
Я в испуге оглядываюсь по сторонам, но его нигде нет. Кажется, у меня уже начинается шизофрения, иными словами не объяснить то, что я только что услышал, и нет, мне точно не показалось.
Винсент приехал на удивление быстро. Ему удалось найти меня, вытащить из комнаты, что-то бормоча себе по нос. Затолкать в свою машину на пассажирское сиденье. Мне все ещё плохо, тянет в сон, и сознание медленно потухает, постепенно покидая мое тело — дерьмовое состояние. Я еле заметно подрагиваю от холода, пока не ощущаю, как что-то теплое укутывает меня.
— У меня есть термос с чаем.
Несмотря на то, что говорит брюнет, я тихо жмурюсь от новой волны боли, которая, казалось бы, «пробегает» по всей моей голове. Открыв глаза, сонно смотрю на студента, который заводит машину, и только сейчас замечаю, что он укрыл меня теплым пледом, наверное заметив, что я сильно дрожу.
— Нет, я не хочу, — хрипло и устало произношу я, закутываясь и пытаясь согреться.
Винсент поправляет сползающие на нос очки и задумывается, одновременно следя за дорогой.
— Что же мне с тобой делать, дурак? Родителям отвезти? Да они застрелят тебя — он делает паузу, а потом переводит взгляд на меня. — Ладно, переночуешь у меня дома, мои родители все равно уехали к родственникам в другой штат. Твоим так и скажем, что ты ночевал у меня, завтра все равно суббота.
— Спасибо… — еле слышно шепчу я.
Винсент делает для меня многое, и я по гроб жизни ему обязан. Мне очень сильно стыдно перед ним за все, что я иногда вытворяю и каким дураком бываю. А ведь он прикрывает меня, помогает мне: он настоящий друг, на которого можно всегда положиться и которому можно довериться.
Не помню как мы оказались у него дома, помню лишь, что отключился я почти сразу, стоило моей ослабленной нетрезвой тушки коснуться мягкой кровати…
— Так вот, убийца, зачем надо было столько пить, а? Детка? Хотел показаться в моих глазах мужиком? Ну что ж, хорошая попытка, пацан, но, увы, провальная. Снова нарываешься на наказание? Да? Ну, раз уж так, то подставляй свою шикарную задницу и мы в расчете. Ты же на это и надеялся, опустошая стеклянные бутылки со спиртными напитками, не так ли? Ну что ж, парень, я просто обязан дать тебе то, что ты заслужил.
How’d I wind up here again?
It’s like I’m always getting blood on my hands
All it takes is one and I’m going in a thousand till the end
How’d I wind up here again?
3
Такого дерьмового утра у меня ещё никогда не было. Голова просто раскалывается, во рту пересохло, и меня ужасно тошнит. Весь этот ад продолжается до обеда, а после становится немного легче. Ну, конечно, чтобы избавить себя от мучений пришлось изрядно наглотаться всевозможных таблеток.
Я сижу за столом, держа в руках горячую чашку с теплым чаем, и, задумывавшись над тем, что я вчера натворил, тяжело вздыхаю.
По уши углубившись в свои рассуждения, я совсем и не заметил, как ко мне успел подсесть Винсент, глядя на меня и протирая белым платком свои любимые очки. Без них он, кстати, очень напоминает мне крота.
— Надеюсь, ты больше не будешь так много пить?
В ответ я лишь киваю, давая ему понять, что больше такого не повториться. Пожалуй, сегодняшнее утро преподало мне неплохой урок на будущее, да и вообще на всю жизнь.
— Хорошо. Я уже звонил твоим родителям, и они очень волновались. Чен, у твоей матери вчера сильно подскочило давление.
Сгорая от стыда, я с испугом поднимаю глаза на своего друга, но продолжаю молчать. Однако тот, заметив, что я волнуюсь за мать, тут же поспешил меня утешить.
— Не переживай, сейчас с ней все в порядке. Но прошу тебя, больше так не напивайся, чтоб не входило в привычку.
— Хорошо.
Он строго смотрит на меня, а после, вздохнув, произносит:
— Чен, я не смог не заметить того, как ты ночью… Ну, кхм, стонал. Что тебе, черт возьми, снилось? Брианн? Или какая-то другая девушка?
Я ощущаю, что начинаю краснеть. Мне становится неловко, но все же я решаюсь поведать другу о своей проблеме.
— Винс, только поклянись мне, что никому не расскажешь.
Он улыбается, а после пододвигается поближе ко мне, готовясь выслушать мои проблемы.
— Совсем-совсем никому? А Крей? А своей кошке? О! А может всей Атланте сразу?
— Это ничуть не смешно.
Не думал, что его слова способны обидеть меня, но Винсент тут же меняется в лице, вновь становясь серьёзным.
— Ладно, клянусь, что твои секреты останутся только между нами. Рассказывай, я тебя внимательно слушаю.
И тут мне вновь стало не по себе. Как я ему это скажу? Я не знал, да и врать сейчас было не вариантом. Нужно рассказать правду, но как-то не слишком пугающе её преподнести, чтобы совсем не оттолкнуть от себя лучшего друга. М-да, я уже представляю его офигевшее лицо после моих слов: «Мне снится как меня трахает мужик, которому лет за 40».
— Че-е-е-н, ты снова застрял в своих мыслях? — это выводит меня из временного транса и заставляет вполголоса смущенно произнести:
— Винс, тебе когда-нибудь снился секс?
Парень задумывается, по-видимому что-то вспоминая, но потом кивает, подтверждая мои догадки словами:
— Да, бывало пару раз, но к чему ты клонишь?
Вот тут мне уже стало совсем не до своих проблем. Честно говоря, меня заинтересовало то, с кем там мой друг мечтает побывать в кровати? Так что желая вывести его на чистую воду, открыто спрашиваю:
— А с кем?
— Это уже тебя не касается, Чен! — ох, какой он справедливый. Ему я значит должен говорить то, что меня тревожит, а он свои тайны мне раскрыть не хочет. Справедливость хлещет из всех щелей!
— Тогда я не скажу о своих проблемах.
— С Крей, — вау, он признался мне, что его тянет на Крей! Хотя я и без того это подозревал. Но он, черт возьми, сам признался в этом, подтвердив мои давние догадки!
— Тогда, тебе стоит поторопиться, у тебя уже появились конкуренты, — с усмешкой произношу я, стараясь уйти от темы про мои сны.
— И кто же? — Винсент заметно напрягается, ведать не сладок будет ему мой ответ. Но я не могу врать лучшему другу.
— Эрик. Вчера, как я помню — а помню я смутно — он пытался совратить Крей.
Брюнет тут же затихает, видимо, задумывается над моими словами. Но по его напряженному виду, стиснутым зубам и отведенному в сторону взгляду я могу с уверенностью сказать, что он ревнует. Причем сильно, и даже не пытаясь скрыть этого. Я как будто чувствую всю его ревность и злость. От этого мне опять становится не по себе.
— Что он с ней делал?
Его слова заставляют меня напрячься, пытаясь вспомнить. Перебирая в голове размытые картинки вчерашнего дня, я выдаю:
— Ну, она вроде сидела у него на коленях, а он её лапал и пытался возбудить. Они оба были пьяны в стельку.
Винс вздыхает, надевая на переносицу очки. Видно он сильно обижен на такое распущенное поведение подруги, в которую, черт возьми, влюблен!
— Как думаешь, между ними что-то было?
— Я не помню, я знатно нахлебался, — я решаю промолчать насчет того, что единственное, что я помню, так это голос Нигана в ванне.
— Ладно, перейдем к твоим проблемам. И не думай, что сможешь перевести тему на этот раз. Так вот, что тебе снилось?
Я судорожно сглатываю накопившуюся во рту слюну и опускаю взгляд в уже пустую кружку. За разговором я и не заметил, как опустошил её.
— Мне кажется, я застрял между двумя совершенно разными мирами, — я тут же замечаю на себе его взгляд полный недопонимания и продолжаю. — Мне снится параллельная вселенная, где надо мной издеваются, где меня насилуют.
— Но судя по стонам, ты как-то совсем не против, — усмехается мой друг, а я хочу ударить его, но сдерживаюсь. Насилием проблемы не решаются, и я это хорошо знаю.
— Послушай, я страдаю из-за этих снов, и человека который все это делает со мной.
Винсент задумывается, а после выдает:
— Я думаю, тебе стоит обратиться к психологу.
Тут же наотрез отказываюсь.
— Нет, я не собираюсь рассказывать свои проблемы незнакомому человеку, который послушает, а потом выскажет все очевидное, ещё и деньги за это возьмет!
— Ты не дослушал, у меня есть один специалист, ты даже с ним видеться не будешь. Он решит твои проблемы на расстоянии и даже копейки за это не возьмет.
Эти слова вводят меня в заблуждение. Я немного не понимаю, что этим хочет сказать мой друг, и спешу переспросить.
— На расстоянии?
— По сети, через специальный сайт. Там море профессионалов. Так вот, он подписан как «Комедиант», и у него ужасно много положительный отзывов! — студент восхваляет этого анонимного психолога, но я только сильнее напрягаюсь.
— «Комедиант»? Винсент, ты серьёзно? А если он начнется стебаться и подшучивать над моими проблемами? Боже, я окончательно решу повеситься.
— Это просто ник. Чен, успокойся, он мастер в своем деле. Он помог мне выкарабкаться из депрессии, и я думаю, он поможет тебе с твоими проблемами, — брюнет осторожно начинает хлопать меня по плечу.
— Теперь ясно, на каких сайтах ты сидишь. Все равно, к твоему «Комедианту» обращаться у меня нет желания. Сам справлюсь. Да и с моими проблемами мне помогут только мягкие стенки и белая рубашка с длинными рукавами, — вздыхая, перевожу взгляд на кареглазого, который с пониманием смотрит на меня, погружаясь в мысли. Он знает, что я не стану рассказывать незнакомому человеку то, что не могу рассказать даже тому, с которым знаком буквально с пеленок. Но все же надеется, что мои проблемы как-то рассосутся (на это я и сам надеюсь уже который месяц).
— Тогда я не знаю, чем тебе помочь. Сдаюсь.
Ещё часа два я провожу на кухне, углубляясь в свои раздумья насчет дальнейшей жизни, но уже ближе к вечеру прощаюсь со своим лучшим другому и самостоятельно добираюсь до дома.
Давайте снова поговорим о моей неудачливости, ведь уже с порога я слышу не самые лучшие слова:
— Чендлер, ты под домашним арестом.
Примечание к части:
Избранные поймут в чем подвох
4
Что может быть хуже, чем сидеть в воскресенье дома, когда на улице такая хорошая погода? Честно — не знаю. Я человек домашний. Дома и впрямь куда лучше: видео игры, книги, соцсети, еда и диван. Просто восхитительно. Однако счастье мое длилось недолго: уже как полчаса мне пытаются дозвониться на телефон мои друзья. Разве они не понимают, что я не хочу отвечать? Разумно было бы с моей стороны уже давно отключить телефон, давая понять, что я О-ОЧЕНЬ занят. Однако, из вежливости, я наконец-то беру трубку, сдаваясь.
— Алло! Чен, ты почему не отвечаешь? В общем, мы тут собираемся устроить тусу, — говорит радостно Грей.
— Опять? Нет, никуда я больше не пойду! — я уже собирался сбросить звонок, как блондин начинает быстро тараторить.
— Подожди! Ты меня неправильно понял. Без алкоголя и музыки. Мы на природу собираемся. Эрик говорит, что нашел очень классное место, где можно прогуляться. Там есть озеро, горы. Очень красиво. Ты с нами?
Он вводит меня в растерянность. Я понимаю, что ужасно хочу на природу. Куда-нибудь в загород, в безлюдное место, отдохнуть, просто почувствовать свободу и умиротворенность. Однако, в любом случае, я вынужден буду отказаться, так как я под домашним арестом. Я не очень хочу, чтобы мои друзья знали это, так что отмазываюсь самым примитивным образом.
— Я сильно просто занят.
— Лежанием на диване? Чен, такой шанс выбраться с друзьями за город! — продолжает Грей, от чего мой интерес только сильнее растет.
— Ладно, я с вами.
— Тогда мы через пол часа подъедим к твоему дому.
Он тут же сбрасывает звонок. Черт, зачем я на это подписался? Ещё повезло, что родители на работе чуть ли не до ночи, а Грейсон в гостях у друга. Так что, находясь в приподнятом настроении, я спешу быстро собраться, раздумывая о своем.
Мои приятели подъехали довольно быстро. А я-то думал, что их ещё ждать придется. Мигом покинувши дом, я быстро забрался на заднее сидение черного небольшого автомобиля, где уже сидели Колин и Грей. Честно сказать, втроем здесь стало немного тесновато.
— Что мы будем делать на озере? — спросил я, раздавая друзьям брофисты.
Тронувшись с места, Эрик тут же поспешил ответить на мой вопрос.
— Я совсем недавно видел там парочку заброшенных домов, можно будет прошвырнуться, думаю, мы много интересного найдем.
Мне становится не по себе от мыслей про заброшки, но высказывать свое мнение я пока что не собираюсь, в надежде, что мои друзья ещё сто раз поменяют свое решение.
Я и не сразу заметил, как шумный суетливый город сменился тихой прекрасной природой, от пейзажа которой захватывает дух.
Колин высовывает голову из автомобиля, норовя выпасть «за борт». Однако, быстро отреагировав, Грей оттащил за шкирку студента.
— Совсем свихнулся что ли? — блондин крутит возле виска пальцем, нахмурив брови, однако ему никто не отвечает.
Приехали мы довольно быстро, буквально за минут десять. Ну конечно, Эрик гнал на всех скоростях, не жалея машину, бензин и нас.
— Вау! Да тут настоящие пейзажи! — вскрикнул кареглазый брюнет, первым вступив на мокрую, свежую траву.
Я согласен с ним. Выйдя следом из машины, я просто замираю на месте, глядя на чистое, голубое озеро, ярко поблескивающее на солнце. Жаль только купаться в нем запрещено, на дне слишком сыпучий песок и много растительности, за которую можно зацепиться. Не даром ходят слухи, что уже который человек погиб, купаясь в этом озере.
От своих же мыслей пробегают мурашки по коже, но меня тут же отвлекает Эрик, указывая на заброшенные здания находящиеся неподалеку от нас.
— Смотрите, о них я и говорил.
Я начинаю рассматривать пустые мрачные дома. Одни из оранжевого кирпича и другие из серого бетона. Почти все они наполовину разваленные, однако, очень большие, и в свои года, скорее всего, были самыми классными и богатыми домами. Невольно задаюсь вопросом, который озвучиваю в голос.
— Зачем люди покинули такие хорошие жилища?
— В озере пропала рыба, купаться запрещено, да и делать здесь уже стало нечего. Вот все и переехали в Атланту, — вздыхает Грей. — А так, я совсем не спорю с тем, что это было бы отличным местом для отдыха.
— Ребят, мы не для этого сюда пришли, — протягивает Эрик. — Идёмте, лучше рассмотрим все вблизи. Мне уже интересно найти старинные вещи из 80-ых!
— Это же незаконно, проникать в чужие дома! — но меня тут же перебивает Грей:
— Чен, ты нам решил в последнее время мамку заменить? Во-первых, дома ничейные. Во-вторых, где ты тут видишь ментов? Да тут даже сторожей нет!
Спорить с ними бесполезно, и я это знаю лучше, чем кто-либо, так что послушно, словно беспомощная собачка на поводке, я иду за своей пришибленной на голову компашкой.
Самый первый дом нам показался странным тем, что он совсем не охранялся воротами, но по обломанным остаткам проржавевшего железа, было ясно, что когда-то они все же были. На первом этаже темно, и я стараюсь идти позади всех, но при этом и не отставать. Пол предательски скрипит под ногами, и создается впечатление, что под первым этажом находится ещё один тайный этаж. Увы, все в этом доме растаскали уже до нас, так что остались только холодные бетонные стены, какие-то грязные тряпки, море паутины и пыли.
— Идёмте осмотрим второй этаж, — не теряя надежды, произнес Колин.
Однако, осмотреть верхушку здания нам было не судьба. Лестница, побитая жизнью, еле держалась на каких-то тонких волосках и скрипела куда громче пола. Никто и не решился пройтись по ней.
— Ладно, ребят, нужно искать здание с крепкими воротами. Может там хоть что-то интересное есть, — Грей освятил нас фонариком и поспешил выйти из этого жуткого дома. Ясное дело, все пошли за ним.
— О! Видите вот этот шикарный дом, — Колин указывает пальцем на самый большой и по-видимому просторный дом на всей этой заброшенной улице. — Я думаю, там найдется что-нибудь интересное.
Все, как по команде, направляются туда, но тут же замирают возле огромных ворот.
Что ж, полчаса мы думали как через них перелезть, но все оказалось намного проще. Сзади дома обсыпались бетонные ворота, превратившись в почти песчаную груду. По ней мы и проникли на территорию дома.
Взгляд сразу же цепляли старые, мертвые фонтаны, которые уже сто лет как не работают. Дряхлые, давным-давно потертые чужими задницами скамейки, и много зарослей. Выглядело жутко, но и одновременно с этим, ты чувствуешь себя персонажем какого-нибудь страшного фильма. Ты не знаешь, чего можно ожидать от этого стремного на вид дома. Любопытство тянет тебя за собой, просит зайти в него и узнать, что же внутри?
Да только входить пришлось через окно. Если в предыдущем доме проржавевшие ключи были оставлены под дырявым старым ковриком, то в этом доме все было предусмотрено. Забравшись через окно, мы оказались на кухне, и, о боги! тут осталась ещё старая, деревянная мебель! В который раз убеждаюсь, что в 80ых люди совсем не имели вкуса. Весь интерьер и дизайн выглядит смешно и непривычно. Все обросло паутиной и пылью, и, чтобы было лучше видно, мы открываем все имеющийся в доме окна, впуская в здание тусклый свет. Ведь даже фонарики здесь уже бессильны.
Осмотрев старомодную кухню, и не найдя ничего интересного (кроме пауков и пустых консервных и стеклянных банок), мы решаем разделиться, чтобы лучше рассмотреть древнее жилище. Мне, как на зло, достается второй этаж.
Уже на лестнице, я слышу заливной смех Грея.
— ЧЕН! Чен! Иди сюда! Я тут нашел блестящую розовую тряпку. Походу это платье. У тебя длинные волосы, примерь его, я хочу посмотреть, как оно выглядит на бабах!
Я возвращаться не собираюсь, лишь крепче сжимаю в руках фонарик, плотно стиснув при этом зубы и поднимаясь на второй этаж. Встречает меня мрачный коридор, но больше всего цепляет моё любопытство выбитая дверь впереди. Спешу туда, и застываю на пороге. Это спальня. Просторная и, кажется, совсем пустая. Но нет, здесь есть немного мебели: огромная кровать, шкафы, полки, старинный, черно-белый телевизор и выцветший ковер. Пугают только плотно заколоченные досками окна. Я подхожу к шкафу и, открыв его, тут же расстраиваюсь — он совершено пуст. В глаза бросается полка с книжками, и я спешу достать одну, самую интересную на вид, чтобы рассмотреть её, но этого не дает мне сделать упавшая на пол картина. Я хотел было подойти и поднять её, но меня остановили капли, которые падали с потолка на ковер. Зеленные обои за тысячу лет приобрели болотный оттенок, и я только сейчас еле разглядываю на них маленькие, когда-то белые цветочки. Ощущаю, что голова начинает сильно гудеть, будто бы рваться на части. Меня тошнит от запаха гнили, который непонятным образом оказывается в помещении. Черт, аж блевать хочется. Я сажусь на кровать, чувствуя адски сильную слабость. Сердце уходит в пятки — я слышу шаги, и случайно выпускаю из рук фонарик. Он падает на пол, благо, не разбивается. На своих руках и коленях я замечаю синяки, совсем свежие и новые. Стоп, откуда они взялись? Их же раньше не было. Мне страшно, тело начинает самовольно дрожать. Я чувствую, что будто бы нахожусь в чей-то клетке. На пороге появляется чужая, но до боли знакомая фигура. Идёт ко мне по скрипучему полу, размахивает битой, и что-то веселое насвистывает себе под нос. Я понимаю, нужно звать на помощь и бежать как можно быстрее, но, увы, я могу лишь открывать губы, глупо изображая рыбу, выкинутую волной на сушу. Голос вновь пропал. Глаза самостоятельно жмурятся, а щеки становятся мокрыми. Он хватает меня за запястье и грубо валит на гнилой дряхлый матрац, нависая сверху.
— Кто тут подготовил сюрприз для папочки? Пацан, ты выбрал жутковатое место, мне даже нравится. Это чертовски заводит, не находишь? Такое разнообразие придает не хилый контраст.
Его теплые руки скользят по моему телу, исследуя его, срывая и скидывая на пыльный, грязный пол мою одежду. Мне вновь становится трудно дышать, голова сильнее кружится от происходящего, и я не могу понять, что со мной происходит, что он делает со мной? Ниган слегка отстраняется от мой шеи, грея её своим жарким дыханием. Возбужденно, хрипло произносит.
— Я знаю, ты скучал, твое тело мне само говорит об этом, парень.
Меня пронзает жуткий холод, и, открыв глаза, сквозь белую пелену я пытаюсь разглядеть мужчину, но мозг слишком одурманен, чтобы сфокусировать на чем-то взгляд. Я будто бы снова нетрезв. Единственное, что мне удалось ещё услышать — это звук расстегивающейся ширинки. Я чувствую его губы то на своих плечах, то на ключицах, то на шее. Дорожками засосов он то поднимается вверх, то вновь спускается вниз, сводя своими действиями меня с ума. Хотя крыша, кажется, у меня поехала ещё раньше. Я чувствую слабость, сильную прикованность к скрипящей койке. Вздрагиваю от его движений и сильного холода, но резкая боль внизу заставляет мои пальцы вцепится Нигану в плечи. Его орган пульсирует, наливаясь кровью, расширяя узкие стенки внутри меня. Я до последнего надеялся хотя бы один раз почувствовать хоть немного нежности с его стороны, но мои желания были тщетно не услышаны. На глаза наворачиваются слезы, и, чтобы я не издавал никаких лишних звуков, он затыкает меня грубым поцелуем, делая резкие, жесткие толчки, вбивая меня в и без того дырявый и старый матрац. Я до крови царапаю ему плечи и шею, оставляя на них красные полоски от своих коротких ногтей, но его это мало волнует.
— Грязная шлюха, — он ненадолго останавливается, раздвигая мои ноги шире, и вновь продолжает трахать моё и без того измученное тело. Меня пугает то, что я всё сильнее начинаю получать от этих действий удовольствие, привыкать к этому. Каждый толчок заставляет тело выгибаться, поддаваясь навстречу, насаживаясь на чужой каменный стояк. Грудная клетка пылает, а стоны начинают резать грудь, словно проглоченные осколки битого стекла. Я снова как будто совсем нем, не могу издать ни звука. Холод меняется на жар, но я до сих пор ощущаю запах гнили, сырости, чужой крови. И сознание невольно потухает, покидает тело, однако он опять не дает мне уснуть, извращенно обводя языком контур моих ключиц. Грубо взяв его за волосы, я решаюсь из последних сил оттянуть голову кареглазого от своего тела и ощущаю, как он впивается в мои губы страстным поцелуем, не позволяя дышать. Сознание только сильнее мутнеет, и шатен, осознав свою ошибку, начинает «разрывать» меня изнутри. Я ощущаю, что уже не могу рыдать, слез уже нет, так же как и голоса. Возникает такое чувство, будто соленые, жгучие капли накапливаются внутри меня. С испугом я ощущаю невидимую петлю, туго сжавшую мою шею и прижимаюсь к своему садисту, пусто ища в нем спасение, надеясь, что вскоре это закончится.
Сознание вновь помутнело, стоило мне испачкать себя же липкой, вязкой жидкостью. Его это лишь сильнее завело, заставляя грубо вжимать меня в кровать, доводя себя тем самым до пика блаженства. Я слышу его приглушенные рычания и этот пошло хлюпающий звук. Ещё пару толчков, и с глухим стоном он заполняет меня, кажется, не оставляя внутри свободного места. Поспешно покинув слабое, тощее тело, не давая ему другого выбора, как обессиленно лежать на кровати, спешит застегнуть штаны, все ещё тяжело, сбито дыша.
— Ну что ж, парень, увидимся позже…
Он просто уходит, оставляя меня валяться на кровати, в судорогах пытаясь сделать хотя бы маленький глоток воздуха. Все наполовину обнаженное тело болит и ужасно ноет. Оно сплошь покрыто синяками и засосами, оставленными Ниганом. Мне кажется, что я сейчас попросту умру. Мне больно дышать, грудная клетка ноет, вздымаясь, и трудно даже просто пошевелить кистью руки, а пугает сильнее то, что я совершенно ничего не чувствую кроме боли.
Я резко просыпаюсь, судорожно оглядываясь по сторонам и не понимая что происходит. Голова все ещё трещит так, будто бы меня не хило ударили каким-то тупым предметом, а надо мной склонились мои испуганные друзья.
— Чен, ты как себя чувствуешь? — спрашивает Колин, помогая мне встать. На его лице без особых усилий можно увидеть страх.
— А что случилось? — я в растерянности все так же метаюсь взглядом по комнате. Мой фонарик уже успел откатиться куда-то за кровать и сейчас тускло светит оттуда. Рядом возле меня лежит та самая книга. А сзади на полу — упавшая деревянная полка.
— Судя по всему… — начинает Эрик. — Полка упала, и сильно ударила тебя по голове, вот ты и отключился, а мы прибежали на звук.
Недолго думая, мы единогласно решаем покинуть здание, так как желание находиться здесь у нас совсем улетучилось. Лишь в машине я замечаю на себе, черт возьми, те самые синяки. Они не могли появится из-за простого падения, точнее могли, но как так можно упасть, чтобы за один раз заработать такое количество ушибов? Это сильно пугает меня…
Only when I stop to think
About you, I know
Only when you stop to think
About me, do you know.
Автор: I love Sherlock
Бета: Morgulis
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Ниган/Карл
Категория: слэш
Жанр: Ангст, Драма, Мистика, Экшн (action), Даркфик, POV, Hurt/comfort, AU, Songfic, Попаданцы, Постапокалиптика, Любовь/Ненависть
Рейтинг: NC-17
Саммари: Я помню каждый свой сон, каждое его движение, взгляд, слово. Черт, помнил бы я так все законы физики или теоремы по алгебре, куда полезнее бы было. Я как будто наяву ощущаю каждое касание и взгляд на себе, как будто бы живу за двоих сразу. Эти сны не дают мне спокойно жить, я уже теряюсь между двумя мирами и не могу понять который из них настоящий - лишь просыпаясь, я благодарю все на свете, за то, что это был всего лишь сон.
читать дальшеПролог
Боль, жгучая боль вперемешку со странным удовольствием. Я поспешно хватаю губами воздух, пытаясь дышать, пытаясь уцепиться руками хоть за что-то, когда ощущаю его язык, который еле касается моей пустой глазницы, заставляя меня вздрагивать и жмуриться своим единственным глазом. Он проводит по засохшей корочке, извращенно улыбаясь.
— Стони мое имя.
Этот указательный тон проносится в голове по сто раз, как заевшая виниловая пластинка. Я вижу эту похотливую улыбку, которая не вызывает у меня ни страха, ни отвращения. Открываю слегка пухлые от частых поцелуев и покусываний губы, но не могу издать ни звука, даже хриплого, не могу выполнить его просьбу, из-за того, что его тяжелая ладонь сильно давит мне на горло. Он играется, перекрывая мне дыхание. Мне душно, жарко, невозможно дышать, а стоны, накапливаясь в груди, будто бы режут тонкую кожу, заливают и пропитывают кровью легкие, заставляя меня рвать простынь, вновь и вновь пытаясь ухватиться за неё. Возникает ощущение, будто сейчас я попросту потеряю сознание, но нет, он не дает мне этого сделать. Грубыми толчками вбиваясь в ослабевшее тело, он словно пытается разорвать меня изнутри.
Руки, ноги — все: ощущение, что скованно невидимым цепями, я не могу сопротивляться этому — то ли боли, то ли удовольствию. В какой-то миг, чувствую, как холодный, колючий металл касается моей кожи. Он проводит кончиком биты, обмотанной проволокой, вдоль моих ключиц. Адская боль заставляет тело подрагивать, и я ощущаю, как горячая кровь медленно стекает на простынь, пачкая её алыми каплями. «Когда это закончится?», стоит этой мысли пролететь у меня в голове, как я уже чувствую новый сильный толчок и ощущаю жгучие, соленые слезы на своих щеках. Его шершавый язык начинает медленно слизывать кровь с моей бледной кожи, то ли издеваясь, то ли извиняясь за ту грубость. А я уже просто не могу дышать, в судорогах не могу даже попросить его убрать руку с моего горла. Я будто бы рыба на суше, но ему все равно, его это заводит.
Он убрал свою ладонь, стоило моему сознанию на миг помутнеть, и тут же привел меня в чувства, перевернув на живот, грубо схватив за волосы и одернув их назад, заставляя тем самым выгнуться с хрустом в спине.
— И кто теперь твой папочка, Карл?
Тут я бы возразил, меня зовут далеко не Карл, но я не могу ему перечить. Я вообще не могу говорить, несмотря на то, что его ладонь уже не давит мне на шею. Ну вот за что мне все эти наказания? В чем я уже успел провиниться? Я всегда хотел его об этом спросить и всегда не мог. Он будто бы знал, что я хочу сказать, и нарочно не давал мне этого сделать. Я будто бы каждодневно прикован к этой постели для него, для его утех и извращенных идей.
На мое удивление, он замедляет темп, уже не пытаясь разорвать меня. Его жаркие губы скользят по моей шеи вниз к плечу, лаская каждый миллиметр нежной кожи. Но это не заставляет меня расслабиться, я уже знаю, что от него можно ожидать резких смен настроения, и это лишь сильнее настораживает. Почему он не убьет меня сразу? Чем я его так привлекаю?
Я понимаю, что вновь теряю сознание, тело ослабевает, голова начинает кружиться, а глаза еле держатся открытыми; оргазм полностью истощает меня. Его горячие руки вновь пытаются привести меня в сознание, а я лишь замечаю, что начинаю постанывать, но уже в бреду. Разум затуманивается, и я чувствую, как он отпускает волосы, заставляя мое полуживое тело с грохотом упасть на кровать. Тяжело дышу, пытаясь не закрывать глаза, сил уже нет ни на что. Но следует сильный толчок, один, за ним другой, третий, и он с глухим рычанием изливается в меня, после чего, несильно прикусывает мочку моего уха, давая понять что все закончилось. Грубо хватает меня за одну из ягодиц, крепко сжимая её в ладони и мня. Вдоволь насладившись и наигравшись моим телом, он снова переворачивает меня на спину, властно нависая сверху и страстно, жадно целуя, вновь не давая дышать. От его действий сносит крышу, но я не могу ответить на поцелуй или же оттолкнуть его ударом в грудь, несмотря на то, что не совсем ещё ослаб. Что за цепи меня держат? Столько вопросов и ни единого ответа, а в голове уже звучит его низкий, хриплый голос:
— До завтра, пацан.
Открываю глаза, все ещё в бреду ловя губами воздух. Испуганно оборачиваюсь по сторонам, чувствуя, как капли пота стекают по лбу. Я заметно успокоился, поняв, что нахожусь в своей комнате.
Утреннее, весеннее солнце, своим рассветом слабо освещает помещение. Хватаю с тумбочки телефон, боясь проспать, но к моему удивлению ещё только 5 утра, однако, у меня нет желания досыпать, несмотря на то, что сегодня понедельник. Ведь я знаю не по наслышке, что снова приснится он.
Меня зовут Чендлер Риггз, и в моих снах меня преследует мужчина. Я прекрасно помню очертания его лица: серебристую щетину, темные волосы, карие глаза и похотливую улыбку. В моих снах мир иной, и даже я, не совсем я — там меня зовут Карл. Волосы на несколько сантиметров длиннее, и, кажется, в своих снах я старше. Там у меня нет правого глаза, так что проснувшись в испуге, я часто подношу к лицу лежащее на тумбочке зеркало, дабы в очередной раз вздохнуть с облегчением, обнаружив свой глаз на месте. Такие сновидения я вижу каждый день, но они никогда не бывают однообразными. Я часто задаю себе вопрос: кто этот мужчина? С какой целью он меня преследует? И видел ли я его до этого?
Буквально несколько месяцев назад мне стали сниться эти странные сны. Сначала просто зомби апокалипсис. После, целая группа выживших. Странно то, что я забываю всех, кто умирал. Они как будто уходят с моей памяти, и мне ни к чему их помнить… А потом, пришел он. Его зовут Ниган. Я точно помню его имя со своих стонов, ведь из-за этих сновидений я уже который месяц не высыпаюсь.
Я помню каждый свой сон, каждое его движение, взгляд, слово. Черт, помнил бы я так все законы физики или теоремы по алгебре, куда полезнее бы было. Я как будто наяву ощущаю каждое касание и взгляд на себе, как будто бы живу за двоих сразу. Эти сны не дают мне спокойно жить, я уже теряюсь между двумя мирами и не могу понять который из них настоящий — лишь просыпаясь, я благодарю все на свете, за то, что это был всего лишь сон. Не могу никому выговориться или обратиться к кому-либо за помощью — посчитают за ненормального. Не каждому же второму парню в Атланте снятся сны про какой-то зомби апокалипсис и мужчину-педофила.
Из раздумий меня выводит голос матери. Она легонько прикоснулась к моему плечу, но тут же одернула руку, когда заметила, что я не сплю.
— Чен, вставай, сегодня понедельник, я уже приготовила завтрак.
Собираюсь я вяло, будто бы на расстрел, нет, не только из-за своей «страстной любви» к учебе, а ещё из-за каждодневного недосыпа. Мать переживает по поводу моих оценок и самочувствия, в то время как отец, даже не замечает того, что со мной происходит. Что насчет брата, тот не раз видел как я ворочусь во сне, хватая тонкими пальцами простынь и чуть ли не крича; конечно, это его пугает не меньше чем мать. И как он только меня не расспрашивал по этому поводу, я всегда молчал. Может быть, я не сильно им доверяю, чтобы рассказывать о Нигане. До сих пор я пусто надеюсь, что он исчезнет из моих снов, однако все без толку: ни таблетки, ни «быстрый сон», ничего не помогает. Он все равно приходит каждую ночь. Мне уже кажется, что я разорвал тонкую грань между параллельной вселенной и своей, впустив его в свой мир.
Don’t even try to save me tonight.
1
День начался банально, но настроения у меня ни на что не было. Весь наш коллектив вял не меньше меня, но я не хочу обращать на них внимание, они мне не к чему. Суета напрягает, однако все рассеялись сразу, стоило прозвенеть звонку. Это радует, ведь сейчас общаться хоть с кем-то из студентов, желания у меня нет. Уже на уроке осознаю, что сегодня кроме скучной лекции преподавателя мы ничего не услышим. Незаметно пересев на заднюю парту, достаю телефон в надежде, что никто не заметит; гаджеты здесь под запретом, лишь бы не влетело, но учитель чертовски слеп, что мне на руку. Замечаю несколько сообщений от Брианн — в них мотив один.
«Солнышко, я стала замечать, что мы отдаляемся друг от друга, ты совсем охладел ко мне.»
Честно говоря, я даже не имею ни малейшего понятия, как ей не солгать. Из-за напряженной учебы и плотного графика тренировок, времени ни на что нет, особенно, если раньше моих кредитов хватало на престижную стипендию, то сейчас их количество не хило уменьшилось, и мой средний балл стал опускаться. Тяжело вздыхая, я откладываю телефон в сторону и жду звонка. Правда, состояние у меня такое, что хочется отпросится со всех уроков и, если удастся, выспаться дома, но сегодня важная тренировка (которую я как всегда прогуляю) перед соревнованием.
Пока никто не видит, кладу голову на парту и закрываю глаза, уже нет сил держать их открытыми. Я не слышу ни того, что говорит учитель, ни того, что творится в помещении — я лишь чувствую, как буквально отключаюсь: из-за недосыпа. Сильная слабость сковывает мое тело, сознание против воли потухает, словно спичка зажженная на ветру.
Глаза сами распахнулись, как только я почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. В растерянности я поднимаю голову и свой сонный взгляд на преподавателя, но вместо строгих ругательств и тому подобного, она с испугом произносит:
— Чендлер, все в порядке? Ты не заболел? Тебе стоит пойти в медпункт.
Оглядываю помещение. Звонок, по-видимому, уже прозвенел, так как все студенты покинули кабинет. Сколько же я спал? Пока я прихожу в себя, замечаю, что женщина, стоящая рядом, заметно нервничает, ей нужен точный ответ, что со мной. Ну что ж, чего не сделаешь, лишь бы прогулять уроки.
— Да, я лучше пойду в медпункт.
Медленно встаю, и тут же подхватив портфель, спешу покинуть класс. Я ничего не ощущаю, как будто меня полностью опустошили, высосали насосом все мои силы. Видно, я ещё не совсем пришел в себя, однако до медпункта с первой попытки дойти мне было не судьба. Со мной сталкивается Винсент.
— О, Чен, Здорово! Я тебя везде ищу!
Винсент — мой лучший друг, он понимает меня лучше, чем кто-либо другой. Однако, когда я хотел поприветствовать его, он перебил меня, начав искать что-то в своем портфеле, который прежде снял с плеч.
— Подожди, мне учитель кое-что передал. Тебя не было в прошлый раз на химии, и у меня для тебя плохие новости, — он протягивает мне мой тест, который был на позапрошлом уроке химии, продолжая при этом говорить. — В общем, ты не набрал даже 40 баллов, ты же понимаешь, что это плохо?
Я выхватываю из его рук тест и, глядя на исправления учительской красной пастой, киваю. По правде говоря, собственный результат меня сильно огорчает, даже не верится, что писал все это я. Если все будет так продолжаться, скорее всего я просто очень сильно скачусь в учебе, как с горки на заднице.
— Чен, ты чего молчишь? Приятель, в последнее время ты сам не свой: часто молчишь, страдаешь недосыпом, отстаешь в учебе, что-то случилось? С Брианн поссорился? Только не обижайся, я помочь хочу. Если хочешь, так уж и быть, помогу тебе с учебой, мне химия легко дается.
Я рад, что у меня есть такой друг как Винсент, который всегда поддержит и поможет, в какой бы я ситуации не оказался. Но, увы, доверить ему свою проблему, которая приходит ко мне каждый день во снах, я не могу.
— Да просто материал сложный, но не напрягайся, я сам справлюсь.
Звенит звонок, и мой приятель, не желая опоздать, спешит на урок, оставляя меня одного в коридоре.
Сначала сны, потом учеба, мое моральное состояние, отношения — все как будто перевернулось с ног на голову, и я изливаю все накопившиеся чувства на бедный листок бумаги с печатным текстом и низкой оценкой. Я мну его, разрываю на мелкие кусочки и, в конечном итоге, просто выкидываю в урну, продолжая свой путь до медпункта. К сожалению, уже там, меня ждал не столь сладкий вердикт.
— Мальчик, ты не болен, хватит придуриваться, а ну иди на уроки! — женщина морщится, поправляя очки с толстыми стеклами, и, встав со стула, медсестра подходит к шкафу, открывая его и доставая с верхней полки аптечку. Она почти сразу находит нужные таблетки и вручает мне одно белое колесико.
Грустно посмотрев на лекарство, я мигом прогладываю его, игнорируя вопли блондинки, мол «Ты че глотаешь? Сосать надо». Пускай сама и сосет, но все же, из вежливости, благодарю её и спешу покинуть кабинет.
Мой взгляд невольно падает на наручные часы. После этого урока столовая, а я не ел с утра, ведь аппетита не было даже несмотря на приготовленные мамой сладкие блинчики с клубничным джемом.
Я с трудом дождался конца урока, сидя на кожаном диване около «живого уголка». Но только стоило прозвенеть звонку, я тут же поспешил в столовую, ведь в животе предательски урчало. Однако, попал я туда не сразу. Студенты, налетевшие сюда откуда ни возьмись, не давали не то что пройти, а с трудом позволяли дышать. Удивляюсь, как я ещё просунулся сквозь эту толпу слонов? Но и на этом моя неудача не стала меня покидать и, как на зло, я застрял в грома-а-адной очереди! Вот супер! С ног валюсь и проклинаю медсестру, не освободившую меня от занятий. Пока ровесники, медленно передвигая своими конечностями, выбирают, чем бы поживиться, я быстро беру из еды все, что попадается на глаза, и занимаю самый первый столик с краю от двери. Думал, что хоть поем в одиночестве, но, увы, удача сегодня, по всей видимости, не на моей стороне. Ко мне подсаживается Кейт, сияя от хорошего настроения.
— Привет! Чен, ты не против?
Бормочу лишь что-то невнятное, похожее на «нет». Говорить сейчас, даже с очень хорошими друзьями, не особо хочется, но она не оставляет мне выбора.
— О! Совсем забыла сказать. Ты, наверное, уже слышал, что Крей собирается закатить клевую вечеринку сегодня вечером. Ты приглашен?
Честно говоря, про это мероприятие я слышу впервые, так что мотаю головой, не поднимая глаз не подругу.
— Неужели она забыла? Вот растеряшка.
Никогда не любил вечеринки, но так как я дружу с очень популярными студентами, я часто приглашен на подобное; прям полный VIP. Суть всех таких «крутых» вечеринок всегда одна и та же: все пьяны в дрова, музыку слышно даже в России и, скорее всего, под неё уже пляшет Путин. Легче найти живого единорога, чем трезвого человека на подобном мероприятии. А также территорию оккупируют прилюдно сосущиеся парочки, которых не оттянуть друг от друга (надо будет когда-нибудь спросить, каким суперклеем они пользуются).
Из мыслей меня снова вытягивает Кейт.
— Чен, ты какой-ты бледный, ты не заболел? А ну идем в медпункт!
— Я там уже был.
— Ох, неужели эта сучка снова никого не отпускает? На прошлой неделе Сара сознание из-за неё потеряла, бедняжка. Я не хочу, чтобы ты так же коньки откинул! Чен, ты меня вообще слушаешь?
— А? Что? — Я отрываюсь от интересного занятия — ковыряния вилкой в салате — и перевожу взгляд на девушку, замечая, что та, негодуя, закатывает глаза.
— Ладно, мне нужно ещё забежать к мисс Марпл. До скорой встречи, — Кейт поспешила покинуть столовую, на ходу расправляясь со своим сэндвичам.
Оставшись наедине со своими мыслями, я не сразу, но все же почувствовал вибрацию в кармане — звонит телефон. Спешу ответить на звонок и слышу радостный голос Крей.
— Хей, Чен! Привет, как ты? В общем, прости, нет времени много болтать, я закатываю сегодня вечером тусу, ты придешь?
— Привет. Э, честно говоря, не знаю, у меня тренировки, скоро же важная игра…
— Но, Чен, мои родители не так часто уезжают на сутки. Да и тебе наконец-то нужно отдохнуть, повеселиться. Я обещаю, что такого балагана как в прошлый раз не будет.
Этот «прошлый раз» даже вспоминать не хочется. Тогда все напились и решили в шутку скинуть меня в бассейн с ледяной водой. В общем, прощай новый телефон, наушники, и привет, простуда.
— Крей, мне нужно готовиться к пересдаче я плохо написал тест.
Голос блондинки меняется на серьезный с добавлением изюминки стёба.
— Чендлер Риггз, вы пойдете на данную частную, крутую вечеринку и это не обговаривается!
— Хорошо, я приду.
Я не смог ей отказать, порой мне самому кажется, что я и не умею этого делать.
— Отлично! Жду тебя, сегодня в 16:30! Пока.
Я не успеваю даже попрощаться, так как она уже положила трубку.
Остальная часть учебного дня прошла довольно-таки скучно, да и я порядком устал от этой тюрьмы со странным названием «Школа». Радует только, что уже весна, а значит, лето совсем близко, вместе с окончанием моих страданий. Я еле приползаю домой, желая поскорее грохнуться на кровать. К моему удивлению родители ещё на работе, а Грейсон убежал гулять с друзьями — пожалуй, это даже и плюс. Как и планировалось, я разлегся на кровати, чувствуя невыносимое бессилие. Веки становятся тяжелыми и самостоятельно опускаются, подняться уже нет сил. Я решаю, что лучше немного полежать…
— Паца-а-ан, иди-ка сюда.
Доносится голос сзади, и я рефлекторно оборачиваюсь. В глаза бросается его наглая улыбка и этот самый взгляд, сверлящий и раздевающий меня (или мне только так кажется?). Подхожу ближе, тут же ощущая, как он хватает меня за горло и вжимает в стену, вновь не позволяя дышать. Все конечности опять будто бы сковываются в невидимые цепи, делая меня марионеткой в его руках. Кончик биты, обмотанной колючим железом, касается моей нежной шеи, и я ощущаю боль, проходящую по всему телу. Я чувствую, как проволока впивается в кожу, окрашивая свою сталь моей алой кровью. По щекам невольно катятся соленые слезы, но его это лишь сильнее забавляет.
— Ты ослушался меня, не так ли? Сбежал в Александрию. Соскучился по папочке, верно? Карл-Карл, ты же помнишь правила.
— Ну же, убей меня! Ты же на самом деле хочешь именно этого, да? Тогда сделай это! — я кричу, вырываюсь, желая врезать ему кулаком в челюсть. Мужчина одним резким движением надавливает мне на плечи, заставляя упасть перед ним на колени. Я начинаю шипеть от боли в ногах. Поднимаю голову и вижу, как Ниган, широко улыбаясь, кладет руку себе на ширинку, начиная мять через грубую ткань джинс свой, уже возбужденный, орган.
— Ну-ну, ты же понимаешь, что это наказание. Я хочу лишь услышать от тебя извинения. О нет, не словами, а губами, пацан. Конечно же ты можешь ещё использовать свой язык, чтобы сделать свои извинения слаще для меня, я буду только за.
Он освобождает свою, налившуюся кровью, плоть, заставляя меня непослушно отвернуть голову в сторону, всем своим видом показывая отвращение. Я знаю, что все не так просто. Он берет свой член в ладонь и, держа свободную руку у меня на затылке, начинает кончиком горячей плоти водить по моей щеке, пачкая её белой смазкой. Мне все ещё противно, но я не могу выбраться, его рука давит мне на затылок, и я чувствую липкую жидкость на своем бледном лице. Он перекладывает вторую ладонь мне на губы, начиная приоткрывать их, и только сейчас я замечаю, что он без своих черных перчаток. К своему удивлению и сожалению, я только что осознал, что мои губы меня совершенно не слушаются, и рот самостоятельно открывается навстречу пальцам мужчины. Я ощущаю их соленный вкус и невольно начинаю сосать. Черт возьми, сосать его пальцы!
— Молодец, хороший мальчик. Смотри, если укусишь, утюга тебе не избежать.
Он освобождает мой рот от пальцев и подносит головку своего возбужденного органа к моим губам. Только сейчас я понимаю, насколько я бессилен. У меня совершенно нет сил сопротивляться ему, оттолкнуть его, вмазать ему — я не могу. На единственном глазу наворачиваются слезы, и я против своей воли провожу языком по головке горячей плоти, слегка лаская тем самым уздечку. Ему это нравится. Он сжимает волосы у меня на затылке, и мне становится страшно от мыслей, что он может начать толкаться, вызывая у меня этим рвотный рефлекс. Щеки уже мокрые, но я стараюсь, пытаюсь взять во всю длину, но тут же отстраняюсь, откашливаясь. В это время он что-то произносит, о том, что мне надо больше тренироваться, но я не слышу его, лишь чувствую, как слипаются ресницы и как бешено бьется в груди сердце. Ощущаю головокружение, но он приводит меня в чувства, кладя свою горячую руку мне на щеку и осторожно поглаживая по нежной коже, несильно пошлепывая. Это заставляет меня вновь вернуться к своей работе. Я хочу все побыстрее закончить. Я слышу, как он рычит, надавливая сильнее мне на голову, желая, чтобы я взял глубже. Жаркая, скользкая плоть будто бы увеличивается во рту, принося дискомфорт и затрудняя работу языка. Я поднимаю взгляд на мужчину, глядя на то, какое наслаждение ему приносят мои действия. Странно, но меня это уже ничуть не отвращает, а наоборот служит большим толчком, заставляя брать чуть ли не полностью в рот и усерднее посасывать. До развязки близко, и стоит мне об этом только подумать, как, черт, мой рот, моё лицо, все — в его семени, и я машинально глотаю её и чуть ли не давлюсь, будто бы умею дышать только ртом. В этот же миг чувствую, как тяжелая ладонь ложится мне на голову, осторожно перебирая шелковистые волосы, гладя.
— Молодец, пацан, ты прощен.
Я просыпаюсь в судорогах, ловя губами воздух и в испуге оглядывая комнату. Его нет, это снова был чертов сон. Вновь падаю на кровать и беру с тумбочки телефон. Уже 16:24, сколько я спал? Не сразу, но я вспоминаю, что опаздываю на вечеринку лучшей подруги. Да Крей с меня три шкуры спустит за это! Одна только мысль о том, что завтра мне по полной вынесут мозг от того, что я не пришел, заставляет меня быстро собираться и даже откинуть в сторону неприятный осадок, оставленный сном.
I’ll stay away from
This pain I came from
What’s been said and done
With all these days gone
Been fighting so long
I can’t break away from it all.
Примечание к части:
В Америке нет такого термина как "одноклассники". Школьников называют студентами.
2
Дыхание сбилось и участилось, и это заставляет меня остановится. Жуткая боль в грудной клетке не дает мне продолжить бег. Я знаю, что и без того уже опоздал минут на тридцать, не меньше, и меня сразу же застрелит на пороге дома Крей. Черт! Но к счастью, спустя какое-то время я доползаю до самого шумного дома на этой улице. Дом Крей небольшой и не отличающийся от всех домов в Атланте — каменный фундамент, два этажа и открытые настежь ворота, которые как бы говорят «входи, не стесняйся». Маленький сад, виноградная арка и небольшая беседка. От очень громкой музыки мои барабанные перепонки уже готовы лопнуть, хотя я ещё даже не зашел в дом. Представить жутко, на какой громкости там играет музыка. Пятой точкой ощущаю, что лучше сейчас развернуться, и, пока не поздно, пойти домой. Но я обещал прийти и, хоть я уже опоздал, должен сдержать обещание, показывая этим уважение к лучшей подруге.
Тяжело вздыхая, направляюсь к черной железной двери и сильно стучу по ней, в надежде, что кто-то услышит и откроет. К моему удивлению, мне почти сразу открывает изрядно выпивший Грей (блять, я опоздал только на полчаса, когда они уже успели так набухаться?!) и с восторгом буквально заталкивает меня в дом.
— Чендлер! Сколько лет, сколько зим! — улыбается блондин, в другой руке держа рюмку с виски.
От одного его вида мне становится тошно — как можно было столько выпить? Я начинаю рассматривать дом. Что ж, кругом бардак, и, как я подозревал, все пьяны в хлам. Я не понимаю, что ощущаю сейчас, однако хочется побыстрее покинуть эту «вечеринку».
— Че-е-ен, прием! — Грей щелкает пальцами свободной руки прям перед моим лицом, заставляя меня вздрогнуть и перевести взгляд на него. — Наверное из-за громкой музыки ты меня не слышишь. Дружище, проходи, я сейчас тебе налью. Что будешь? Есть виски, шампанское, коньяк…
Я спешу перебить его.
— Нет, спасибо, пожалуй откажусь, — морщусь из-за неприятного запаха перегара, исходящего от моего друга, однако тот, взяв меня за руку, буквально тащит на кухню.
На кухне ещё хуже — везде стоит жуткая вонь от сигарет (кажется кислорода в этой комнате уже вообще не существует), за столом сидит Крей, точнее сидит Эрик, а она у него коленях. Мужчина, пользуясь её нетрезвым состоянием, пристает к бедной девушке, но та ничуть не против. Мне вновь становится не по себе. На полу опустошенные бутылки от алкоголя, а на столе уже пустые бокалы.
Если вы думаете, что подобную картину я вижу впервые, то глубоко ошибаетесь, такое происходит раз или два в месяц, и я порядком привык к этому. Но сейчас, я впервые решил развернуться и уйти, а не как обычно помогать кому-то протрезветь или разгонять всех по домам. Не понимаю, с какой целью меня приглашают на эти вечеринки? Стоило мне взяться за ручку входной двери, как я ощущаю, что мою вторую руку кто-то держит. Оборачиваюсь назад и натыкаюсь на Колина.
— Чен, прошу, останься, мы давно не общались.
Вновь тяжело вздохнув, я соглашаюсь, не могу же я отказать лучшему другу, которого впервые увидел за долгое время.
— Хорошо, но только я на полчаса, не больше.
— Боже, Чен, ты что под контролем родителей? Расслабься, идем, все почти в зале.
Меня слегка обидели его слова. Разве он не понимает, что мне не по себе смотреть на своих пьяных друзей и знакомых? Но я стараюсь не подавать виду, что расстроен. Все же мне кажется, что мы здесь единственные, кто ещё трезв.
Кареглазый привел меня в зал, усадив на диван, а сам куда-то ушел, что показалось мне мало того, что странным, но ещё и подозрительным. Он оставил меня одного среди пьяных в хлам танцующих студентов, но сейчас меня разрывает от желания подойди к колонкам, выключить, или хотя бы уменьшить звук, ведь музыка в доме орет не то что на всю улицу, а на всю Атланту. Меня и не удивит, если сейчас приедут менты как в прошлый раз (как мне тогда досталось от родителей!).
Я смотрю вокруг: все пляшут, выпивают, о чем-то говорят, целуются, а некоторые уже чуть ли не блюют на пол. Из мыслей меня снова вытягивает только что пришедший Колин.
— Чен, будешь?
Он протягивает мне бокал с каким-то странным коктейлем, но я тут же мотаю головой, морщась.
— Ну чего ты, — продолжает парень, и только сейчас я замечаю, что он также, как и все они, пьян.
— Нет, я не хочу! — даю ему понять, что я наотрез против, однако мой друг совершенно уперт и настаивает на своем.
— Да брось, всего один бокал, не бойся, сразу не опьянеешь.
Я молчу, хоть у меня уже и появляется желание залпом выпить этот алкогольный напиток, чтобы кареглазый от меня наконец-то отстал, но я держусь, понимая, что к добру это уж точно не приведет.
— Слабак, — он начинает дразнить меня, вертя перед моим лицом бокалом, выбешивая меня при этом. Я бы послал его далеко и подальше, не будь мы отличными друзьями, но мои нервы далеко не резиновые, поэтому выхватываю коктейль из его рук и залпом опустошаю бокал…
Это было большой ошибкой. Я ощущаю терпкий, противный вкус, который обжигает горло, стекая вниз. Хочется блевануть, но я лишь противно корчусь, закрывая нос рукавом кофты и жмуря слезящиеся глаза. Ужасный напиток, такое чувство, что он полностью состоит из чистого спирта и в нем только капля сиропа для вкуса и немного красителя для ярко-красного цвета. Странно, но мне вдруг становится как-то легко и… хорошо, что ли? Я не могу нормально сосредоточить свое внимание на какой-либо мысли. Сам не пойму, как это в моей руке уже оказывается рюмка виски? Такое чувство, что музыка стала тише. Все танцуют, веселятся, я стараюсь не отдаляться от них, стараюсь слиться с этой толпой. Все проблемы уходят на задний план, я как будто совсем забыл про них. Возникает ощущение прекрасной беззаботности. Я не задумываюсь о том, что сильно отстаю в учебе, о том, что мне достанется от родителей, если домой я вернусь нетрезвым, о том, что этой ночью я снова буду прижат к кровати, пускай только во сне.
Я чувствую вибрацию в кармане и, отходя от толпы танцующих студентов, достаю смартфон. Дыхание неровное, голова слегка кружится, но при этом я ощущаю себя прекрасно. На экране несколько пропущенных от матери, от отца, от Грейсона. С усмешкой выключаю телефон — мне все равно. Сейчас я желаю впервые отдохнуть от всех своих проблем, которые нахлынули на меня. Сколько я уже выпил? Бокала два-три… Я не помню, кажется, я уже перебрал, но думать над этим не могу, мысли как будто сами пропадают. Музыка вместе с алкоголем заставляет расслабиться, двигаться, танцевать. Я никогда себя так ещё не чувствовал: я даже не задумываюсь о последствиях, которые ожидают меня утром. Я чувствую, как меня хватает за руку ничуть не меньше пьяная Кейтлин и куда-то тащит. Я совершенно не сопротивляюсь, но она заводит меня в одну из безлюдных комнат. Её руки тянутся к моей кофте, желая поскорее снять её с меня. Находясь в ступоре, я слежу за её действиями, с приоткрытыми от удивления губами, и только потом начинаю отталкивать от себя девушку.
— Что ты творишь?! — я, кажется, начал трезво размышлять, ну, или же, почти трезво.
— Чен, мы же с тобой не просто друзья, да? — она хитро усмехается, пытаясь прильнуть губами к моей шее, но я вовремя останавливаю её, отходя от блондинки.
— Нет, Кейт, мы просто друзья, у тебя есть парень, у меня девушка…
И вновь меня перебивают.
— И что? У тебя четыре кошки, а у меня две собаки, и? Это что-то меняет? — я понимаю, что настроена она далеко не по-детски. Но это, пожалуй, тот самый случай, когда я не то, что могу отказать, да ещё и послать на три буквы.
— Это многое меняет, — серьёзно произношу я, глядя на её уже печальное лицо.
— Ты ведешь себя как девственная школьница.
Я не могу отрицать того факта, что являюсь девственником. Стоп, или уже не являюсь? Боже, с этим параллельным миром, я начал сомневаться в девственности собственного зада.
— По крайней мере, я не веду себя как полная шлюха, — с этими словами я покидаю комнату. Походу, эту ночь моя «подруга» проведет с бутылкой коньяка или же подцепит кого-то из не особо трезвых.
Я не ожидал такого от Кейт, мы знакомы давно, ещё с песочницы. Она всегда была такой милой и позитивной девушкой. Да, с парнями ей не особо везло, бывало даже, что она жаловалась мне на них. Но я никогда не думал, что она будет смотреть в мою сторону. Да, Кейт ревновала меня к Ханне, к Брианн, но я думал, что это чисто по-дружески. Черт, сейчас меня от неё просто выворачивает! Или же не только от неё, но ещё и от выпитого ранее алкоголя. Я вновь покидаю вечеринку.
— Чен, ты куда? — меня окликает Грей, однако я не отвечаю.
Желаю отыскать ванную и закрыться там хотя бы на полчаса. Сейчас я надеюсь на то, что комнату не заняли какие-нибудь целующиеся студенты. Кто с кем, а кто с унитазом в обнимку. На мое счастье, ванная полностью свободна, и я спешу закрыться на щеколду. Только сейчас замечаю, что меня шатает. Руками хватаюсь за белоснежную раковину и, повернув кран, включаю ледяную воду, подставляя под холодную струю свое лицо. Голова начинает ужасно болеть, ныть, будто бы раскалываясь на тысячи кусочков. Я выключаю воду и вытираюсь собственной белой кофтой. Хотя, увы, но она уже далеко не белая. С ужасом я смог признать в отражении зеркала себя; волосы растрепаны, заметные мешки под красными глазами и потресканные губы. Господи, это вообще я? Пытаюсь найти телефон в кармане и, к счастью, быстро нахожу его. Руки предательски трясутся, я вижу на разбитом экране бесконечное множество пропущенных звонков от родителей, но мне стыдно звонить им. Натыкаюсь в списке контактов на номер Винсента и спешу набрать его. Длинные, громкие гудки режут слух, это просто невыносимо. Он не отвечает. Звоню снова. Руки начинают дрожать только сильнее, а глаза слезятся. Меня жутко тошнит и создается впечатление, что я вот-вот потеряю сознание. Я уже начинаю сомневаться, что мне кто-то ответит, гудки вновь обрываются. Я хотел было уже швырнуть телефон, разбив его окончательно, но на другом конце провода слышится сонный, взволнованный голос моего друга.
— Чен, час ночи. Что случилось?!
И тут я понимаю, что не в силах произнести ни слова, я как будто потерял голос. Подношу к губам телефон и шепчу.
— В-винс… Помоги мне.
Голос брюнета вздрагивает, и он начинает взволнованно тараторить:
— Чен, говори, что с тобой произошло? Авария? Какое-то происшествия? Я сейчас соберусь. Скажи адрес, я приеду!
— Я дома у Крей. Адрес: Олд-стрит или Мэкф-стрит, — я не могу вспомнить точное название улицы. В голове кроме боли будто ничего не осталось. Все мысли, воспоминания — все перемешалось в какую-то кашу.
— Я знаю где живет Крей. Стоп, Чен, ты пьян? — произносит растерянно Винс, и я чувствую нарастающий в горле ком.
— Да…
— О боги, ладно, я выезжаю.
Я роняю телефон на холодный кафель, нет, случайно, неосознанно. Руки все так же трясутся, а мне становится только хуже и хуже. Я слышу собственный пульс, отдающий набатом в виски. Не в силах стоять, я опираюсь на ванну. В комнате звучит до боли знакомый мне голос.
— Соскучился по папочке, парень?
Я в испуге оглядываюсь по сторонам, но его нигде нет. Кажется, у меня уже начинается шизофрения, иными словами не объяснить то, что я только что услышал, и нет, мне точно не показалось.
Винсент приехал на удивление быстро. Ему удалось найти меня, вытащить из комнаты, что-то бормоча себе по нос. Затолкать в свою машину на пассажирское сиденье. Мне все ещё плохо, тянет в сон, и сознание медленно потухает, постепенно покидая мое тело — дерьмовое состояние. Я еле заметно подрагиваю от холода, пока не ощущаю, как что-то теплое укутывает меня.
— У меня есть термос с чаем.
Несмотря на то, что говорит брюнет, я тихо жмурюсь от новой волны боли, которая, казалось бы, «пробегает» по всей моей голове. Открыв глаза, сонно смотрю на студента, который заводит машину, и только сейчас замечаю, что он укрыл меня теплым пледом, наверное заметив, что я сильно дрожу.
— Нет, я не хочу, — хрипло и устало произношу я, закутываясь и пытаясь согреться.
Винсент поправляет сползающие на нос очки и задумывается, одновременно следя за дорогой.
— Что же мне с тобой делать, дурак? Родителям отвезти? Да они застрелят тебя — он делает паузу, а потом переводит взгляд на меня. — Ладно, переночуешь у меня дома, мои родители все равно уехали к родственникам в другой штат. Твоим так и скажем, что ты ночевал у меня, завтра все равно суббота.
— Спасибо… — еле слышно шепчу я.
Винсент делает для меня многое, и я по гроб жизни ему обязан. Мне очень сильно стыдно перед ним за все, что я иногда вытворяю и каким дураком бываю. А ведь он прикрывает меня, помогает мне: он настоящий друг, на которого можно всегда положиться и которому можно довериться.
Не помню как мы оказались у него дома, помню лишь, что отключился я почти сразу, стоило моей ослабленной нетрезвой тушки коснуться мягкой кровати…
— Так вот, убийца, зачем надо было столько пить, а? Детка? Хотел показаться в моих глазах мужиком? Ну что ж, хорошая попытка, пацан, но, увы, провальная. Снова нарываешься на наказание? Да? Ну, раз уж так, то подставляй свою шикарную задницу и мы в расчете. Ты же на это и надеялся, опустошая стеклянные бутылки со спиртными напитками, не так ли? Ну что ж, парень, я просто обязан дать тебе то, что ты заслужил.
How’d I wind up here again?
It’s like I’m always getting blood on my hands
All it takes is one and I’m going in a thousand till the end
How’d I wind up here again?
3
Такого дерьмового утра у меня ещё никогда не было. Голова просто раскалывается, во рту пересохло, и меня ужасно тошнит. Весь этот ад продолжается до обеда, а после становится немного легче. Ну, конечно, чтобы избавить себя от мучений пришлось изрядно наглотаться всевозможных таблеток.
Я сижу за столом, держа в руках горячую чашку с теплым чаем, и, задумывавшись над тем, что я вчера натворил, тяжело вздыхаю.
По уши углубившись в свои рассуждения, я совсем и не заметил, как ко мне успел подсесть Винсент, глядя на меня и протирая белым платком свои любимые очки. Без них он, кстати, очень напоминает мне крота.
— Надеюсь, ты больше не будешь так много пить?
В ответ я лишь киваю, давая ему понять, что больше такого не повториться. Пожалуй, сегодняшнее утро преподало мне неплохой урок на будущее, да и вообще на всю жизнь.
— Хорошо. Я уже звонил твоим родителям, и они очень волновались. Чен, у твоей матери вчера сильно подскочило давление.
Сгорая от стыда, я с испугом поднимаю глаза на своего друга, но продолжаю молчать. Однако тот, заметив, что я волнуюсь за мать, тут же поспешил меня утешить.
— Не переживай, сейчас с ней все в порядке. Но прошу тебя, больше так не напивайся, чтоб не входило в привычку.
— Хорошо.
Он строго смотрит на меня, а после, вздохнув, произносит:
— Чен, я не смог не заметить того, как ты ночью… Ну, кхм, стонал. Что тебе, черт возьми, снилось? Брианн? Или какая-то другая девушка?
Я ощущаю, что начинаю краснеть. Мне становится неловко, но все же я решаюсь поведать другу о своей проблеме.
— Винс, только поклянись мне, что никому не расскажешь.
Он улыбается, а после пододвигается поближе ко мне, готовясь выслушать мои проблемы.
— Совсем-совсем никому? А Крей? А своей кошке? О! А может всей Атланте сразу?
— Это ничуть не смешно.
Не думал, что его слова способны обидеть меня, но Винсент тут же меняется в лице, вновь становясь серьёзным.
— Ладно, клянусь, что твои секреты останутся только между нами. Рассказывай, я тебя внимательно слушаю.
И тут мне вновь стало не по себе. Как я ему это скажу? Я не знал, да и врать сейчас было не вариантом. Нужно рассказать правду, но как-то не слишком пугающе её преподнести, чтобы совсем не оттолкнуть от себя лучшего друга. М-да, я уже представляю его офигевшее лицо после моих слов: «Мне снится как меня трахает мужик, которому лет за 40».
— Че-е-е-н, ты снова застрял в своих мыслях? — это выводит меня из временного транса и заставляет вполголоса смущенно произнести:
— Винс, тебе когда-нибудь снился секс?
Парень задумывается, по-видимому что-то вспоминая, но потом кивает, подтверждая мои догадки словами:
— Да, бывало пару раз, но к чему ты клонишь?
Вот тут мне уже стало совсем не до своих проблем. Честно говоря, меня заинтересовало то, с кем там мой друг мечтает побывать в кровати? Так что желая вывести его на чистую воду, открыто спрашиваю:
— А с кем?
— Это уже тебя не касается, Чен! — ох, какой он справедливый. Ему я значит должен говорить то, что меня тревожит, а он свои тайны мне раскрыть не хочет. Справедливость хлещет из всех щелей!
— Тогда я не скажу о своих проблемах.
— С Крей, — вау, он признался мне, что его тянет на Крей! Хотя я и без того это подозревал. Но он, черт возьми, сам признался в этом, подтвердив мои давние догадки!
— Тогда, тебе стоит поторопиться, у тебя уже появились конкуренты, — с усмешкой произношу я, стараясь уйти от темы про мои сны.
— И кто же? — Винсент заметно напрягается, ведать не сладок будет ему мой ответ. Но я не могу врать лучшему другу.
— Эрик. Вчера, как я помню — а помню я смутно — он пытался совратить Крей.
Брюнет тут же затихает, видимо, задумывается над моими словами. Но по его напряженному виду, стиснутым зубам и отведенному в сторону взгляду я могу с уверенностью сказать, что он ревнует. Причем сильно, и даже не пытаясь скрыть этого. Я как будто чувствую всю его ревность и злость. От этого мне опять становится не по себе.
— Что он с ней делал?
Его слова заставляют меня напрячься, пытаясь вспомнить. Перебирая в голове размытые картинки вчерашнего дня, я выдаю:
— Ну, она вроде сидела у него на коленях, а он её лапал и пытался возбудить. Они оба были пьяны в стельку.
Винс вздыхает, надевая на переносицу очки. Видно он сильно обижен на такое распущенное поведение подруги, в которую, черт возьми, влюблен!
— Как думаешь, между ними что-то было?
— Я не помню, я знатно нахлебался, — я решаю промолчать насчет того, что единственное, что я помню, так это голос Нигана в ванне.
— Ладно, перейдем к твоим проблемам. И не думай, что сможешь перевести тему на этот раз. Так вот, что тебе снилось?
Я судорожно сглатываю накопившуюся во рту слюну и опускаю взгляд в уже пустую кружку. За разговором я и не заметил, как опустошил её.
— Мне кажется, я застрял между двумя совершенно разными мирами, — я тут же замечаю на себе его взгляд полный недопонимания и продолжаю. — Мне снится параллельная вселенная, где надо мной издеваются, где меня насилуют.
— Но судя по стонам, ты как-то совсем не против, — усмехается мой друг, а я хочу ударить его, но сдерживаюсь. Насилием проблемы не решаются, и я это хорошо знаю.
— Послушай, я страдаю из-за этих снов, и человека который все это делает со мной.
Винсент задумывается, а после выдает:
— Я думаю, тебе стоит обратиться к психологу.
Тут же наотрез отказываюсь.
— Нет, я не собираюсь рассказывать свои проблемы незнакомому человеку, который послушает, а потом выскажет все очевидное, ещё и деньги за это возьмет!
— Ты не дослушал, у меня есть один специалист, ты даже с ним видеться не будешь. Он решит твои проблемы на расстоянии и даже копейки за это не возьмет.
Эти слова вводят меня в заблуждение. Я немного не понимаю, что этим хочет сказать мой друг, и спешу переспросить.
— На расстоянии?
— По сети, через специальный сайт. Там море профессионалов. Так вот, он подписан как «Комедиант», и у него ужасно много положительный отзывов! — студент восхваляет этого анонимного психолога, но я только сильнее напрягаюсь.
— «Комедиант»? Винсент, ты серьёзно? А если он начнется стебаться и подшучивать над моими проблемами? Боже, я окончательно решу повеситься.
— Это просто ник. Чен, успокойся, он мастер в своем деле. Он помог мне выкарабкаться из депрессии, и я думаю, он поможет тебе с твоими проблемами, — брюнет осторожно начинает хлопать меня по плечу.
— Теперь ясно, на каких сайтах ты сидишь. Все равно, к твоему «Комедианту» обращаться у меня нет желания. Сам справлюсь. Да и с моими проблемами мне помогут только мягкие стенки и белая рубашка с длинными рукавами, — вздыхая, перевожу взгляд на кареглазого, который с пониманием смотрит на меня, погружаясь в мысли. Он знает, что я не стану рассказывать незнакомому человеку то, что не могу рассказать даже тому, с которым знаком буквально с пеленок. Но все же надеется, что мои проблемы как-то рассосутся (на это я и сам надеюсь уже который месяц).
— Тогда я не знаю, чем тебе помочь. Сдаюсь.
Ещё часа два я провожу на кухне, углубляясь в свои раздумья насчет дальнейшей жизни, но уже ближе к вечеру прощаюсь со своим лучшим другому и самостоятельно добираюсь до дома.
Давайте снова поговорим о моей неудачливости, ведь уже с порога я слышу не самые лучшие слова:
— Чендлер, ты под домашним арестом.
Примечание к части:
Избранные поймут в чем подвох
4
Что может быть хуже, чем сидеть в воскресенье дома, когда на улице такая хорошая погода? Честно — не знаю. Я человек домашний. Дома и впрямь куда лучше: видео игры, книги, соцсети, еда и диван. Просто восхитительно. Однако счастье мое длилось недолго: уже как полчаса мне пытаются дозвониться на телефон мои друзья. Разве они не понимают, что я не хочу отвечать? Разумно было бы с моей стороны уже давно отключить телефон, давая понять, что я О-ОЧЕНЬ занят. Однако, из вежливости, я наконец-то беру трубку, сдаваясь.
— Алло! Чен, ты почему не отвечаешь? В общем, мы тут собираемся устроить тусу, — говорит радостно Грей.
— Опять? Нет, никуда я больше не пойду! — я уже собирался сбросить звонок, как блондин начинает быстро тараторить.
— Подожди! Ты меня неправильно понял. Без алкоголя и музыки. Мы на природу собираемся. Эрик говорит, что нашел очень классное место, где можно прогуляться. Там есть озеро, горы. Очень красиво. Ты с нами?
Он вводит меня в растерянность. Я понимаю, что ужасно хочу на природу. Куда-нибудь в загород, в безлюдное место, отдохнуть, просто почувствовать свободу и умиротворенность. Однако, в любом случае, я вынужден буду отказаться, так как я под домашним арестом. Я не очень хочу, чтобы мои друзья знали это, так что отмазываюсь самым примитивным образом.
— Я сильно просто занят.
— Лежанием на диване? Чен, такой шанс выбраться с друзьями за город! — продолжает Грей, от чего мой интерес только сильнее растет.
— Ладно, я с вами.
— Тогда мы через пол часа подъедим к твоему дому.
Он тут же сбрасывает звонок. Черт, зачем я на это подписался? Ещё повезло, что родители на работе чуть ли не до ночи, а Грейсон в гостях у друга. Так что, находясь в приподнятом настроении, я спешу быстро собраться, раздумывая о своем.
Мои приятели подъехали довольно быстро. А я-то думал, что их ещё ждать придется. Мигом покинувши дом, я быстро забрался на заднее сидение черного небольшого автомобиля, где уже сидели Колин и Грей. Честно сказать, втроем здесь стало немного тесновато.
— Что мы будем делать на озере? — спросил я, раздавая друзьям брофисты.
Тронувшись с места, Эрик тут же поспешил ответить на мой вопрос.
— Я совсем недавно видел там парочку заброшенных домов, можно будет прошвырнуться, думаю, мы много интересного найдем.
Мне становится не по себе от мыслей про заброшки, но высказывать свое мнение я пока что не собираюсь, в надежде, что мои друзья ещё сто раз поменяют свое решение.
Я и не сразу заметил, как шумный суетливый город сменился тихой прекрасной природой, от пейзажа которой захватывает дух.
Колин высовывает голову из автомобиля, норовя выпасть «за борт». Однако, быстро отреагировав, Грей оттащил за шкирку студента.
— Совсем свихнулся что ли? — блондин крутит возле виска пальцем, нахмурив брови, однако ему никто не отвечает.
Приехали мы довольно быстро, буквально за минут десять. Ну конечно, Эрик гнал на всех скоростях, не жалея машину, бензин и нас.
— Вау! Да тут настоящие пейзажи! — вскрикнул кареглазый брюнет, первым вступив на мокрую, свежую траву.
Я согласен с ним. Выйдя следом из машины, я просто замираю на месте, глядя на чистое, голубое озеро, ярко поблескивающее на солнце. Жаль только купаться в нем запрещено, на дне слишком сыпучий песок и много растительности, за которую можно зацепиться. Не даром ходят слухи, что уже который человек погиб, купаясь в этом озере.
От своих же мыслей пробегают мурашки по коже, но меня тут же отвлекает Эрик, указывая на заброшенные здания находящиеся неподалеку от нас.
— Смотрите, о них я и говорил.
Я начинаю рассматривать пустые мрачные дома. Одни из оранжевого кирпича и другие из серого бетона. Почти все они наполовину разваленные, однако, очень большие, и в свои года, скорее всего, были самыми классными и богатыми домами. Невольно задаюсь вопросом, который озвучиваю в голос.
— Зачем люди покинули такие хорошие жилища?
— В озере пропала рыба, купаться запрещено, да и делать здесь уже стало нечего. Вот все и переехали в Атланту, — вздыхает Грей. — А так, я совсем не спорю с тем, что это было бы отличным местом для отдыха.
— Ребят, мы не для этого сюда пришли, — протягивает Эрик. — Идёмте, лучше рассмотрим все вблизи. Мне уже интересно найти старинные вещи из 80-ых!
— Это же незаконно, проникать в чужие дома! — но меня тут же перебивает Грей:
— Чен, ты нам решил в последнее время мамку заменить? Во-первых, дома ничейные. Во-вторых, где ты тут видишь ментов? Да тут даже сторожей нет!
Спорить с ними бесполезно, и я это знаю лучше, чем кто-либо, так что послушно, словно беспомощная собачка на поводке, я иду за своей пришибленной на голову компашкой.
Самый первый дом нам показался странным тем, что он совсем не охранялся воротами, но по обломанным остаткам проржавевшего железа, было ясно, что когда-то они все же были. На первом этаже темно, и я стараюсь идти позади всех, но при этом и не отставать. Пол предательски скрипит под ногами, и создается впечатление, что под первым этажом находится ещё один тайный этаж. Увы, все в этом доме растаскали уже до нас, так что остались только холодные бетонные стены, какие-то грязные тряпки, море паутины и пыли.
— Идёмте осмотрим второй этаж, — не теряя надежды, произнес Колин.
Однако, осмотреть верхушку здания нам было не судьба. Лестница, побитая жизнью, еле держалась на каких-то тонких волосках и скрипела куда громче пола. Никто и не решился пройтись по ней.
— Ладно, ребят, нужно искать здание с крепкими воротами. Может там хоть что-то интересное есть, — Грей освятил нас фонариком и поспешил выйти из этого жуткого дома. Ясное дело, все пошли за ним.
— О! Видите вот этот шикарный дом, — Колин указывает пальцем на самый большой и по-видимому просторный дом на всей этой заброшенной улице. — Я думаю, там найдется что-нибудь интересное.
Все, как по команде, направляются туда, но тут же замирают возле огромных ворот.
Что ж, полчаса мы думали как через них перелезть, но все оказалось намного проще. Сзади дома обсыпались бетонные ворота, превратившись в почти песчаную груду. По ней мы и проникли на территорию дома.
Взгляд сразу же цепляли старые, мертвые фонтаны, которые уже сто лет как не работают. Дряхлые, давным-давно потертые чужими задницами скамейки, и много зарослей. Выглядело жутко, но и одновременно с этим, ты чувствуешь себя персонажем какого-нибудь страшного фильма. Ты не знаешь, чего можно ожидать от этого стремного на вид дома. Любопытство тянет тебя за собой, просит зайти в него и узнать, что же внутри?
Да только входить пришлось через окно. Если в предыдущем доме проржавевшие ключи были оставлены под дырявым старым ковриком, то в этом доме все было предусмотрено. Забравшись через окно, мы оказались на кухне, и, о боги! тут осталась ещё старая, деревянная мебель! В который раз убеждаюсь, что в 80ых люди совсем не имели вкуса. Весь интерьер и дизайн выглядит смешно и непривычно. Все обросло паутиной и пылью, и, чтобы было лучше видно, мы открываем все имеющийся в доме окна, впуская в здание тусклый свет. Ведь даже фонарики здесь уже бессильны.
Осмотрев старомодную кухню, и не найдя ничего интересного (кроме пауков и пустых консервных и стеклянных банок), мы решаем разделиться, чтобы лучше рассмотреть древнее жилище. Мне, как на зло, достается второй этаж.
Уже на лестнице, я слышу заливной смех Грея.
— ЧЕН! Чен! Иди сюда! Я тут нашел блестящую розовую тряпку. Походу это платье. У тебя длинные волосы, примерь его, я хочу посмотреть, как оно выглядит на бабах!
Я возвращаться не собираюсь, лишь крепче сжимаю в руках фонарик, плотно стиснув при этом зубы и поднимаясь на второй этаж. Встречает меня мрачный коридор, но больше всего цепляет моё любопытство выбитая дверь впереди. Спешу туда, и застываю на пороге. Это спальня. Просторная и, кажется, совсем пустая. Но нет, здесь есть немного мебели: огромная кровать, шкафы, полки, старинный, черно-белый телевизор и выцветший ковер. Пугают только плотно заколоченные досками окна. Я подхожу к шкафу и, открыв его, тут же расстраиваюсь — он совершено пуст. В глаза бросается полка с книжками, и я спешу достать одну, самую интересную на вид, чтобы рассмотреть её, но этого не дает мне сделать упавшая на пол картина. Я хотел было подойти и поднять её, но меня остановили капли, которые падали с потолка на ковер. Зеленные обои за тысячу лет приобрели болотный оттенок, и я только сейчас еле разглядываю на них маленькие, когда-то белые цветочки. Ощущаю, что голова начинает сильно гудеть, будто бы рваться на части. Меня тошнит от запаха гнили, который непонятным образом оказывается в помещении. Черт, аж блевать хочется. Я сажусь на кровать, чувствуя адски сильную слабость. Сердце уходит в пятки — я слышу шаги, и случайно выпускаю из рук фонарик. Он падает на пол, благо, не разбивается. На своих руках и коленях я замечаю синяки, совсем свежие и новые. Стоп, откуда они взялись? Их же раньше не было. Мне страшно, тело начинает самовольно дрожать. Я чувствую, что будто бы нахожусь в чей-то клетке. На пороге появляется чужая, но до боли знакомая фигура. Идёт ко мне по скрипучему полу, размахивает битой, и что-то веселое насвистывает себе под нос. Я понимаю, нужно звать на помощь и бежать как можно быстрее, но, увы, я могу лишь открывать губы, глупо изображая рыбу, выкинутую волной на сушу. Голос вновь пропал. Глаза самостоятельно жмурятся, а щеки становятся мокрыми. Он хватает меня за запястье и грубо валит на гнилой дряхлый матрац, нависая сверху.
— Кто тут подготовил сюрприз для папочки? Пацан, ты выбрал жутковатое место, мне даже нравится. Это чертовски заводит, не находишь? Такое разнообразие придает не хилый контраст.
Его теплые руки скользят по моему телу, исследуя его, срывая и скидывая на пыльный, грязный пол мою одежду. Мне вновь становится трудно дышать, голова сильнее кружится от происходящего, и я не могу понять, что со мной происходит, что он делает со мной? Ниган слегка отстраняется от мой шеи, грея её своим жарким дыханием. Возбужденно, хрипло произносит.
— Я знаю, ты скучал, твое тело мне само говорит об этом, парень.
Меня пронзает жуткий холод, и, открыв глаза, сквозь белую пелену я пытаюсь разглядеть мужчину, но мозг слишком одурманен, чтобы сфокусировать на чем-то взгляд. Я будто бы снова нетрезв. Единственное, что мне удалось ещё услышать — это звук расстегивающейся ширинки. Я чувствую его губы то на своих плечах, то на ключицах, то на шее. Дорожками засосов он то поднимается вверх, то вновь спускается вниз, сводя своими действиями меня с ума. Хотя крыша, кажется, у меня поехала ещё раньше. Я чувствую слабость, сильную прикованность к скрипящей койке. Вздрагиваю от его движений и сильного холода, но резкая боль внизу заставляет мои пальцы вцепится Нигану в плечи. Его орган пульсирует, наливаясь кровью, расширяя узкие стенки внутри меня. Я до последнего надеялся хотя бы один раз почувствовать хоть немного нежности с его стороны, но мои желания были тщетно не услышаны. На глаза наворачиваются слезы, и, чтобы я не издавал никаких лишних звуков, он затыкает меня грубым поцелуем, делая резкие, жесткие толчки, вбивая меня в и без того дырявый и старый матрац. Я до крови царапаю ему плечи и шею, оставляя на них красные полоски от своих коротких ногтей, но его это мало волнует.
— Грязная шлюха, — он ненадолго останавливается, раздвигая мои ноги шире, и вновь продолжает трахать моё и без того измученное тело. Меня пугает то, что я всё сильнее начинаю получать от этих действий удовольствие, привыкать к этому. Каждый толчок заставляет тело выгибаться, поддаваясь навстречу, насаживаясь на чужой каменный стояк. Грудная клетка пылает, а стоны начинают резать грудь, словно проглоченные осколки битого стекла. Я снова как будто совсем нем, не могу издать ни звука. Холод меняется на жар, но я до сих пор ощущаю запах гнили, сырости, чужой крови. И сознание невольно потухает, покидает тело, однако он опять не дает мне уснуть, извращенно обводя языком контур моих ключиц. Грубо взяв его за волосы, я решаюсь из последних сил оттянуть голову кареглазого от своего тела и ощущаю, как он впивается в мои губы страстным поцелуем, не позволяя дышать. Сознание только сильнее мутнеет, и шатен, осознав свою ошибку, начинает «разрывать» меня изнутри. Я ощущаю, что уже не могу рыдать, слез уже нет, так же как и голоса. Возникает такое чувство, будто соленые, жгучие капли накапливаются внутри меня. С испугом я ощущаю невидимую петлю, туго сжавшую мою шею и прижимаюсь к своему садисту, пусто ища в нем спасение, надеясь, что вскоре это закончится.
Сознание вновь помутнело, стоило мне испачкать себя же липкой, вязкой жидкостью. Его это лишь сильнее завело, заставляя грубо вжимать меня в кровать, доводя себя тем самым до пика блаженства. Я слышу его приглушенные рычания и этот пошло хлюпающий звук. Ещё пару толчков, и с глухим стоном он заполняет меня, кажется, не оставляя внутри свободного места. Поспешно покинув слабое, тощее тело, не давая ему другого выбора, как обессиленно лежать на кровати, спешит застегнуть штаны, все ещё тяжело, сбито дыша.
— Ну что ж, парень, увидимся позже…
Он просто уходит, оставляя меня валяться на кровати, в судорогах пытаясь сделать хотя бы маленький глоток воздуха. Все наполовину обнаженное тело болит и ужасно ноет. Оно сплошь покрыто синяками и засосами, оставленными Ниганом. Мне кажется, что я сейчас попросту умру. Мне больно дышать, грудная клетка ноет, вздымаясь, и трудно даже просто пошевелить кистью руки, а пугает сильнее то, что я совершенно ничего не чувствую кроме боли.
Я резко просыпаюсь, судорожно оглядываясь по сторонам и не понимая что происходит. Голова все ещё трещит так, будто бы меня не хило ударили каким-то тупым предметом, а надо мной склонились мои испуганные друзья.
— Чен, ты как себя чувствуешь? — спрашивает Колин, помогая мне встать. На его лице без особых усилий можно увидеть страх.
— А что случилось? — я в растерянности все так же метаюсь взглядом по комнате. Мой фонарик уже успел откатиться куда-то за кровать и сейчас тускло светит оттуда. Рядом возле меня лежит та самая книга. А сзади на полу — упавшая деревянная полка.
— Судя по всему… — начинает Эрик. — Полка упала, и сильно ударила тебя по голове, вот ты и отключился, а мы прибежали на звук.
Недолго думая, мы единогласно решаем покинуть здание, так как желание находиться здесь у нас совсем улетучилось. Лишь в машине я замечаю на себе, черт возьми, те самые синяки. Они не могли появится из-за простого падения, точнее могли, но как так можно упасть, чтобы за один раз заработать такое количество ушибов? Это сильно пугает меня…
Only when I stop to think
About you, I know
Only when you stop to think
About me, do you know.
@темы: Карл Граймс, Ниган, NC-17, Чендлер Риггз, Текст, Слэш
Название: Дорога домой
Автор: serial.2012
Бета: Radioactive Scorpion
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Ниган/Карл
Категория: слэш
Жанр: Драма, Любовь/Ненависть, ООС
Рейтинг: R
Саммари: На форуме Экслера одна из посетительниц сказала:
Просто...зачем отдавать такого милого ребёнка, как Карл?
Тем более, что, хоть папка за него горло и перегрызёт, причём в прямом смысле, но по факту мальчику одиноко, обидно и вообще.
А Ниган бы за ним присматривал, Карл бы не влипал вечно куда-нибудь, хорошо питался, вовремя ложился спать. И ему бы периодически говорили, какой он замечательный, даже с одним глазом.
Что ж, здравая мысль, верно? Этот комментарий и заставил меня задуматься, а что если б?
Примечания: Для меня Ниган и Карл - это кинковый кинк)
1-2 |
3.— Мне необходимо поговорить с Ниганом. Сейчас. — Карл, уже порядком заведённый, третий раз повторил свою просьбу. Дуайт, чистящий арбалет — арбалет Дэрила, — даже головы не повернул. Жилистые плечи под потрёпанной курткой напряглись, по шее расползалась краснота. Дуайт злился, но терпел.
— Ниган занят. Иди-ка почитай чего-нибудь. — Дуайт изогнул обожжённые губы в издевательской усмешке. Выглядело это жутковато.
Упоминание о библиотеке только подлило масла в огонь: от нечего делать Карл действительно заходил туда, взял пару книжек, которые так и не дочитал, а вот ощущение собственной бесполезности только усилилось. Кто вообще сейчас читает?
От сильного рывка Дуайта развернуло, он чуть не выронил короткий толстый болт, который прилаживал в жёлоб.
— Я сказал, что хочу поговорить с Ниганом. Где он? — На секунду Карлу показалось, что Дуайт его ударит, возможно, забьёт болт в оставшийся глаз; тот сдержался, хотя усмехаться перестал.
— Думаешь, тебе всё можно? На особом положении, щенок? Долго это не продлится, и я сам с удовольствием выпущу тебе…
— Дуайт! — Рядом возникла Лора, блондинка с татуировкой на шее. С ней Карл встречался в библиотеке, она ему кивала почти по-дружески, но сразу поспешно уходила, пряча потрёпанные книжные томики под полой куртки. Карл воображал, что это любовные романы, вроде тех, что читала мама, с томными красавицами в пышных платьях на обложке.
Лора оттеснила Карла от Дуайта:
— Ниган с жёнами, не стоит его беспокоить, он приказал… — Но Карл её не слышал, уже шагал в знакомый коридор. Стучаться он не стал: так себя успел накрутить за недели вынужденного одиночества, что просто толкнул со всей дури дверь, влетел в комнату, набрав воздуха в грудь, и замер.
Ниган сидел в кресле, полностью одетый, в отличие от стоящей перед ним на коленях женщины. Сначала Карл увидел лишь изящно изогнутую линию спины и рыжие волосы, разметавшиеся по белой коже. Потом она отвела упавшие на лицо пряди, томно вздохнула, причмокнув, и продолжила сосать член, растянувший её губы в ярко-алое кольцо.
Воздух вырвался у Карла из лёгких, словно из проколотого воздушного шарика.
Ниган поднял голову, заметил его; женщина, видимо, что-то почувствовав, дёрнулась, пытаясь отстраниться, но ей не позволили. Ниган намотал медные пряди на кулак, вынуждая её нагнуться ниже, пошлёпал по губам головкой:
— Хочешь его? — Никогда Карл не слышал, чтобы Ниган говорил так; он почти ощущал, как голос скользит по коже, словно потёртая замша отцовской куртки, или гладкий нагретый ствол кольта, или шкурка подстреленной Дэрилом белки.
— Хочешь? Покажи мне, как ты его хочешь. — Этот сукин сын продолжал смотреть прямо на застывшего у двери Карла. Смотрел и улыбался снисходительно, насквозь Карла видел, понимал, что тот чувствует.
— Возьми мой хрен в рот. Возьми его весь, ты же хочешь меня порадовать?
Женщина что-то невнятно промычала, Карлу услышал влажный хлюпающий звук, потом ещё и ещё. Он знал, что сейчас непристойно растянутые тонкие губы скользят вверх и вниз по члену, но сам смотрел только на Нигана. Видел, как у него темнеют глаза, напрягается линия челюсти, слышал тихое вкрадчивое:
— Хочешь его? Мой хрен? Покажи мне. Порадуй. Ещё, ещё глубже, вот молодец, умница…
Надо было отвести глаза или выйти, но он не мог. Мгновенное возбуждение, грязное, стыдное, не давало и шагу сделать; и Карл стоял, слушал, как Ниган хриплым мурлыкающим шёпотом приказывает взять глубже, сжать губы плотнее. В висках послышался знакомый перестук, ладони взмокли, а низ живота словно стиснуло раскалённой безжалостной рукой.
Наконец Ниган громко застонал, вжимая голову женщины в пах, и до Карла донеслись странные звуки. Будто кошка подавилась чем-то. Он отмер, вывалился в коридор и на ватных ногах пошёл к себе.
Увиденное так и стояло перед глазами, словно выжженное на сетчатке — не забудешь. И голос, звучащий в ушах, тихий ласкающий шёпот. Карл сел на кровать, потом лёг, вскочил, прошёлся, бесцельно двигая стул, поправляя лежащие на столе книги. Возбуждение никуда не делось, молния давила на член, а в голове был полнейший бардак, но он скорее руки себе дал бы отсечь, чем решил проблему, как раньше в Александрии. Чувствовал себя извращенцем, как ни посмотри: его либо возбудило насилие над женщиной, либо этот старый садист.
В дверь постучали, тихо, даже деликатно.
— Что? — Карл рывком распахнул дверь.
— Мне тут передали: ты хотел меня видеть? — Ниган благодушно улыбался, почёсывая заросший щетиной подбородок. — Неужто врут?
Он подождал ответа:
— Так я могу войти?
Карл кивнул, отходя от двери. Он не знал, что сказать. Извиниться? Ворвался в комнату в неподходящий момент. Стоял там. Таращился. В таких случаях полагается извиняться.
— Я… — Нужные слова не находились.
— Да? — Удобно устроившийся в кресле Ниган сложил ладони домиком и смотрел с искренним интересом.
— Мне не стоило… так… врываться, — выдавил Карл, чувствуя себя нашкодившим школьником. Уши и щёки у него уже пламенели.
Ниган несколько томительно долгих секунд любовался, потом расхохотался, вытянув длиннющие ноги через всю комнатёнку и запрокинув голову.
— Малыш Карл Граймс! Краснеешь, будто никогда не таскал папину порнушку. Или… — Он подался вперёд, вглядываясь. — Или не таскал? Ты для этого слишком хороший, а? Ребёнок?
Карл упорно рассматривал носки запылённых ботинок. Видел ли он папину порнушку? Ответ: нет. Да апокалипсиса его интересовали трансформеры, кто быстрее — Флэш или Ртуть, согласится ли Бекки Роган сесть с ним в школьном автобусе. После того, как привычная жизнь полетела в тартарары, порножурналы были в самом конце списка необходимых для выживания вещей: воды, еды, оружия, лекарства, тёплой одежды, удобной обуви, топлива, батареек и многого другого.
Нет, он, конечно, видел, как отец целует Мишонн, а Гленн обнимает Мэгги, но это не было так грязно, так по-животному откровенно.
Получается, первое в своей жизни порно он увидел десять минут назад. Знаменательный день, что тут скажешь.
— Итак, зачем ты хотел меня видеть? Не для беседы же о пестиках и тычинках, пчёлках и птичках? — Судя по голосу, Ниган развлекался вовсю.
— Дай мне какое-то дело, что-нибудь. — Карлу, обрадованному сменой темы, легче далась в общем-то непростая просьба.
— Вот как? Дело тебе дать? — Ниган перестал смеяться. — Согласен, значит, на меня работать? А если я тебя пошлю в Александрию дань собирать? Или прикажу пристрелить какого-нибудь строптивца с дерзким взглядом? Ты сделаешь?
— А ты прикажешь? — Карл оторвался от созерцания ботинок, угрюмо посмотрел из-под отросшей чёлки.
— Нет. — Ниган пружинисто встал. — Не прикажу, малыш Карл. Поедешь с Лорой. Проверишь ловушку для ходячих, подстрахуешь её, а она — тебя, понял?
Карл облегчённо кивнул. Благодарить он не станет, достаточно побыл сегодня воспитанным мальчиком.
— Ага! Чуть не забыл. Подойди-ка сюда. — Ниган достал что-то из кармана штанов. Видя, что Карл медлит, сам подошёл, в один шаг пересёк комнату.
— Фрэнки, ну, та рыжуля с умелым ртом, ты видел. — Карл сглотнул, в горле мгновенно пересохло от воспоминаний. — Она тебе передала кое-что.
Карл почувствовал, как Ниган уже знакомым движением забирает ему волосы в хвост, убирая с лица чёлку, закрепляя на затылке хвост с помощью резинки.
— Вот так. — Отпускать его Ниган не торопился, Карл почувствовал лёгкое прикосновение к шее, горячее дыхание на коже. В паху снова плеснуло обжигающе горячим, когда Ниган прошептал ему:
— И мальчик, постарайся, чтоб тебя не сожрали там, за воротами. Я буду огорчён и разочарован. Но я расстроюсь ещё больше, — пальцы на шее сжались строгим ошейником, — если ты выкинешь какую-то глупость вроде побега или встречи с папочкой. Понимаешь?
— Да. — По позвоночнику побежали мурашки, по ощущениям размером с кулак.
— Не расстроишь меня, мальчик? Ты ведь хочешь меня порадовать? Скажи это. — Карл повернулся. Ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть Нигану в глаза.
— Я не расстрою тебя.
— Вот и умница. Потому что, если ты надумаешь обмануть меня… — Ниган заботливо убрал со лба Карла выбившуюся прядь и продолжил, доверительно понизив голос: — Я поеду в Александрию, отловлю боевую дамочку с катаной и заставлю твоего отца её выпотрошить.
Компанию Карла Лора приняла без восторга, но и без открытой неприязни, она просто молчала, ограничиваясь лишь необходимыми инструкциями:
— Выйди из машины. Подержи здесь. Проверь провод. Стой у машины. Садись в машину.
Но Карл и не стремился познакомиться поближе, он наслаждался поездкой и возможностью выбраться из мрачных стен Святилища.
— Будешь? — Лора протянула флягу с водой, на загорелом запястье болтался легкомысленный браслет из розовых и голубых пластиковых бусин. Заметив взгляд Карла, она раздражённым жестом поправила манжет куртки.
— Я отойду, посматривай по сторонам. — И зашагала к придорожной полосе. Далеко отходить не стала, расстегнула штаны, присаживаясь тут же, на обочине, заросшей травой.
Карл отпил из фляги, осмотрелся, старательно отворачиваясь от Лоры. Долгое путешествие в группе быстро излечивает от ненужной стеснительности, но ему всё равно стало неловко.
Было что-то извращённое в том, что молодая красивая девушка вот так вот запросто справляла нужду в его присутствии. Он услышал шорох ткани — Лора натягивала брюки, — потом лёгкий вскрик и сдавленное ругательство.
— Эй! В машине, в бардачке, кусачки, принеси! — Лора лежала в траве, запутавшись ногами в колючей проволоке. Карл пошарил в бардачке, кусачки нашлись под пухлым потрёпанным томиком. На обложке надпись «Любовь под пальмами» и красотка в розовом платье. Фыркнув, он зашагал к Лоре, старательно пряча улыбку. Она подозрительно нахмурилась, словно ждала насмешки, но тут её глаза распахнулись:
— Сзади!
Из придорожных чахлых кустов вышла, покачиваясь, тощая фигура в лохмотьях. За ней ещё одна. И ещё. И ещё. И ещё. Не стадо, но довольно внушительная группа заковыляла к замершей Лоре, булькая и хрипя разложившимися глотками.
Карл потянулся было к кобуре, но её не было, оружия ему не дали, так далеко доверие Нигана не простиралось
— Пистолет. — Он бросил кусачки на землю рядом с Лорой, нетерпеливо протянул руку. — Быстрее!
Несколько мгновений она колебалась, потом молча отдала ему оружие.
Глок-17 приятной тяжестью лёг в ладонь, Карл по выжженной на подкорке привычке проверил количество патронов, осуждающе покосился Лору: обойма была неполная, всего семь. Прицелился в ближайшего ходячего, выстрелил — голова мертвеца разлетелась, как гнилая тыква, потом так же взметнулась смрадным фонтаном ещё одна. Карл стрелял, но уже понял, что одним стволом проблему не решить, патроны скоро закончатся, а запасная обойма в машине.
Лора щёлкала кусачками, но торопиться не могла: шипы проволоки чернели от заражённой крови. Одна царапина — и для неё всё будет кончено.
Бах! Бах! Бах! Осталось два выстрела. Пока он добежит до машины, достанет обойму, перезарядит пистолет, его новая напарница станет бывшей напарницей. Бах! Один патрон.
Лора, упрямо сжав губы, споро перерезала проволоку. Она не сдавалась, как не сдалась бы Мэгги. Или Розита. Или Саша.
Бах! Он по инерции нажал на спусковой крючок, в ответ раздались только глухие щелчки. За спиной зло с присвистом выдохнула Лора. Карл обернулся: бледная до синевы, стиснув зубы, она сражалась со стреножившей её проволокой. Бросила на Карла короткий взгляд, но ничего не сказала, ни о чём не стала просить, только кусачки стиснула так, что костяшки пальцев побелели. Она не ждала от него помощи, и это было правильно. Это было честно. Они друг другу никто. Хуже, чем никто — враги. И она, и все, кто с Ниганом, заслужили смерть, так что пусть не смотрит, не просит. Ходячие были совсем близко, и Карл сделал крохотный шаг назад, отступая. Он знал, что будет через минуту: зомби тупым голодным инстинктом поймут, кто здесь жертва, и набросятся, начнут раздирать на части, жрать, утоляя неутолимый голод. Лоре повезёт, если горло перервут сразу.
Лора обернулась, посмотрела на Карла, уже не бледная, а словно посеревшая от ожидавшего впереди ужаса, но просить не стала. Перехватила поудобней кусачки, плюнув на проволоку, готовясь биться до конца.
— Не останавливайся. — Доставая нож, он шагнул вперёд, вставая между ней и ходячими, как встал бы между ходячими и Мегги, или Сашей, или Тарой, или любым другим членом его семьи.
В Святилище возвращались молча, но это уже была другая тишина, когда слова просто не нужны. Ты и так знаешь, о чём думает и что чувствует сидящий рядом. И он тоже знает, что думаешь ты. На прощанье Лора протянула руку и, заметив, что Карл, не сдержавшись, снова глянул на браслет, пояснила негромко:
— Это брат сделал для меня. Давно. Ещё до всего этого. Он был хорошим мальчиком. Добрым.
Что случилось с хорошим и добрым мальчиком, Карл спрашивать не стал.
К удивлению Карла, работать с Лорой оказалось комфортно (удобно), почти как с Мегги или Розитой. Немногословная, прямолинейная, но в общем-то незлая, она оказалась хорошим напарником. Работа была несложная: проверять, на месте ли ловушки, осматривать территорию, не движется ли к границам стадо ходячих. Они объезжали не только лес и шоссе возле Святилища, но патрулировали земли вокруг Хиллтопа, Александрии и Королевства.
Когда Карл спросил об этом Лору, та пренебрежительно дёрнула плечом:
— Грегори до чёртиков боится высунуть тощую задницу за ворота, а Иезекииль слишком занят в своём чокнутом драмкружке, исполняя роль короля Лира, чтобы беспокоиться о ходячих.
Она помолчала, потом добавила:
— А Нигану не всё равно. Спасителям не всё равно.
Оторопевший Карл еле удержался от расспросов о том, как девушка, знающая о Шекспире, связалась со сбродом вроде спасителей.
Хотя Карл никогда бы себе в этом не признался, но он уже не мог считать всех спасителей сбродом. После первой вылазки жители Святилища не смотрели сквозь него: с ним здоровались, иногда подначивали, вполне по-дружески, даже давали советы. Карл подозревал, что в этом неожиданном всплеске дружелюбия немалая заслуга Лоры, которая рассказала о случившемся.
Спасители перестали быть безликой толпой опасных чужаков, обретали имена, характеры, привычки.
Неуклюжий увалень Дэвид, подаривший Карлу новый нож взамен сломанного на шоссе. Доктор Эммет, осматривавший заживающую глазницу. Ехидная и языкастая Фрэнки, не упускавшая случая вогнать Карла в краску, припоминая ему при каждом удобном случае его промах. Грустная молчаливая Эмбер и Марк, следящий за ней глазами выброшенного на мороз щенка, когда думал, что никто этого не видит. Хотя видели и замечали все.
— Парень доиграется, — брюзжал вечно всем недовольный Гэвин, — себя подставит, Эмбер подставит. Всех подставит.
— Угу. — Дэвид, чистящий ножи, свой и Лоры, сидящей, скрестив ноги, на продавленной койке и читающей очередной роман, только кивнул.
— Марк — парень неплохой. Дурак, конечно, но рожа смазливая. Была смазливая, — поправился гнущий свою линию Гэвин. — Поискал бы себе кого другого. От Эмбер одни неприятности.
— Угу. — Спорить Дэвид не собирался, проверил подушечкой пальца остроту лезвия.
Карл, сидящий тут же и наблюдавший за плавным скольжением точильного камня по клинку, поёжился. Он помнил, как наказывали Марка.
— А что, парень, — Гэвин цепко взглянул на него, — как поступают в Александрии? Или вы там без руля и без ветрил плывёте на одной демократии?
Лора коротко фыркнула, но продолжила притворяться, что читает.
— Мы не наказываем! — возмущённо начал Карл и осёкся. Это было неправдой, потому что они наказывали, но не истязали, не мучили, намеренно стараясь унизить.
Шейна, предавшего отца, убили. Он сам и убил. Мерла оставили прикованным на крыше, но это всё равно что убить. Кэрол отец выгнал, но это ведь тоже всё равно что убить. И был ещё Пит. Отец спал с его женой, тихой блондинкой с мягким голосом и приветливой улыбкой, а потом убил Пита. Или сначала убил, а потом переспал? Неважно.
Карл молчал, не зная, что сказать, потом пожал плечами:
— Мы не наказываем утюгами. Можем изгнать из общины, если ты напал на кого-то или украл.
— Вот оно ка-ак, — протянул Гэвин. — Ну, не знаю. Или в безопасности с обожжённой мордой, или целый, но один и среди толпы ходячих? По мне, так на хер морду.
— Да кому твоя-то морда сдалась, никакой хер не встанет, — пробасил Дэвид, убирая наточенные ножи.
Завязавшуюся перепалку Карл слушать не стал, махнул на прощанье Лоре и пошёл к себе. На душе почему-то было пакостно, и разбираться в этой пакости совершенно не хотелось.
В закутке, возле грядок с томатами, где обычно собирались желающие посплетничать и не желающие привлечь лишнее внимание номера, слышалась какая-то непонятная возня. Карл расслышал чей-то испуганный писк и раздражённое злобное шипенье человека, теряющего терпение.
— Эй! У нас уговор, забыла? Я же принёс тебе чёртовы таблетки, так что хватит ломаться!
Ответа Карл не разобрал, только сбивчивые всхлипы.
— Ты меня что, динамишь, что ли, сучка! — злился мужчина. Карл подошёл ближе, но тот даже не заметил.
— Привыкла вот так нормальных парней отшивать, да? По тебе сразу видно, что сука эгоистичная, да только время теперь другое!
Наконец Карл его узнал. Неприятный длинноволосый хлыщ по имени Джаред, один из тех, кто в детстве отрывает крылышки мухам, а потом всю сознательную жизнь ищет жертву послабее. Чует беззащитных и слабых, но в жизни не свяжется с тем, кто готов дать отпор. Девчонка, жавшаяся к стене, отпор дать точно не могла. В свете прожектора можно было разглядеть светлые волосы, тонкие запястья, хрупкие ладони: девушка неловко пыталась отпихнуть Джареда, но только раззадорила мужчину. Позабавленный её неумелым сопротивлением, он упорно толкал девушку в неосвещённый угол.
— Ты поиграть со мной решила, сучка? — Послышался шлепок, голова девушки мотнулась в сторону. — Привыкла парнями вертеть, мелкая шлюшка?
Он быстро протянул руку, ущипнул девушку за грудь, облизнулся, причмокнув, даже в тусклом свете можно было увидеть, как масляно заблестели его глаза.
Блондинка, взвизгнув, прижала руки к груди, но на помощь не звала, только всхлипывала.
Досматривать Карл не стал, тратить время на увещевания тоже: в висках уже отбивали знакомый ритм раскалённые молотки. Он с силой толкнул Джареда, пытаясь приложить головой об угол стены. Манёвр бы удался, но девушка в последний момент перевела на него удивлённо-испуганный взгляд, и Джаред, сообразив, что за спиной кто-то есть, шагнул в сторону, так что удар вышел слабый, смазанный.
Джаред вскинулся по-звериному, но, когда увидел Карла, расслабился, по губам у него зазмеилась паскудная ухмылка.
— Шёл бы ты мимо, щенок. У нас тут всё путём, верно?
Блондинка посмотрела на Карла испуганно-заискивающим взглядом уличной собачонки. Такие сами падают на спину, подставляя беззащитный живот под удар, даже зубы не посмеют оскалить, безропотно принимая всё, что им достаётся.
Тощая, с цыплячьей шейкой, тонкими светлыми волосами, неряшливым нимбом растрепавшимися вокруг головы, она чем-то неуловимо напоминала Бет. Ту Бет с фермы, которая решила сдаться, лечь и умереть. Испуганную Бет. Жалкую Бет. Сдавшуюся.
Только рядом с Бет была Мэгги, и мама, и Лори, а с этой кто?
Перестук в голове превратился в невнятный рёв, Карл стиснул зубы и ударил, как учили, целясь в точку над переносицей. В этот раз получилось: Джаред взвыл тоненько, по-бабьи, схватился за нос. Сквозь плотно сжатые ладони сначала медленно, потом всё быстрее засочились капли крови, чёрные в неверном свете прожектора.
— Иди отсюда. — На девушку Карл не отвлекался, понимая, что ничего ещё не закончилось. — Быстро!
Она стояла, топчась на одном месте, словно не знала, как поступить, потом мотнула головой, то ли благодаря, то ли прощаясь, и исчезла в темноте двора.
— Ах ты, сучёныш! — Джаред смотрел широко распахнутыми, мутными от боли и злобы глазами. — Я тебя урою! Слышишь? Я тебя урою!
Тратить слова на ответ Карл не стал, потянулся за ножом, но достать не успел: Джаред заметил движение и бросился. Он был крупнее, тяжелее, так что они оба покатились по земле, задыхаясь, хрипя от бешенства, нанося беспорядочные удары, не обращая внимания на боль.
Карл не сдерживался, бил в полную силу, неосознанно радуясь возможности выплеснуть скопившуюся злость.
Довольно скоро Джаред подмял его под себя, уселся на спину, сжимая рёбра коленями и заломив руку назад.
— Ну что, сучёныш? — пропыхтел в ухо, капая на шею кровью из разбитого носа. — Я говорил, я тебя урою! Говорил? Ты у меня землю жрать будешь!
Карл попытался вывернуться, но получил такой сильный удар по почкам, что внутри загудело от боли. Он сдавленно застонал, заскрёб пальцами по земле.
— Нет уж, сучёныш, не вывернешься! — Джаред вцепился в волосы, заставляя выгнуть шею назад до хруста в позвонках, а потом с силой приложил лицом о землю. И ещё раз.
— Получи! Сучёныш!
Карл слепо заморгал, кровь из рассечённого лба заливала здоровый глаз, так что он ничего не видел, и это оказалось страшнее всего. Что если он теперь останется слепым?
Карл забился, беспорядочно, как попавшее в капкан животное, силясь высвободиться, но Джаред не собирался давать ему и шанса.
— Куда собрался? Я с тобой ещё не закончил! — Он снова ударил так, что Карл обмяк, прекратив сопротивление. В ушах звучал тонкий назойливый звон, в боку что-то хрустнуло, и теперь при каждом вздохе там жгло огнём.
— Уже не такой наглый, да? — Джаред перевернул его на спину, снова уселся сверху. — А знаешь что? Я придумал, что с тобой сделаю!
Карл почувствовал, как к щеке прижалось что-то холодное.
— Я тебе второй глаз выну, сучёныш! — пообещал Джаред, его кислое дыхание било в нос. — И найду девку, которую ты благородно пытался защитить, отымею её во все дыры, чтоб визжала, как свинья! А потом скатаюсь в Александрию и развлекусь там с какой-нибудь цыпочкой! Что ты тогда будешь делать, а? Что? Что?
Карл неожиданно для себя рассмеялся: подобное он уже видел, правда, в прошлый раз он, так сказать, сидел на галёрке, зато сейчас — в первом ряду.
— Чего ржёшь? — Лезвие на щеке дрогнуло, и нажим ослаб, всего на пару секунд, но их Карлу хватило, чтобы, рванувшись вперёд, впиться Джареду в шею, намертво стискивая зубы.
Над головой раздался полузадушенный вопль, Джаред, не ждавший нападения, в панике забыл про нож, просто молотил руками, тянул за волосы, пытаясь оторвать от себя Карла, но тот только крепче стискивал зубы, захлёбываясь чем-то горячим, солёным, что заливало лицо, мешало дышать и видеть. Он только чувствовал, как на нём судорожно, словно гигантская рыбина, выброшенная на берег, бьётся тело, как судороги эти становятся всё слабее, тише, и тише, и тише… И, рыча, стискивал челюсти сильнее.
Карл не слышал, как двор огласился криками, не видел бестолковой суеты вокруг. Но вдруг чьи-то уверенные сильные пальцы надавили на щёки, заставляя разжать челюсти, и он услышал чей-то спокойный голос совсем рядом:
— Пусти его, мальчик. Уже всё. Пусти.
И тогда он отпустил.
Автор: serial.2012
Бета: Radioactive Scorpion
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Ниган/Карл
Категория: слэш
Жанр: Драма, Любовь/Ненависть, ООС
Рейтинг: R
Саммари: На форуме Экслера одна из посетительниц сказала:
Просто...зачем отдавать такого милого ребёнка, как Карл?
Тем более, что, хоть папка за него горло и перегрызёт, причём в прямом смысле, но по факту мальчику одиноко, обидно и вообще.
А Ниган бы за ним присматривал, Карл бы не влипал вечно куда-нибудь, хорошо питался, вовремя ложился спать. И ему бы периодически говорили, какой он замечательный, даже с одним глазом.
Что ж, здравая мысль, верно? Этот комментарий и заставил меня задуматься, а что если б?
Примечания: Для меня Ниган и Карл - это кинковый кинк)
1-2 |
3.— Мне необходимо поговорить с Ниганом. Сейчас. — Карл, уже порядком заведённый, третий раз повторил свою просьбу. Дуайт, чистящий арбалет — арбалет Дэрила, — даже головы не повернул. Жилистые плечи под потрёпанной курткой напряглись, по шее расползалась краснота. Дуайт злился, но терпел.
— Ниган занят. Иди-ка почитай чего-нибудь. — Дуайт изогнул обожжённые губы в издевательской усмешке. Выглядело это жутковато.
Упоминание о библиотеке только подлило масла в огонь: от нечего делать Карл действительно заходил туда, взял пару книжек, которые так и не дочитал, а вот ощущение собственной бесполезности только усилилось. Кто вообще сейчас читает?
От сильного рывка Дуайта развернуло, он чуть не выронил короткий толстый болт, который прилаживал в жёлоб.
— Я сказал, что хочу поговорить с Ниганом. Где он? — На секунду Карлу показалось, что Дуайт его ударит, возможно, забьёт болт в оставшийся глаз; тот сдержался, хотя усмехаться перестал.
— Думаешь, тебе всё можно? На особом положении, щенок? Долго это не продлится, и я сам с удовольствием выпущу тебе…
— Дуайт! — Рядом возникла Лора, блондинка с татуировкой на шее. С ней Карл встречался в библиотеке, она ему кивала почти по-дружески, но сразу поспешно уходила, пряча потрёпанные книжные томики под полой куртки. Карл воображал, что это любовные романы, вроде тех, что читала мама, с томными красавицами в пышных платьях на обложке.
Лора оттеснила Карла от Дуайта:
— Ниган с жёнами, не стоит его беспокоить, он приказал… — Но Карл её не слышал, уже шагал в знакомый коридор. Стучаться он не стал: так себя успел накрутить за недели вынужденного одиночества, что просто толкнул со всей дури дверь, влетел в комнату, набрав воздуха в грудь, и замер.
Ниган сидел в кресле, полностью одетый, в отличие от стоящей перед ним на коленях женщины. Сначала Карл увидел лишь изящно изогнутую линию спины и рыжие волосы, разметавшиеся по белой коже. Потом она отвела упавшие на лицо пряди, томно вздохнула, причмокнув, и продолжила сосать член, растянувший её губы в ярко-алое кольцо.
Воздух вырвался у Карла из лёгких, словно из проколотого воздушного шарика.
Ниган поднял голову, заметил его; женщина, видимо, что-то почувствовав, дёрнулась, пытаясь отстраниться, но ей не позволили. Ниган намотал медные пряди на кулак, вынуждая её нагнуться ниже, пошлёпал по губам головкой:
— Хочешь его? — Никогда Карл не слышал, чтобы Ниган говорил так; он почти ощущал, как голос скользит по коже, словно потёртая замша отцовской куртки, или гладкий нагретый ствол кольта, или шкурка подстреленной Дэрилом белки.
— Хочешь? Покажи мне, как ты его хочешь. — Этот сукин сын продолжал смотреть прямо на застывшего у двери Карла. Смотрел и улыбался снисходительно, насквозь Карла видел, понимал, что тот чувствует.
— Возьми мой хрен в рот. Возьми его весь, ты же хочешь меня порадовать?
Женщина что-то невнятно промычала, Карлу услышал влажный хлюпающий звук, потом ещё и ещё. Он знал, что сейчас непристойно растянутые тонкие губы скользят вверх и вниз по члену, но сам смотрел только на Нигана. Видел, как у него темнеют глаза, напрягается линия челюсти, слышал тихое вкрадчивое:
— Хочешь его? Мой хрен? Покажи мне. Порадуй. Ещё, ещё глубже, вот молодец, умница…
Надо было отвести глаза или выйти, но он не мог. Мгновенное возбуждение, грязное, стыдное, не давало и шагу сделать; и Карл стоял, слушал, как Ниган хриплым мурлыкающим шёпотом приказывает взять глубже, сжать губы плотнее. В висках послышался знакомый перестук, ладони взмокли, а низ живота словно стиснуло раскалённой безжалостной рукой.
Наконец Ниган громко застонал, вжимая голову женщины в пах, и до Карла донеслись странные звуки. Будто кошка подавилась чем-то. Он отмер, вывалился в коридор и на ватных ногах пошёл к себе.
Увиденное так и стояло перед глазами, словно выжженное на сетчатке — не забудешь. И голос, звучащий в ушах, тихий ласкающий шёпот. Карл сел на кровать, потом лёг, вскочил, прошёлся, бесцельно двигая стул, поправляя лежащие на столе книги. Возбуждение никуда не делось, молния давила на член, а в голове был полнейший бардак, но он скорее руки себе дал бы отсечь, чем решил проблему, как раньше в Александрии. Чувствовал себя извращенцем, как ни посмотри: его либо возбудило насилие над женщиной, либо этот старый садист.
В дверь постучали, тихо, даже деликатно.
— Что? — Карл рывком распахнул дверь.
— Мне тут передали: ты хотел меня видеть? — Ниган благодушно улыбался, почёсывая заросший щетиной подбородок. — Неужто врут?
Он подождал ответа:
— Так я могу войти?
Карл кивнул, отходя от двери. Он не знал, что сказать. Извиниться? Ворвался в комнату в неподходящий момент. Стоял там. Таращился. В таких случаях полагается извиняться.
— Я… — Нужные слова не находились.
— Да? — Удобно устроившийся в кресле Ниган сложил ладони домиком и смотрел с искренним интересом.
— Мне не стоило… так… врываться, — выдавил Карл, чувствуя себя нашкодившим школьником. Уши и щёки у него уже пламенели.
Ниган несколько томительно долгих секунд любовался, потом расхохотался, вытянув длиннющие ноги через всю комнатёнку и запрокинув голову.
— Малыш Карл Граймс! Краснеешь, будто никогда не таскал папину порнушку. Или… — Он подался вперёд, вглядываясь. — Или не таскал? Ты для этого слишком хороший, а? Ребёнок?
Карл упорно рассматривал носки запылённых ботинок. Видел ли он папину порнушку? Ответ: нет. Да апокалипсиса его интересовали трансформеры, кто быстрее — Флэш или Ртуть, согласится ли Бекки Роган сесть с ним в школьном автобусе. После того, как привычная жизнь полетела в тартарары, порножурналы были в самом конце списка необходимых для выживания вещей: воды, еды, оружия, лекарства, тёплой одежды, удобной обуви, топлива, батареек и многого другого.
Нет, он, конечно, видел, как отец целует Мишонн, а Гленн обнимает Мэгги, но это не было так грязно, так по-животному откровенно.
Получается, первое в своей жизни порно он увидел десять минут назад. Знаменательный день, что тут скажешь.
— Итак, зачем ты хотел меня видеть? Не для беседы же о пестиках и тычинках, пчёлках и птичках? — Судя по голосу, Ниган развлекался вовсю.
— Дай мне какое-то дело, что-нибудь. — Карлу, обрадованному сменой темы, легче далась в общем-то непростая просьба.
— Вот как? Дело тебе дать? — Ниган перестал смеяться. — Согласен, значит, на меня работать? А если я тебя пошлю в Александрию дань собирать? Или прикажу пристрелить какого-нибудь строптивца с дерзким взглядом? Ты сделаешь?
— А ты прикажешь? — Карл оторвался от созерцания ботинок, угрюмо посмотрел из-под отросшей чёлки.
— Нет. — Ниган пружинисто встал. — Не прикажу, малыш Карл. Поедешь с Лорой. Проверишь ловушку для ходячих, подстрахуешь её, а она — тебя, понял?
Карл облегчённо кивнул. Благодарить он не станет, достаточно побыл сегодня воспитанным мальчиком.
— Ага! Чуть не забыл. Подойди-ка сюда. — Ниган достал что-то из кармана штанов. Видя, что Карл медлит, сам подошёл, в один шаг пересёк комнату.
— Фрэнки, ну, та рыжуля с умелым ртом, ты видел. — Карл сглотнул, в горле мгновенно пересохло от воспоминаний. — Она тебе передала кое-что.
Карл почувствовал, как Ниган уже знакомым движением забирает ему волосы в хвост, убирая с лица чёлку, закрепляя на затылке хвост с помощью резинки.
— Вот так. — Отпускать его Ниган не торопился, Карл почувствовал лёгкое прикосновение к шее, горячее дыхание на коже. В паху снова плеснуло обжигающе горячим, когда Ниган прошептал ему:
— И мальчик, постарайся, чтоб тебя не сожрали там, за воротами. Я буду огорчён и разочарован. Но я расстроюсь ещё больше, — пальцы на шее сжались строгим ошейником, — если ты выкинешь какую-то глупость вроде побега или встречи с папочкой. Понимаешь?
— Да. — По позвоночнику побежали мурашки, по ощущениям размером с кулак.
— Не расстроишь меня, мальчик? Ты ведь хочешь меня порадовать? Скажи это. — Карл повернулся. Ему пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть Нигану в глаза.
— Я не расстрою тебя.
— Вот и умница. Потому что, если ты надумаешь обмануть меня… — Ниган заботливо убрал со лба Карла выбившуюся прядь и продолжил, доверительно понизив голос: — Я поеду в Александрию, отловлю боевую дамочку с катаной и заставлю твоего отца её выпотрошить.
Компанию Карла Лора приняла без восторга, но и без открытой неприязни, она просто молчала, ограничиваясь лишь необходимыми инструкциями:
— Выйди из машины. Подержи здесь. Проверь провод. Стой у машины. Садись в машину.
Но Карл и не стремился познакомиться поближе, он наслаждался поездкой и возможностью выбраться из мрачных стен Святилища.
— Будешь? — Лора протянула флягу с водой, на загорелом запястье болтался легкомысленный браслет из розовых и голубых пластиковых бусин. Заметив взгляд Карла, она раздражённым жестом поправила манжет куртки.
— Я отойду, посматривай по сторонам. — И зашагала к придорожной полосе. Далеко отходить не стала, расстегнула штаны, присаживаясь тут же, на обочине, заросшей травой.
Карл отпил из фляги, осмотрелся, старательно отворачиваясь от Лоры. Долгое путешествие в группе быстро излечивает от ненужной стеснительности, но ему всё равно стало неловко.
Было что-то извращённое в том, что молодая красивая девушка вот так вот запросто справляла нужду в его присутствии. Он услышал шорох ткани — Лора натягивала брюки, — потом лёгкий вскрик и сдавленное ругательство.
— Эй! В машине, в бардачке, кусачки, принеси! — Лора лежала в траве, запутавшись ногами в колючей проволоке. Карл пошарил в бардачке, кусачки нашлись под пухлым потрёпанным томиком. На обложке надпись «Любовь под пальмами» и красотка в розовом платье. Фыркнув, он зашагал к Лоре, старательно пряча улыбку. Она подозрительно нахмурилась, словно ждала насмешки, но тут её глаза распахнулись:
— Сзади!
Из придорожных чахлых кустов вышла, покачиваясь, тощая фигура в лохмотьях. За ней ещё одна. И ещё. И ещё. И ещё. Не стадо, но довольно внушительная группа заковыляла к замершей Лоре, булькая и хрипя разложившимися глотками.
Карл потянулся было к кобуре, но её не было, оружия ему не дали, так далеко доверие Нигана не простиралось
— Пистолет. — Он бросил кусачки на землю рядом с Лорой, нетерпеливо протянул руку. — Быстрее!
Несколько мгновений она колебалась, потом молча отдала ему оружие.
Глок-17 приятной тяжестью лёг в ладонь, Карл по выжженной на подкорке привычке проверил количество патронов, осуждающе покосился Лору: обойма была неполная, всего семь. Прицелился в ближайшего ходячего, выстрелил — голова мертвеца разлетелась, как гнилая тыква, потом так же взметнулась смрадным фонтаном ещё одна. Карл стрелял, но уже понял, что одним стволом проблему не решить, патроны скоро закончатся, а запасная обойма в машине.
Лора щёлкала кусачками, но торопиться не могла: шипы проволоки чернели от заражённой крови. Одна царапина — и для неё всё будет кончено.
Бах! Бах! Бах! Осталось два выстрела. Пока он добежит до машины, достанет обойму, перезарядит пистолет, его новая напарница станет бывшей напарницей. Бах! Один патрон.
Лора, упрямо сжав губы, споро перерезала проволоку. Она не сдавалась, как не сдалась бы Мэгги. Или Розита. Или Саша.
Бах! Он по инерции нажал на спусковой крючок, в ответ раздались только глухие щелчки. За спиной зло с присвистом выдохнула Лора. Карл обернулся: бледная до синевы, стиснув зубы, она сражалась со стреножившей её проволокой. Бросила на Карла короткий взгляд, но ничего не сказала, ни о чём не стала просить, только кусачки стиснула так, что костяшки пальцев побелели. Она не ждала от него помощи, и это было правильно. Это было честно. Они друг другу никто. Хуже, чем никто — враги. И она, и все, кто с Ниганом, заслужили смерть, так что пусть не смотрит, не просит. Ходячие были совсем близко, и Карл сделал крохотный шаг назад, отступая. Он знал, что будет через минуту: зомби тупым голодным инстинктом поймут, кто здесь жертва, и набросятся, начнут раздирать на части, жрать, утоляя неутолимый голод. Лоре повезёт, если горло перервут сразу.
Лора обернулась, посмотрела на Карла, уже не бледная, а словно посеревшая от ожидавшего впереди ужаса, но просить не стала. Перехватила поудобней кусачки, плюнув на проволоку, готовясь биться до конца.
— Не останавливайся. — Доставая нож, он шагнул вперёд, вставая между ней и ходячими, как встал бы между ходячими и Мегги, или Сашей, или Тарой, или любым другим членом его семьи.
В Святилище возвращались молча, но это уже была другая тишина, когда слова просто не нужны. Ты и так знаешь, о чём думает и что чувствует сидящий рядом. И он тоже знает, что думаешь ты. На прощанье Лора протянула руку и, заметив, что Карл, не сдержавшись, снова глянул на браслет, пояснила негромко:
— Это брат сделал для меня. Давно. Ещё до всего этого. Он был хорошим мальчиком. Добрым.
Что случилось с хорошим и добрым мальчиком, Карл спрашивать не стал.
К удивлению Карла, работать с Лорой оказалось комфортно (удобно), почти как с Мегги или Розитой. Немногословная, прямолинейная, но в общем-то незлая, она оказалась хорошим напарником. Работа была несложная: проверять, на месте ли ловушки, осматривать территорию, не движется ли к границам стадо ходячих. Они объезжали не только лес и шоссе возле Святилища, но патрулировали земли вокруг Хиллтопа, Александрии и Королевства.
Когда Карл спросил об этом Лору, та пренебрежительно дёрнула плечом:
— Грегори до чёртиков боится высунуть тощую задницу за ворота, а Иезекииль слишком занят в своём чокнутом драмкружке, исполняя роль короля Лира, чтобы беспокоиться о ходячих.
Она помолчала, потом добавила:
— А Нигану не всё равно. Спасителям не всё равно.
Оторопевший Карл еле удержался от расспросов о том, как девушка, знающая о Шекспире, связалась со сбродом вроде спасителей.
Хотя Карл никогда бы себе в этом не признался, но он уже не мог считать всех спасителей сбродом. После первой вылазки жители Святилища не смотрели сквозь него: с ним здоровались, иногда подначивали, вполне по-дружески, даже давали советы. Карл подозревал, что в этом неожиданном всплеске дружелюбия немалая заслуга Лоры, которая рассказала о случившемся.
Спасители перестали быть безликой толпой опасных чужаков, обретали имена, характеры, привычки.
Неуклюжий увалень Дэвид, подаривший Карлу новый нож взамен сломанного на шоссе. Доктор Эммет, осматривавший заживающую глазницу. Ехидная и языкастая Фрэнки, не упускавшая случая вогнать Карла в краску, припоминая ему при каждом удобном случае его промах. Грустная молчаливая Эмбер и Марк, следящий за ней глазами выброшенного на мороз щенка, когда думал, что никто этого не видит. Хотя видели и замечали все.
— Парень доиграется, — брюзжал вечно всем недовольный Гэвин, — себя подставит, Эмбер подставит. Всех подставит.
— Угу. — Дэвид, чистящий ножи, свой и Лоры, сидящей, скрестив ноги, на продавленной койке и читающей очередной роман, только кивнул.
— Марк — парень неплохой. Дурак, конечно, но рожа смазливая. Была смазливая, — поправился гнущий свою линию Гэвин. — Поискал бы себе кого другого. От Эмбер одни неприятности.
— Угу. — Спорить Дэвид не собирался, проверил подушечкой пальца остроту лезвия.
Карл, сидящий тут же и наблюдавший за плавным скольжением точильного камня по клинку, поёжился. Он помнил, как наказывали Марка.
— А что, парень, — Гэвин цепко взглянул на него, — как поступают в Александрии? Или вы там без руля и без ветрил плывёте на одной демократии?
Лора коротко фыркнула, но продолжила притворяться, что читает.
— Мы не наказываем! — возмущённо начал Карл и осёкся. Это было неправдой, потому что они наказывали, но не истязали, не мучили, намеренно стараясь унизить.
Шейна, предавшего отца, убили. Он сам и убил. Мерла оставили прикованным на крыше, но это всё равно что убить. Кэрол отец выгнал, но это ведь тоже всё равно что убить. И был ещё Пит. Отец спал с его женой, тихой блондинкой с мягким голосом и приветливой улыбкой, а потом убил Пита. Или сначала убил, а потом переспал? Неважно.
Карл молчал, не зная, что сказать, потом пожал плечами:
— Мы не наказываем утюгами. Можем изгнать из общины, если ты напал на кого-то или украл.
— Вот оно ка-ак, — протянул Гэвин. — Ну, не знаю. Или в безопасности с обожжённой мордой, или целый, но один и среди толпы ходячих? По мне, так на хер морду.
— Да кому твоя-то морда сдалась, никакой хер не встанет, — пробасил Дэвид, убирая наточенные ножи.
Завязавшуюся перепалку Карл слушать не стал, махнул на прощанье Лоре и пошёл к себе. На душе почему-то было пакостно, и разбираться в этой пакости совершенно не хотелось.
В закутке, возле грядок с томатами, где обычно собирались желающие посплетничать и не желающие привлечь лишнее внимание номера, слышалась какая-то непонятная возня. Карл расслышал чей-то испуганный писк и раздражённое злобное шипенье человека, теряющего терпение.
— Эй! У нас уговор, забыла? Я же принёс тебе чёртовы таблетки, так что хватит ломаться!
Ответа Карл не разобрал, только сбивчивые всхлипы.
— Ты меня что, динамишь, что ли, сучка! — злился мужчина. Карл подошёл ближе, но тот даже не заметил.
— Привыкла вот так нормальных парней отшивать, да? По тебе сразу видно, что сука эгоистичная, да только время теперь другое!
Наконец Карл его узнал. Неприятный длинноволосый хлыщ по имени Джаред, один из тех, кто в детстве отрывает крылышки мухам, а потом всю сознательную жизнь ищет жертву послабее. Чует беззащитных и слабых, но в жизни не свяжется с тем, кто готов дать отпор. Девчонка, жавшаяся к стене, отпор дать точно не могла. В свете прожектора можно было разглядеть светлые волосы, тонкие запястья, хрупкие ладони: девушка неловко пыталась отпихнуть Джареда, но только раззадорила мужчину. Позабавленный её неумелым сопротивлением, он упорно толкал девушку в неосвещённый угол.
— Ты поиграть со мной решила, сучка? — Послышался шлепок, голова девушки мотнулась в сторону. — Привыкла парнями вертеть, мелкая шлюшка?
Он быстро протянул руку, ущипнул девушку за грудь, облизнулся, причмокнув, даже в тусклом свете можно было увидеть, как масляно заблестели его глаза.
Блондинка, взвизгнув, прижала руки к груди, но на помощь не звала, только всхлипывала.
Досматривать Карл не стал, тратить время на увещевания тоже: в висках уже отбивали знакомый ритм раскалённые молотки. Он с силой толкнул Джареда, пытаясь приложить головой об угол стены. Манёвр бы удался, но девушка в последний момент перевела на него удивлённо-испуганный взгляд, и Джаред, сообразив, что за спиной кто-то есть, шагнул в сторону, так что удар вышел слабый, смазанный.
Джаред вскинулся по-звериному, но, когда увидел Карла, расслабился, по губам у него зазмеилась паскудная ухмылка.
— Шёл бы ты мимо, щенок. У нас тут всё путём, верно?
Блондинка посмотрела на Карла испуганно-заискивающим взглядом уличной собачонки. Такие сами падают на спину, подставляя беззащитный живот под удар, даже зубы не посмеют оскалить, безропотно принимая всё, что им достаётся.
Тощая, с цыплячьей шейкой, тонкими светлыми волосами, неряшливым нимбом растрепавшимися вокруг головы, она чем-то неуловимо напоминала Бет. Ту Бет с фермы, которая решила сдаться, лечь и умереть. Испуганную Бет. Жалкую Бет. Сдавшуюся.
Только рядом с Бет была Мэгги, и мама, и Лори, а с этой кто?
Перестук в голове превратился в невнятный рёв, Карл стиснул зубы и ударил, как учили, целясь в точку над переносицей. В этот раз получилось: Джаред взвыл тоненько, по-бабьи, схватился за нос. Сквозь плотно сжатые ладони сначала медленно, потом всё быстрее засочились капли крови, чёрные в неверном свете прожектора.
— Иди отсюда. — На девушку Карл не отвлекался, понимая, что ничего ещё не закончилось. — Быстро!
Она стояла, топчась на одном месте, словно не знала, как поступить, потом мотнула головой, то ли благодаря, то ли прощаясь, и исчезла в темноте двора.
— Ах ты, сучёныш! — Джаред смотрел широко распахнутыми, мутными от боли и злобы глазами. — Я тебя урою! Слышишь? Я тебя урою!
Тратить слова на ответ Карл не стал, потянулся за ножом, но достать не успел: Джаред заметил движение и бросился. Он был крупнее, тяжелее, так что они оба покатились по земле, задыхаясь, хрипя от бешенства, нанося беспорядочные удары, не обращая внимания на боль.
Карл не сдерживался, бил в полную силу, неосознанно радуясь возможности выплеснуть скопившуюся злость.
Довольно скоро Джаред подмял его под себя, уселся на спину, сжимая рёбра коленями и заломив руку назад.
— Ну что, сучёныш? — пропыхтел в ухо, капая на шею кровью из разбитого носа. — Я говорил, я тебя урою! Говорил? Ты у меня землю жрать будешь!
Карл попытался вывернуться, но получил такой сильный удар по почкам, что внутри загудело от боли. Он сдавленно застонал, заскрёб пальцами по земле.
— Нет уж, сучёныш, не вывернешься! — Джаред вцепился в волосы, заставляя выгнуть шею назад до хруста в позвонках, а потом с силой приложил лицом о землю. И ещё раз.
— Получи! Сучёныш!
Карл слепо заморгал, кровь из рассечённого лба заливала здоровый глаз, так что он ничего не видел, и это оказалось страшнее всего. Что если он теперь останется слепым?
Карл забился, беспорядочно, как попавшее в капкан животное, силясь высвободиться, но Джаред не собирался давать ему и шанса.
— Куда собрался? Я с тобой ещё не закончил! — Он снова ударил так, что Карл обмяк, прекратив сопротивление. В ушах звучал тонкий назойливый звон, в боку что-то хрустнуло, и теперь при каждом вздохе там жгло огнём.
— Уже не такой наглый, да? — Джаред перевернул его на спину, снова уселся сверху. — А знаешь что? Я придумал, что с тобой сделаю!
Карл почувствовал, как к щеке прижалось что-то холодное.
— Я тебе второй глаз выну, сучёныш! — пообещал Джаред, его кислое дыхание било в нос. — И найду девку, которую ты благородно пытался защитить, отымею её во все дыры, чтоб визжала, как свинья! А потом скатаюсь в Александрию и развлекусь там с какой-нибудь цыпочкой! Что ты тогда будешь делать, а? Что? Что?
Карл неожиданно для себя рассмеялся: подобное он уже видел, правда, в прошлый раз он, так сказать, сидел на галёрке, зато сейчас — в первом ряду.
— Чего ржёшь? — Лезвие на щеке дрогнуло, и нажим ослаб, всего на пару секунд, но их Карлу хватило, чтобы, рванувшись вперёд, впиться Джареду в шею, намертво стискивая зубы.
Над головой раздался полузадушенный вопль, Джаред, не ждавший нападения, в панике забыл про нож, просто молотил руками, тянул за волосы, пытаясь оторвать от себя Карла, но тот только крепче стискивал зубы, захлёбываясь чем-то горячим, солёным, что заливало лицо, мешало дышать и видеть. Он только чувствовал, как на нём судорожно, словно гигантская рыбина, выброшенная на берег, бьётся тело, как судороги эти становятся всё слабее, тише, и тише, и тише… И, рыча, стискивал челюсти сильнее.
Карл не слышал, как двор огласился криками, не видел бестолковой суеты вокруг. Но вдруг чьи-то уверенные сильные пальцы надавили на щёки, заставляя разжать челюсти, и он услышал чей-то спокойный голос совсем рядом:
— Пусти его, мальчик. Уже всё. Пусти.
И тогда он отпустил.
пятница, 02 июня 2017
Название: Все средства хороши, или Как поймать Эндрю
Бета: Приручившая стихию
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Эндрю/Норман
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: Особых нет. На вторых ролях - смотровое кресло))))
Навеяно заявками. Обоснуй уплыл, так что тоже предупреждаю.
Wegener спасибо за помощь)
читать дальше
– В большинстве случаев эректильная дисфункция связана с нервно-психическими расстройствами, – сказал пожилой доктор, выслушав жалобы Эндрю. – Хочу предложить вам, для начала, тестирование иннервации полового члена.
Эндрю вздохнул, проговаривая про себя медицинский термин. Интуитивно догадываясь, что за тестирование ему предлагается. Откинувшись на спинку кожаного кресла, он автоматически покрутил кольцо на пальце и, посмотрев в невозмутимое лицо врача, решил на всякий случай уточнить, что подразумевается под проверкой «иннервации члена».
– При нажатии на головку члена, мышцы ануса должны мгновенно сократиться. Это нормальная реакция здорового мужчины, – вежливо ответил доктор, задержав взгляд на Эндрю. И добавил, слегка улыбнувшись. – Нужно измерить латентность этого рефлекса, понаблюдать за сокращением анального сфинктера. Либо пропальпировать сфинктер. Не волнуйтесь, одним, максимум - двумя пальцами. Это позволит исключить поражение нерва и проверить его функциональное состояние.
Эндрю почувствовал, как заполыхали щеки. Он, конечно, знал, что что-то подобное его ожидает, но все-таки оказался не готов. «Ты можешь не волноваться, – говорил Бернтал. – Все твои проблемы решат. Я сам, – если что – сразу сюда. Можешь у Стивена спросить, если есть сомнения, он в прошлом году был тут».
Частная вип-клиника пользовалась популярностью в их среде. Здесь – строгая конфиденциальность. Профессионализм на высшем уровне. Волноваться не о чем.
Эндрю постарался выглядеть более заинтересованным, но внутри заскреблось припоздавшее сожаление, что он зря послушался совета друга и решил прийти на обследование. Хотя за те деньги, что он отвалил за консультацию, его бы облизали с ног до головы, выполнили бы любое пожелание и выслушали любой бред… Природная сдержанность, воспитание и, собственно, сама проблема не располагали к откровенности. Эндрю сделал глубокий вдох. Говорить о своей бисексуальности он не собирался никому. Все его любопытство в этой области было давно удовлетворено, а предпочтения проверены на практике – и сверху, и снизу. Все давно в прошлом. Было в прошлом.
– В заключение я рекомендую завершить процедуру массажем простаты. Если у вас не было разрядки уже более трех месяцев – это необходимо сделать, – закончил доктор и внимательно на него посмотрел, ожидая ответа.
В конце концов, сколько можно придумывать причины отказа от секса и не приезжать на выходные домой? Эндрю хотел бы разрулить напряженные отношения в семье, но не мог. Норман обосновался у него в голове еще с начала съемок, но Эндрю полностью контролировал себя. Переводил все поползновения в свою сторону в шутку, но с той минуты, когда он застал Нормана полуголого в одном килте, крыша поехала уже окончательно. После нескольких месяцев отчаяния, дрочки, нервного стресса и полного ухода в работу – у него не вставал.
Эндрю покусал губу.
– Вы уверены, что процедура поможет выявить физическую несостоятельность?
– Эта процедура исключит другие отклонения, – заверил доктор, – я надеюсь, что дело именно в стрессовых ситуациях и нервных перенапряжениях.
Эндрю вспомнил, как застыл столбом на пороге трейлера Нормана, глядя на его снизу вверх на покрытые светлыми волосками колени и уходящие под килт изгибы бедер. Это было как вселенский «бум», как нокаут, точный удар по яйцам и контрольный в мозг. Он забыл, зачем пришел, стоял, как совершеннейший идиот, и пялился на коллегу. Сам Норман занервничал, покраснел и, странно переминаясь с ноги на ногу, не пригласил войти в трейлер. Обычно Норман так себя не вел, не пытался оправдаться, ему вообще всегда было плевать на мнение окружающих. Он перед ним и с голой задницей не стеснялся щеголять. А тогда — извинился за внешний вид и захлопнул перед носом дверь.
Эндрю кивнул.
– Да, давайте попробуем.
Он хотел бы изгнать из головы воспоминания о коленях Нормана и эрекции под килтом, хотел бы вернуть контроль, но не мог. Норман, конечно, тактильный наркоман с друзьями, и шутки у него, порой двусмысленные. Но это не значит, что на самом деле Норман хотел с ним «закрутить», как шутил в последнее время.
И в тот злополучный день Эндрю сразу понял, чем занимался коллега. А черный пульт, зажатый в ладони, которую тот сразу завел за спину, навел на мысль о том, что он не только дрочил. Представлять даже в мыслях, что Норман мог запихать себе в задницу игрушку и трахать ею себя… оказалось слишком. А признаться себе, что сам хотел бы нагнуть Нормана и, задрав чертов килт, отыметь – еще тяжелее.
– Пройдите в процедурную. Разденьтесь и сядьте в смотровое кресло.
Эндрю прошел в боковую комнату, выполненную в пастельных тонах, и сглотнул, увидев в углу смотровое гинекологическое кресло и высокую ширму, позволяющую пациенту не видеть врача и чувствовать себя максимально комфортно. Тут предусмотрели все.
Он разделся и забрался на кресло. Рядом на хромированном манипуляционном столе лежали баночки, тюбики и много разных инструментов, о предназначении которых можно было только догадываться. После чего закинул ноги на специальные приспособления и, качнув головой и хмыкая над тем, как он смотрится со стороны, закрыл глаза. Сейчас главное – чтобы процедура выявила проблему, и крайне желательно, чтобы с его, как говорил доктор, иннервацией все было нормально.
Спустя несколько минут в процедурной приглушили свет, включив нижнее освещение, и в комнату вошел другой доктор. В медицинской маске и шапочке. Он сразу же прикрыл кресло ширмой, не дав Эндрю себя рассматривать, и тихим голосом попросил расслабиться и дышать ровно. Эндрю постарался так и сделать, напрягся лишь тогда, когда вокруг щиколотки застегнули мягкий фиксатор и так же проворно повторили это со второй ногой.
– А зачем?..
– Это стандартная мера предосторожности, – не дослушав вопроса, ответили из-за ширмы, – положите руки на подлокотники.
– Предосторожности? Думаю это лишнее… – мягко запротестовал Эндрю, но, не получив ответа, прикрыл глаза. Ладно. Предосторожность, так предосторожность. Нужно было все же у Бернтала уточнить.
Несколько минут доктор чем-то гремел, потом Эндрю услышал резкий щелчок надеваемых латексных перчаток. Когда его темный силуэт остановился рядом с креслом, Эндрю занервничал – все-таки он первый раз в жизни решился на подобное, – глубоко вздохнул и напрягся: знакомый, чуть горьковатый аромат забился в нос. Он точно знал – у Нормана такой же оттенок туалетной воды. Эндрю дернулся, забыв о зафиксированных ногах, и чуть было не задал наиглупейший вопрос, вовремя подумав, что это совершенно невозможно. Быть тут Норман просто не мог.
– Вы готовы? – услышал он тихий голос и сглотнул.
– Немного не по себе, - признался Эндрю, и вместо ответа почувствовал осторожное прикосновение к ноге. Ладонь доктора погладила колено и медленно скользнула по внутренней стороне бедра, заставив Эндрю от неожиданности напрячься.
– Постарайтесь расслабиться, – услышал Эндрю и сосредоточился на действиях доктора, а тот тем временем слегка помассировал мошонку, снова погладил внутреннюю сторону бедра, и прижал палец к его анусу, одновременно другим пальцем надавив на головку члена.
Эндрю напрягся еще сильнее, потому что почувствовал, как его член в чужой руке дернулся. И уже от этого захотелось облегченно выдохнуть. Чертовы нервы в порядке, он не импотент. Доктор, между тем, щелкнул крышкой и уже через минуту продолжил неторопливые манипуляции. Эндрю постарался расслабиться и абстрагироваться от тянущего ощущения в заднем проходе – пальцы были отнюдь не тонкими. И, хотя тот был аккуратен, понадобилось несколько минут, чтобы привыкнуть и уловить зарождающиеся глубоко внутри возбуждение. Второй палец в анусе – и Эндрю вцепился в подлокотники, шумно выдохнув.
– У вас отличная эрекция. – Движения рук доктора ускорились. – И размер что надо.
– Ччто?.. – просипел Эндрю, подавляя желание податься бедрами навстречу и, прикусив губу, сдержал стон, потому что от целенаправленных толчков в заднице постепенно накрывало.
– Это же так охуенно, когда тебя трахают крепким членом, – хрипловатый голос тяжелым локомотивом прошелся по всем рецепторам.
– Боже… – Эндрю представив, как нагибает Нормана и вставляет ему по самые яйца.
– Сначала пальцами. Потом членом. Глубокими толчками по простате. Вот так, – доктор сопровождал каждое слово действием и шумно дышал за ширмой. – У кого-то, может быть, крышу сносит от одной мысли, чтобы вы это с ним сделали. Кто-то, может быть, дрочит по ночам и представляет, как этот крепкий член двигается у него в заднице.
– Боже! – Эндрю задергался в отчаянной попытке вырвать ноги из плена фиксаторов и сбежать. – Отпустите. Все. Я не хочу продолжать!
– А уж как было бы охуенно взять в рот этот член… – продолжал доктор, неумолимо вызывая в голове Эндрю образ Нормана
Эндрю промычал что-то нечленораздельное и окончательно сдался. Еще через несколько минут сладкой пытки он вымучено застонал, чувствуя, как стыд окончательно растворился под умелыми руками. И как только он это сделал, доктор-мучитель плавно вынул пальцы из ануса и убрал руку с члена. Эндрю разочарованно всхлипнул.
Но в тот же самый момент ширма между ним и доктором исчезла. Эндрю, наконец, увидел наглеца и уперся взглядом прямо ему в глаза.
– Норман?.. – выдохнул он, ощутив окатившую все тело волну и невыносимую сладкую пульсацию в члене.
Тот стянул маску и быстрым движением облизал губы.
– Энди, ты такой слепой дебил… – рвано проговорил он и, наклонившись, медленно облизал головку члена, – давно хотел это сделать. Трахнешь меня? Или дашь?
Эндрю простонал, не отводя глаз от раскрасневшегося Нормана.
– Что за театр?.. Какого черта?.. – начал он, но замолчал, потому что Норман окинул его голодным взглядом, хмыкнул, и расстегнул фиксаторы на его щиколотках.
– Между прочим, я отвалил дохрена бабла за этот театр. И еще скажи, что тебе не понравилось? – сказал Норман, стаскивая с себя халат и шапочку с маской. – Расслабился он тут, засранец.
– Сукин сын, – хрипло выдавил Эндрю, увидев, что, кроме яркого клетчатого килта, под халатом на Нормане ничего нет.
– Давай уже, стаскивай задницу с кресла и займись делом, – Норман уперся руками в стену рядом с манипуляционным столом и поторопил, – быстрее.
Эндрю спустил ноги на пол и без дальнейших разговоров надавил Норману на спину.
– Сумасшедший придурок. До чего додумался.
– Надо было тебя еще тогда в трейлер затащить, – со стоном выдавил Норман, расставляя ноги шире и опуская голову на руки, – ты бы себя видел, Энди…
– Заткнись!
Бета: Приручившая стихию
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Эндрю/Норман
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: Особых нет. На вторых ролях - смотровое кресло))))
Навеяно заявками. Обоснуй уплыл, так что тоже предупреждаю.
Wegener спасибо за помощь)
читать дальше
– В большинстве случаев эректильная дисфункция связана с нервно-психическими расстройствами, – сказал пожилой доктор, выслушав жалобы Эндрю. – Хочу предложить вам, для начала, тестирование иннервации полового члена.
Эндрю вздохнул, проговаривая про себя медицинский термин. Интуитивно догадываясь, что за тестирование ему предлагается. Откинувшись на спинку кожаного кресла, он автоматически покрутил кольцо на пальце и, посмотрев в невозмутимое лицо врача, решил на всякий случай уточнить, что подразумевается под проверкой «иннервации члена».
– При нажатии на головку члена, мышцы ануса должны мгновенно сократиться. Это нормальная реакция здорового мужчины, – вежливо ответил доктор, задержав взгляд на Эндрю. И добавил, слегка улыбнувшись. – Нужно измерить латентность этого рефлекса, понаблюдать за сокращением анального сфинктера. Либо пропальпировать сфинктер. Не волнуйтесь, одним, максимум - двумя пальцами. Это позволит исключить поражение нерва и проверить его функциональное состояние.
Эндрю почувствовал, как заполыхали щеки. Он, конечно, знал, что что-то подобное его ожидает, но все-таки оказался не готов. «Ты можешь не волноваться, – говорил Бернтал. – Все твои проблемы решат. Я сам, – если что – сразу сюда. Можешь у Стивена спросить, если есть сомнения, он в прошлом году был тут».
Частная вип-клиника пользовалась популярностью в их среде. Здесь – строгая конфиденциальность. Профессионализм на высшем уровне. Волноваться не о чем.
Эндрю постарался выглядеть более заинтересованным, но внутри заскреблось припоздавшее сожаление, что он зря послушался совета друга и решил прийти на обследование. Хотя за те деньги, что он отвалил за консультацию, его бы облизали с ног до головы, выполнили бы любое пожелание и выслушали любой бред… Природная сдержанность, воспитание и, собственно, сама проблема не располагали к откровенности. Эндрю сделал глубокий вдох. Говорить о своей бисексуальности он не собирался никому. Все его любопытство в этой области было давно удовлетворено, а предпочтения проверены на практике – и сверху, и снизу. Все давно в прошлом. Было в прошлом.
– В заключение я рекомендую завершить процедуру массажем простаты. Если у вас не было разрядки уже более трех месяцев – это необходимо сделать, – закончил доктор и внимательно на него посмотрел, ожидая ответа.
В конце концов, сколько можно придумывать причины отказа от секса и не приезжать на выходные домой? Эндрю хотел бы разрулить напряженные отношения в семье, но не мог. Норман обосновался у него в голове еще с начала съемок, но Эндрю полностью контролировал себя. Переводил все поползновения в свою сторону в шутку, но с той минуты, когда он застал Нормана полуголого в одном килте, крыша поехала уже окончательно. После нескольких месяцев отчаяния, дрочки, нервного стресса и полного ухода в работу – у него не вставал.
Эндрю покусал губу.
– Вы уверены, что процедура поможет выявить физическую несостоятельность?
– Эта процедура исключит другие отклонения, – заверил доктор, – я надеюсь, что дело именно в стрессовых ситуациях и нервных перенапряжениях.
Эндрю вспомнил, как застыл столбом на пороге трейлера Нормана, глядя на его снизу вверх на покрытые светлыми волосками колени и уходящие под килт изгибы бедер. Это было как вселенский «бум», как нокаут, точный удар по яйцам и контрольный в мозг. Он забыл, зачем пришел, стоял, как совершеннейший идиот, и пялился на коллегу. Сам Норман занервничал, покраснел и, странно переминаясь с ноги на ногу, не пригласил войти в трейлер. Обычно Норман так себя не вел, не пытался оправдаться, ему вообще всегда было плевать на мнение окружающих. Он перед ним и с голой задницей не стеснялся щеголять. А тогда — извинился за внешний вид и захлопнул перед носом дверь.
Эндрю кивнул.
– Да, давайте попробуем.
Он хотел бы изгнать из головы воспоминания о коленях Нормана и эрекции под килтом, хотел бы вернуть контроль, но не мог. Норман, конечно, тактильный наркоман с друзьями, и шутки у него, порой двусмысленные. Но это не значит, что на самом деле Норман хотел с ним «закрутить», как шутил в последнее время.
И в тот злополучный день Эндрю сразу понял, чем занимался коллега. А черный пульт, зажатый в ладони, которую тот сразу завел за спину, навел на мысль о том, что он не только дрочил. Представлять даже в мыслях, что Норман мог запихать себе в задницу игрушку и трахать ею себя… оказалось слишком. А признаться себе, что сам хотел бы нагнуть Нормана и, задрав чертов килт, отыметь – еще тяжелее.
– Пройдите в процедурную. Разденьтесь и сядьте в смотровое кресло.
Эндрю прошел в боковую комнату, выполненную в пастельных тонах, и сглотнул, увидев в углу смотровое гинекологическое кресло и высокую ширму, позволяющую пациенту не видеть врача и чувствовать себя максимально комфортно. Тут предусмотрели все.
Он разделся и забрался на кресло. Рядом на хромированном манипуляционном столе лежали баночки, тюбики и много разных инструментов, о предназначении которых можно было только догадываться. После чего закинул ноги на специальные приспособления и, качнув головой и хмыкая над тем, как он смотрится со стороны, закрыл глаза. Сейчас главное – чтобы процедура выявила проблему, и крайне желательно, чтобы с его, как говорил доктор, иннервацией все было нормально.
Спустя несколько минут в процедурной приглушили свет, включив нижнее освещение, и в комнату вошел другой доктор. В медицинской маске и шапочке. Он сразу же прикрыл кресло ширмой, не дав Эндрю себя рассматривать, и тихим голосом попросил расслабиться и дышать ровно. Эндрю постарался так и сделать, напрягся лишь тогда, когда вокруг щиколотки застегнули мягкий фиксатор и так же проворно повторили это со второй ногой.
– А зачем?..
– Это стандартная мера предосторожности, – не дослушав вопроса, ответили из-за ширмы, – положите руки на подлокотники.
– Предосторожности? Думаю это лишнее… – мягко запротестовал Эндрю, но, не получив ответа, прикрыл глаза. Ладно. Предосторожность, так предосторожность. Нужно было все же у Бернтала уточнить.
Несколько минут доктор чем-то гремел, потом Эндрю услышал резкий щелчок надеваемых латексных перчаток. Когда его темный силуэт остановился рядом с креслом, Эндрю занервничал – все-таки он первый раз в жизни решился на подобное, – глубоко вздохнул и напрягся: знакомый, чуть горьковатый аромат забился в нос. Он точно знал – у Нормана такой же оттенок туалетной воды. Эндрю дернулся, забыв о зафиксированных ногах, и чуть было не задал наиглупейший вопрос, вовремя подумав, что это совершенно невозможно. Быть тут Норман просто не мог.
– Вы готовы? – услышал он тихий голос и сглотнул.
– Немного не по себе, - признался Эндрю, и вместо ответа почувствовал осторожное прикосновение к ноге. Ладонь доктора погладила колено и медленно скользнула по внутренней стороне бедра, заставив Эндрю от неожиданности напрячься.
– Постарайтесь расслабиться, – услышал Эндрю и сосредоточился на действиях доктора, а тот тем временем слегка помассировал мошонку, снова погладил внутреннюю сторону бедра, и прижал палец к его анусу, одновременно другим пальцем надавив на головку члена.
Эндрю напрягся еще сильнее, потому что почувствовал, как его член в чужой руке дернулся. И уже от этого захотелось облегченно выдохнуть. Чертовы нервы в порядке, он не импотент. Доктор, между тем, щелкнул крышкой и уже через минуту продолжил неторопливые манипуляции. Эндрю постарался расслабиться и абстрагироваться от тянущего ощущения в заднем проходе – пальцы были отнюдь не тонкими. И, хотя тот был аккуратен, понадобилось несколько минут, чтобы привыкнуть и уловить зарождающиеся глубоко внутри возбуждение. Второй палец в анусе – и Эндрю вцепился в подлокотники, шумно выдохнув.
– У вас отличная эрекция. – Движения рук доктора ускорились. – И размер что надо.
– Ччто?.. – просипел Эндрю, подавляя желание податься бедрами навстречу и, прикусив губу, сдержал стон, потому что от целенаправленных толчков в заднице постепенно накрывало.
– Это же так охуенно, когда тебя трахают крепким членом, – хрипловатый голос тяжелым локомотивом прошелся по всем рецепторам.
– Боже… – Эндрю представив, как нагибает Нормана и вставляет ему по самые яйца.
– Сначала пальцами. Потом членом. Глубокими толчками по простате. Вот так, – доктор сопровождал каждое слово действием и шумно дышал за ширмой. – У кого-то, может быть, крышу сносит от одной мысли, чтобы вы это с ним сделали. Кто-то, может быть, дрочит по ночам и представляет, как этот крепкий член двигается у него в заднице.
– Боже! – Эндрю задергался в отчаянной попытке вырвать ноги из плена фиксаторов и сбежать. – Отпустите. Все. Я не хочу продолжать!
– А уж как было бы охуенно взять в рот этот член… – продолжал доктор, неумолимо вызывая в голове Эндрю образ Нормана
Эндрю промычал что-то нечленораздельное и окончательно сдался. Еще через несколько минут сладкой пытки он вымучено застонал, чувствуя, как стыд окончательно растворился под умелыми руками. И как только он это сделал, доктор-мучитель плавно вынул пальцы из ануса и убрал руку с члена. Эндрю разочарованно всхлипнул.
Но в тот же самый момент ширма между ним и доктором исчезла. Эндрю, наконец, увидел наглеца и уперся взглядом прямо ему в глаза.
– Норман?.. – выдохнул он, ощутив окатившую все тело волну и невыносимую сладкую пульсацию в члене.
Тот стянул маску и быстрым движением облизал губы.
– Энди, ты такой слепой дебил… – рвано проговорил он и, наклонившись, медленно облизал головку члена, – давно хотел это сделать. Трахнешь меня? Или дашь?
Эндрю простонал, не отводя глаз от раскрасневшегося Нормана.
– Что за театр?.. Какого черта?.. – начал он, но замолчал, потому что Норман окинул его голодным взглядом, хмыкнул, и расстегнул фиксаторы на его щиколотках.
– Между прочим, я отвалил дохрена бабла за этот театр. И еще скажи, что тебе не понравилось? – сказал Норман, стаскивая с себя халат и шапочку с маской. – Расслабился он тут, засранец.
– Сукин сын, – хрипло выдавил Эндрю, увидев, что, кроме яркого клетчатого килта, под халатом на Нормане ничего нет.
– Давай уже, стаскивай задницу с кресла и займись делом, – Норман уперся руками в стену рядом с манипуляционным столом и поторопил, – быстрее.
Эндрю спустил ноги на пол и без дальнейших разговоров надавил Норману на спину.
– Сумасшедший придурок. До чего додумался.
– Надо было тебя еще тогда в трейлер затащить, – со стоном выдавил Норман, расставляя ноги шире и опуская голову на руки, – ты бы себя видел, Энди…
– Заткнись!
@темы: Эндрю Линкольн, RPS, Мини, NC-17, Текст, Слэш, Норман Ридус
четверг, 01 июня 2017
Название: Дорога домой
Автор: serial.2012
Бета: Radioactive Scorpion
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Ниган/Карл
Категория: слэш
Жанр: Драма, Любовь/Ненависть, ООС
Рейтинг: R
Саммари: На форуме Экслера одна из посетительниц сказала:
Просто...зачем отдавать такого милого ребёнка, как Карл?
Тем более, что, хоть папка за него горло и перегрызёт, причём в прямом смысле, но по факту мальчику одиноко, обидно и вообще.
А Ниган бы за ним присматривал, Карл бы не влипал вечно куда-нибудь, хорошо питался, вовремя ложился спать. И ему бы периодически говорили, какой он замечательный, даже с одним глазом.
Что ж, здравая мысль, верно? Этот комментарий и заставил меня задуматься, а что если б?
Примечания: Для меня Ниган и Карл - это кинковый кинк)
1. Он всё время злится. Постоянно. Карл не может вспомнить и дня, когда в висках не отстукивали бы крохотные раскалённые молоточки. Он не знает, когда именно это началось. Когда они с мамой пришли к отцу в больницу? Мама улыбалась, уголки губ нервно и жалко дрожали.
— Папа поправится, Карл, я обещаю! — Она прижимала его к себе слишком сильно, до боли сжимая плечи, и цветочный аромат духов забивался в ноздри.
Потом он услышал много обещаний, но то, мамино, осталось единственным сбывшимся.
Были мама и Шейн, отскакивающие друг от друга при приближении Карла, точь-в-точь старшеклассники в школе. Был измотанный уставший отец. Шейн, за что-то злящийся на Карла. Растерянная Андреа, хватающаяся за пистолет при каждом удобном случае, а у самой глаза как у загнанной лани. Дейл, пытающийся всех успокоить. Был доктор, который решил убить их всех. Была пропавшая София.
Карл не помнил, когда гнев поселился в нём, вполз под кожу, разросся, угнездился, но он помнил момент, когда гнев впервые прорвался, заговорил в голос.
— Давай, пап, прикончи его! — Слова вырвались сами, и никакого чувства вины, только облегчение оттого, что молоточки, крохотные раскалённые молоточки перестали стучать в виски.
Отец так ничего и не увидел, ни тогда, ни потом, когда Карл выстрелил в Шейна. Мама забеспокоилась: видимо, почувствовала что-то, сама не понимая что. Иногда она смотрела на Карла, словно пыталась понять: её ли это ребёнок? Это всё ещё её голубоглазый малыш Карл, расхаживающий по ферме в счастливой шляпе? Мама не была трусихой, но Карлу казалось, что она упорно закрывала глаза, не хотела видеть, что он меняется. Оправдывала его слова грубостью или непониманием, требовала извиниться, настаивала, чтобы слушался отца. Только умирая, позволила себе взглянуть на него трезвым взглядом.
— Ты сильный, умный, добрый, смелый! Пусть этот мир не испортит тебя, Карл. Я надеюсь, он не испортит…
Твердила, как заклинание или как молитву, бесполезную и бессильную.
Мир уже его испортил. Сделал неправильным. Правильные мальчики не стреляют в людей, не проезжают равнодушно мимо взывающих о помощи. Правильные мальчики не хотят никого ударить, разбивая губы в кровь. Не хотят ни на кого кричать-кричать-кричать, срывая голос. Чтобы перестал быть слабаком, чтобы перестал обращаться как с ребёнком. Чтобы посмотрел, чтобы увидел, наконец. Но отец не видел, слишком занятый проблемами их маленькой, но на удивление живучей группки. Решал первоочерёдные задачи, обсуждал что-то с Мишонн, с Дэрилом, и Карл учился справляться с гневом самостоятельно. Понял, что его надо подкармливать, словно зверя, бросать ему изредка сырого мяса.
Однажды Карл убежал в Блок С, куда отец велел не соваться, но… Но к чёрту отца! К чёрту! На хер правила! На хер! В пизду! На хуй! Он хрипло шептал грязные взрослые ругательства, остервенело пиная ногами дохлого ходячего, когда за спиной раздалось удивлённое хмыканье. Развернулся Карл мгновенно, вскидывая дробовик и прицеливаясь, готовый выстрелить, но это был всего лишь Мерл. Мерл посмотрел удивлённо, но потом довольно хмыкнул:
— Что, пацанчик, тоже припекло? Неудивительно, с твоим-то папашкой. Каково быть сыном шерифа-Рика, э?
Карл растерялся, не зная, что ответить и не выглядеть при этом дураком, но Мерлу ответ и не был нужен, он снова хмыкнул:
— Знаешь, пацан, ругань, матюги — хорошо, но по-настоящему душу отвести можно только… — Фразу он не закончил, провёл по горлу своим крюком-протезом и дружелюбно подмигнул, словно просто новый сорт мороженого посоветовал.
Убить ходячего, или двух, или трёх. Или человека. Плохого, разумеется, человека. Он же не маньяк. Карл поймал себя на том, что обдумывает совет, то есть серьёзно размышляет над словами Мёрла.
Терзания отца или Моргана он не понимает, для Карла нет никакой моральной дилеммы. Ты просто делаешь выбор между своими и чужими, между «жить» или «умереть».
Но отец, Морган, Кэрол не могут выбрать с такой же лёгкостью, и поэтому Карл чувствует себя ещё более неправильным, словно бы с червоточиной. С гнильцой внутри. Он скрывает свои мысли, пытается поступать правильно.
У него почти получается, пока они не оказываются в Александрии, напоминающей тихий мирный оазис. Ну, или клетку с хомячками. Наивными, неповоротливыми меховыми комочками. Пока другие озираются, восхищённо разинув рты, а отец говорит о новом доме, где все они будут жить дружно и счастливо, Карла потряхивает от гнева. Почему, пока они таскались по обезлюдевшим дорогам, эти не видящие дальше своих стен идиоты жили сыто и безопасно? Ни смертей, ни крови, ни голода. Ни выбора между «убей» или «умри». У них осталось время даже на семейные разборки. Разве такие идиоты заслуживают Александрию? Определённо, нет! Как ни странно, отец думает так же. Хотя ему, разумеется, и в голову не придёт дать старой моралистке пинка под зад и занять её место. Он пытается договориться. Опять.
А Карл слоняется по Александрии, пытаясь утихомирить гнев внутри и справиться ещё с одной проблемой. Однажды утром он выходит на веранду и видит Мишонн, которая проделывает обычный набор ниндзя-упражнений. Стоит в планке, потом начинает медленно отжиматься, подтягивая колени к груди. Карл и раньше наблюдал подобное с лёгкой завистью, даже пытался повторять, но в то утро… Солнечные лучи как-то по-особенному освещают её фигуру, словно отлитую из тёмной бронзы, длинные изящные мускулы рук, округлые ягодицы. Карл видит крохотные бисеринки пота на плечах, над верхней губой, пухлой и наверняка мягкой. Он отступает назад в дом, торопливо и бесшумно, а потом так же дрочит себе в ванной, зажимая рот полотенцем. После этого случая мир меняется. Карл видит опасную грацию Мишонн, манящий изгиб губ Мэгги, игривый разлёт бровей Саши, бесконечно длинные ноги Розиты, тяжёлую грудь Тары, колышущуюся под растянутой футболкой.
Отец злится, просит не занимать душ и не тратить всю горячую воду, но пересилить себя Карл не может, подавить это новое чувство ещё сложнее, чем справиться с гневом.
Он мастурбирует вечером перед сном, и утром в душе, и даже иногда днём. Губы, плечи, грудь, бёдра сливаются в один неясный, расплывчатый образ. Иногда, нечасто, но бывает и такое, что в манящем хороводе этих образов он видит злой прищур из-под спутанных волос или бугрящиеся мышцы рук под белой, покрытой жёсткими тёмно-рыжими волосами кожей. Честно говоря, тот факт, что он дрочит в душе на мужчину, Карла не сильно смущает. Он и так был неправильным, так что изменилось? Сегодня он трогает грудь Энид и неумело, но настойчиво целует её в губы, завтра стонет, сжимая зубами полотенце, вспоминая, как Дэрил натягивал арбалет, как умело и ловко двигались его пальцы, наверняка жёсткие с мозолями на подушечках. Как бы это было, если бы Дэрил обхватил своими пальцами его член? Или стиснул сосок? Жёстко, почти до боли. Или… Больше Карл ничего не успевает придумать: кончает так сильно, что колени подгибаются и ему приходится опуститься на пол душевой.
А потом он лишается глаза и всё становится плохо. Отец хлопает по плечу, улыбается ободряюще, словно ничего не изменилось. Он не замечает, не хочет замечать, что теперь червоточина у сына на лице, уродливая чёрная дыра. Но отец ничего не говорит, ни о чём не спрашивает, он упорно отводит взгляд, как и все остальные в Александрии, кто приветствует Карла неестественно бодрыми голосами, точь-в-точь вожатые в скаутских лагерях. И тогда Карл тщательно зачёсывает волосы, закрывая уродливую червоточину, и снимает шляпу только перед сном, заперев дверь спальни.
«Вы участники парада перемен. При этом можно дирижировать оркестром, а можно убирать мусор за участниками праздника. Вы сами делаете выбор».
Фраза сама всплывает из закоулков памяти, и Карл снова чувствует запах мела в классе, видит разноцветные рисунки на стенах, залитых солнечным светом, и миссис Кук в старомодной коричневой юбке. Она постоянно сюсюкала с ним, называла малышом. Наверное, поэтому слова про парад и перемены, так не свойственные ей, запомнились.
Карл сидит вместе со всеми в церкви, склонив голову чуть вправо по быстро выработавшейся привычке. Так волосы закрывают повязку на лице.
— Я участник парада, — шепчет он беззвучно и вспоминает.
Холодная мокрая земля, воздух, со свистом вырывающийся из горящих лёгких, и худые, жалкие пальцы Мэгги, прижатые к посеревшему лицу. Запах меди, бьющий в нос. Бессильный вой отца. Высокая фигура перед ними. Ниган вальяжно прохаживается, красуясь, взмахивает битой. Вот уж кто точно на параде. Грёбаная мажоретка с битой вместо тросточки.
— Давай, малыш, облегчи душу, поплачь, что ли. — Ниган усмехается, но смотрит внимательно, пальцы крепко держат биту. Вся его вальяжность, расслабленность — всего лишь обманка, как у дремлющего льва. Вот он щурится на солнце, а через секунду откусит тебе башку. Ниган не сводит взгляда с лица Карла, потом коротко кивает, словно зарубку на память делает, и парад продолжается.
Карл не плачет, только сжимает губы плотнее, щёки горят, словно от пощёчин. Весь их маленький сплочённый отряд вдруг оказывается таким жалким! Они всего лишь убирают мусор за участниками парада. Просто жалкие мусорщики — вот кто они такие.
У отца странно подёргивается подбородок и безумный блуждающий взгляд, Мишонн выглядит растерянной и сломленной. Саша, Мэгги, Дэрил, Юджин. Невыносимо видеть их такими.
— Ложись-ка на землю, пацанчик, и расправь крылышки. Больно? — Ниган снова добродушно улыбается, помогая Карлу опуститься на землю, затягивая жгут на руке. Карл не боится, ему просто холодно, очень холодно, и ладони Нигана кажутся приятно горячими, почти ободряющими.
Потом ему будет стыдно за эти мысли.
Отец начинает умолять, сначала тихо, потом громче, захлёбываясь слезами, путаясь в словах и слогах. Карл не хочет видеть его таким, когда Ниган стоит рядом, лениво помахивая битой.
За эти мысли ему тоже будет стыдно.
— Просто сделай это! Просто сделай уже! — Карлу кажется, что он орёт. Как тогда, после разгрома тюрьмы, в заброшенном доме. Он готов принять боль. Нет глаза, не будет руки — похер! Что там на очереди? Нога?
— Сделай это! — Он жмурится до алых всполохов под веками, вот сейчас, сейчас.
Ничего не происходит. Над головой раздаётся смех, Ниган одобрительно треплет Рика по плечу, словно туповатого пса, выполнившего сложный трюк, а потом Спасители просто уезжают, забрав Дэрила, а остатки отряда остаются переживать своё унижение и горе. Карл не плачет. Он помогает нести Гленна, то, что осталось от Гленна, в Хиллтоп. Потом помогает рыть могилы. Потом ещё одну, уже в Александрии. Он горюет… Конечно, он горюет и вместе с остальными оплакивает Гленна и Абрахама, и ночью, лёжа без сна, вспоминает высокую фигуру в свете фар и алый фонтан, взметнувшийся над сырой землёй.
— Теперь Александрия будет жить так! — Карл вздрогнул, словно проснувшись. Отец принял решение, теперь они не сами по себе, Александрия примет навязанные ей условия. Люди выходили из церкви и расходились по домам, молча, опустив головы, уже придавленные общим страхом, общей виной, общим стыдом. Они больше не участники парада, они мусорщики.
И раскалённые молоточки забили с удвоенной силой.
— Отец, нам надо поговорить. — Карл встал в проёме двери, наблюдая, как Рик торопливо собирается. Аарон и Мишонн уже ждали внизу в холле, о чём-то негромко переговариваясь. Сейчас все говорили приглушённо, словно боялись привлечь ходячих.
— Не сейчас, Карл, я вернусь, тогда и побеседуем. — Отец даже не повернулся, проверяя содержимое рюкзака.
— Сейчас! — Вышло громче, чем он намеревался, зато отец наконец оглянулся.
— Даже не проси взять тебя с собой, кто-то должен остаться в Александрии, нельзя бросать людей после… — Он осёкся, лицо болезненно сморщилось, а глаза странно блеснули. — После случившегося.
— После того, как какой-то маньяк размолотил голову Абрахама в кровавую кашу. А потом сделал то же самое с Гленном. А потом забрал Дэрила. — Карл потёр ладонью горло, слова словно резали изнутри. Вот теперь отец забыл про рюкзак, выпрямился, повернулся к Карлу.
— Ты хочешь что-то сказать мне, Карл? — Когда-то давно он стушевался бы от этого вопроса и тона, каким он был задан. Когда-то, но не сейчас.
— Хочу! Отец, ты принимаешь условия Нигана? После всего, что мы пережили? После всего, за что боролись? Ради чего воевали? Ты хочешь просто взять и… и… прогнуться под этого ублюдка? Отдать ему всё? Работать на него? — Последние слова Карл выкрикнул. Тихий разговор в холле смолк: Мишонн и Аарон перестали делать вид, что увлечены беседой.
— Карл. — Отец успокаивающе протянул к нему руку, намереваясь погладить по плечу. — Мы не можем рисковать. Ты видел, что Ниган сделал с нашими друзьями, мы не можем рисковать их жизнями.
— Но ты смог! — Карл яростно тряхнул головой, отходя на шаг, не позволяя прикоснуться к себе. — Ты уже смог! Ты забыл? Ты рисковал Хёршеллом, ты не принял условия губернатора и позволил убить Хёршелла! Что сейчас изменилось? Это просто ещё один псих под стенами нашего дома! Просто ещё один гребаный псих, которому надо дать отпор!
— Карл. — Отец смотрел на него со странным выражением, скулы напряглись, так что всё лицо казалось каменной маской, если у масок бывают мешки под глазами и недельная щетина, конечно.
— Ох, Карл. — Он вдруг шагнул к нему, обхватил, прижимая к себе, не позволяя отодвинуться. Карл неловко замер, чувствуя горячее дыхание в волосах и запах мятной зубной пасты. Он попытался отодвинуться, но отец не дал, удержав.
— Всё изменилось, Карл. Всё. Есть ты, есть Джудит, и я не могу. — Отцовское дыхание сбилось, стало сиплым. — Я не могу потерять вас. Понимаешь, не могу.
Глаз, тот, что остался, вдруг защипало, и Карл зажмурился, отзываясь на объятие, утыкаясь носом в отцовское плечо, чувствуя, как его успокаивающе гладят по спине.
— Карл, сейчас не время. Мы не можем выступить против Нигана сейчас, ты понимаешь? — Отец отстранился, глядя ему в лицо.
Карл выдохнул, кивнул: он понял. Отец больше не в состоянии драться, слишком боится потерять то, что у него есть.
2. Ниган уходил. Не торопясь. Небрежно закинув на плечо треклятую биту. А им всем только и оставалось, что смотреть вслед, давясь бессильным злым отчаянием.
Карл, прижимая к себе притихшую Джудит, стоял на веранде рядом с телом Оливии, глядя на широкую спину в чёрной кожанке.
Его дом осквернили, хотелось ошпарить кипятком каждую паркетину, вышвырнуть на помойку посуду. Выкупать Джудит, самому принять душ. Сейчас. Ещё немного, и Ниган уедет. До следующего раза, разумеется.
— А знаешь, Рик, я тут подумал. — Ниган остановился у ворот. Он так и не обернулся, но его голос был прекрасно слышен каждому в мёртвой тишине александрийских улиц. — Я подумал, что ты и твоя блаженная компашка слишком легко отделались. Это против правил.
Лица присутствующих словно выцвели, лишившись красок. О том, как погибли Гленн и Абрахам, знали все.
— Твой сын убил пятерых. Твоя дикая кошка ранила Люсиль. Ты за моей спиной запасаешься оружием, а я, считай, всего лишь пальцем тебе погрозил. Так не пойдёт, нет, сэр! — Теперь Ниган развернулся на каблуках удивительно изящным для такого здорового мужика движением. Улыбнулся уверенно и нагло.
— В случившемся не было злого умысла. — Рик, прихрамывая, вышел на середину улицы, и Карл заметил, что отец словно старается остальных укрыть за спиной. Глупая, смешная попытка.
— Есть только отчаяние влюблённой женщины и подростковая глупость. Уверяю тебя, подобное больше не повторится. Дай мне… — Он замолчал, рот скривился в болезненной гримасе. — Позволь мне самому разобраться со своими людьми.
— Ри-ик. Рик-Рик-Рик. Ты меня удивляешь. Ты же бывший коп, верно? Разве глупость или влюблённость служат оправданием для попытки убийства? Или убийства? — Улыбка Нигана стала шире, он выглядел не просто довольным, он предвкушал что-то, как тогда в лесу.
Сердце Карла болезненно сжалось: кто на этот раз? Розита? Аарон? Габриэль?
Отец ещё стоял посреди улицы между Ниганом и своими людьми, но плечи его поникли. Эта битва была проиграна до первого удара.
— Надо бы, конечно, мне, как джентльмену, предоставить Люсиль право выбирать. Как думаешь, чьё смазливое личико ей захочется подпортить?
Бледная Розита, храбрясь, вздёрнула мелко подрагивающий подбородок, но промолчала. Её лимит на героические поступки был на сегодня исчерпан.
— У меня есть предложение получше: и Люсиль останется довольна, и никому не придётся умирать. Возможно, не придётся. — Ниган обвёл взглядом замерших в напряжённом ожидании людей.
— Что ты хочешь? — Рик повысил голос.
Ниган помолчал, смакуя момент, потом указал Люсиль на Карла.
— Я хочу твоего сына.
— Карла?
— А у тебя есть ещё один? Так зови всех, я выберу, но, признаюсь, Карл занимает особое место в моём сердце.
— Нет! Он никуда не поедет! — Отец мотнул головой, отвергая саму мысль о том, что Карла можно отдать, словно щенка из приюта. Правой рукой он провёл около бедра, хватаясь пальцами за воздух, и Карл понял: отец пытается взять револьвер, несуществующий, отобранный Ниганом револьвер.
Остальные молчали, кто-то облегчённо отвёл глаза, стараясь скрыть невольную радость: «Не я! Не меня!»
Аарон, Мишонн, Тара словно бы подобрались, готовые к схватке.
— Снова дерзишь мне, Рик? — Ниган вроде бы не повысил голоса, но в интонации металлом лязгнуло нечто, отчего его люди как по команде напряглись, глядя на александрийцев, словно на мишени в тире. Блондинка с копной жёстких кудрей положила руку на рукоять пистолета, Дуайт чуть приподнял арбалет с уже вставленной стрелой.
Карл глубоко вздохнул, прижимая к себе Джуд, зарываясь носом в тонкие нежные волосы. Сестрёнка пахла яблочным пюре, шампунем с ароматом жвачки и ещё чем-то неуловимым. Так пахнут маленькие дети, щенки и котята.
Джудит недовольно запыхтела, упираясь ручонками ему в грудь, но Карл не отпускал, вдыхая этот аромат — аромат дома и безопасности.
— Карл не поедет! — Обстановка ощутимо накалилась.
Он медленно сошёл с широкого крыльца дома, который уже привык считать своим. Вышел на середину улицы, встав перед отцом:
— Я согласен. — Теперь все смотрели на него.
— Отлично, пацан. — Ниган довольно кивнул, словно учитель, услышавший правильный, но ожидаемый ответ. — Садись в машину. Пожитки можешь не собирать, кто знает, возможно, они тебе и не пригодятся. — По рядам спасителей прошелестел смешок.
— Карл… — Отец, пошатнувшись, шагнул к нему. — Не надо, не надо этого делать, я прошу тебя.
Постаревший, с потухшим взглядом, обезоруженный, слабый. Карл смотрел на отца, чувствуя странную обиду, будто тот его обманул. Прикидывался тем, кем не был на самом деле.
— Сынок. — Отец протянул руку, желая обнять, удержать, но Карл молча передал ему скуксившуюся Джудит и шагнул вперёд, к Нигану. К воротам он шёл, глядя прямо перед собой. На отца так и не оглянулся. Ни разу.
— Рик, ты же не совсем дурак, сам понимаешь, что это наилучший выход. — Ниган уже не улыбался, говорил серьёзно. Смотрел с искренним и оттого ещё более страшным сочувствием. — Ты и твои люди сидят тихо и трудятся, как муравьи, собирая припасы для меня, и Карл — драгоценный гость в Святилище. Как только в ваши буйные головы залетает шальная мыслишка о бунте… — Ниган замолчал, давая всем время самостоятельно представить возможные последствия. — Я ещё не знаю, что с ним сделаю, но обещаю, что это будет очень болезненно, очень мучительно и очень, очень долго. Достаточно долго, чтобы твой сын возненавидел тебя и твоих людей за то, что ему придётся пережить. И всё это будет по твоей вине, Рик. Не забывай, только по твоей.
Карл стоял перед большим белым фургоном, тупо разглядывая поцарапанную, со следами ржавчины дверь. Руки словно бы отяжелели, повисли вдоль тела.
— Чего замер, пацан? — Его ощутимо, но не больно толкнули в плечо. — Хочешь обнять на прощанье папку? Нет?
Ниган распахнул перед ним дверь, битой указал на сиденье. Медленно, с усилием, словно он под толщей воды, Карл ухватился за ручку, встал на подножку, потом сел. Он не стал оглядываться — и так знал, что увидит: освещённую полуденным солнцем улицу в пене зелёных листьев, аккуратные домики и людей. Испуганных, растерянных, нуждающихся в помощи. И отца, который ничем никому помочь не может.
— Не кисни, пацан, тебе у нас понравится. — Ниган сел рядом, заняв собой почти всё свободное пространство. Арат устроилась за рулём.
— Домой, милая. — Ниган устроился на сиденье, откидываясь на спинку. — А! Стоп! Ещё кое-что.
Он сорвал с головы Карла счастливую шляпу и вышвырнул в окно.
— Она тебе не идёт, пацан, я подберу что-нибудь более подходящее.
Белый фургон скрылся за поворотом, пыль улеглась, на дороге в грязи осталась только потрёпанная шляпа.
Карл сидел ровно, стараясь не касаться ни хмурой Арат слева, ни Нигана, который прикрыл глаза и словно задремал. Было неудобно, фургон потряхивало на выбоинах, так что Карл постепенно съехал вправо, плотно прижимаясь боком к Нигану, дёргался, отодвигаясь, но в результате съезжал ближе к Нигану. Тишина становилась всё более тягостной, и он не выдержал:
— Что… — Собственный голос показался неприятно-визгливым, Карл откашлялся. — Что будет на вашей базе?
Ниган улыбнулся, не открывая глаз:
— Это любопытство? Или страх? Надеюсь, что нет, иначе я буду очень разочарован, пацан, учитывая твой резвый старт.
— Я не боюсь, — процедил Карл с ненавистью, глядя на пустынное шоссе. — Просто хочу знать, чего мне ждать.
— А как же сюрпризы? Хочешь всё испортить? — Ниган повернулся к Карлу, внимательно его разглядывая, словно опять пытался найти что-то, незаметное для остальных. — Могу предложить несколько вариантов. Ты будешь петь для меня и Люсиль, ей понравилось.
Ниган вскинул биту, легко перехватив рукоять, и Карл невольно отшатнулся: казалось, что проволока пахнет кровью.
— Или, как вариант, ты будешь приглядывать за ходячими у входа. А может, ты займёшь ту уютную камеру, которую не оценил ваш дружок Дэрил. А может быть, ты предпочтёшь работать на меня вместе с остальными? Тогда мы заживём одной большой любящей семьёй, а? — Ниган собственническим жестом обхватил Карла за плечи. — Как тебе такой вариант?
— Этого не будет! — Карл с такой яростью сбросил с плеч тяжёлую руку, что толкнул локтем Арат — машина вильнула.
— Эй, эй! Тише, пацан, — осадил его Ниган, — ты же не хочешь угробить нас всех. Или хочешь?
Он вдруг ухватил Карла за подбородок жёсткими пальцами, вынуждая задрать голову, неудобно вывернув шею. Другой рукой убрал волосы с лица, с жестоким бесстыдством открывая зияющий чёрный провал. Уже не улыбался, встряхивал Карла, будто щенка, больно стискивая волосы на затылке.
— Отвечай, когда тебя спрашивают, пацан! Ты убил сегодня пять моих парней. Хочешь и меня убить? Всё ещё хочешь убить?
— Хочу! — Раскалённые молоточки начали отбивать бешеный хаотичный ритм на тонких височных костях. Голову разламывало болью. — Хочу! И тебя! И её! И ту сволочь с обожжённой мордой! И… — Он задохнулся, не находя нужных слов, стиснул кулаки.
Ниган смотрел с задумчивым любопытством.
— Ну, конечно, ты хочешь, пацан, как же иначе. Конечно. — Железная хватка на подбородке ослабла, Карл почувствовал, как жёсткая подушечка большого пальца очертила скулу осторожным изучающим касанием. Потом контур верхней губы. Надавливая, обнажая резцы.
— Хочешь убить, — повторил Ниган, — только вот не сможешь. Клыки-то у тебя ещё не отросли, пацан.
Он был так близко, что Карл отчётливо ощущал слабый запах мужского одеколона, а ещё томата и базилика — соус для спагетти, который они ели в Александрии.
— Что за хрень ты творишь? — Он сильнее стиснул кулаки, готовый ударить, но Ниган разжал хватку, отпуская.
— Не будем смущать Арат. Прости за эту сцену, дорогуша. — Девушка так и не отвела взгляда от дороги, словно была одна в кабине.
— С другой стороны, вот тебе ещё один вариант, как весело провести время в Святилище. Там, где мы никого не будем смущать.
На щёки Карла как кипятком плеснули, он не был уверен, правильно ли понял сказанное и вообще понял ли, что сейчас произошло. Очередная словесная стычка, полная беззубых угроз? Или нет?
До Святилища они ехали в тишине. Карл размышлял, не свалял ли он дурака, согласившись уехать. С другой стороны, и он, и отец, да все в Александрии понимали, что выбора не было. Или он уезжает, или кто-то умирает. Кто-то, кого Карл знает и любит. А так у него будет шанс обезглавить спасителей.
Морган относился к этой идее скептически, уверял, что Ниган нужен: он держит этот сброд в узде, а без него Александрии, Хиллтопу и Королевству придётся иметь дело с неорганизованными, но очень алчными и агрессивным ордами, так что с Ниганом надо договориться. Но Моргана не было с ними, когда убивали Абрахама и Гленна, не было, когда спасители обирали Александрию, заходя в любой понравившийся дом.
— Приехали! — Ниган легко выпрыгнул из кабины, со вкусом потянулся. Сделал несколько мощных резких взмахов битой и только потом обратил внимание на коленопреклонённых людей во дворе.
— Дом, милый дом! Ей-богу, это никогда не надоест. Можете вернуться к своим делам, парни. Пошли, пацан, первая экскурсия была, так сказать, эконом-вариантом, а теперь ты ВИП-персона. — Он довольно хохотнул. — Иди за мной.
К концу их небольшой прогулки Карл не мог не признать, что устроено Святилище так же разумно, как и Александрия, если не рациональней. Ниган позаботился о том, чтобы его небольшой командный центр был полностью самодостаточным. Тут были и огороды, и курятник, и даже небольшой рынок. Никто не болтался просто так, каждый был при деле, словно винтик в отлаженном механизме. Однако ни один винтик, как бы он ни был занят, не пропустил появление Нигана. На колени люди вставали легко и естественно, как будто их учили этому с самого детства, словно про демократию, равенство и свободу воли они и не слышали. А Ниган так же естественно принимал это.
Как ни прекрасно была устроена община, веселее Карлу не стало. Ниган же развлекался вовсю, играя роль радушного хозяина.
— Глянь на этот чудный двор, Карл! Любой идиот, вздумавший навестить нас без приглашения, пожалеет. Одна проблема: ходячие — товар скоропортящийся, требуют частой замены деталей. Займёшься этим? Выдадим тебе униформу и вперёд.
— Подойди поближе, Карл. Видишь эту прекрасную камеру? Не обращай внимания на пятна на стенах. Это просто кровь. Ты можешь жить здесь, как Дэрил до своего побега.
— А это моя комната, впрочем, тут ты уже был. Просто, но уютно. Ценю уединение. И главное, здесь мы никого не будем смущать. Разве что Люсиль, но она разное успела повидать.
Карл пытался игнорировать насмешки, но ему становилось всё тревожней: он не знал, что задумал Ниган, он устал, был голоден и чувствовал себя дураком, бросившимся на ветряные мельницы со ржавым мечом. В тюрьме им читали книжку про такого.
— Ну как тебе? — Ниган остановился около одной из дверей длинного коридора, место казалось знакомым, но Карл не мог собраться с мыслями и вспомнить почему. Что сказать, он не знал, не хвалить же в самом деле, как тут здорово всё устроено, а они в Александрии собирательством промышляют.
— От восторга язык проглотил? — Ниган ждал ответа.
— Эти люди… Они не равны. В Александрии не так, и моему отцу не нужно, чтобы кто-то вставал на колени перед ним, чтобы чувствовать себя лидером. — Карл угрюмо смотрел перед собой.
— Вот как? — Ниган привалился к стене. — Всё ещё верите в демократию? Ну, конечно, люди не равны, мальчик. Кто-то выходит за стену, рискуя жизнью, кто-то отсиживается в безопасности, копошась на грядках. О каком равенстве, чёрт возьми, ты говоришь?
Он сделал шаг и оказался совсем рядом, вынуждая Карла прижаться спиной к стене.
— Итак, что мне с тобой сделать? Ходячие? Камера? Или придумаем что-то повеселее?
— Ты же всё равно сделаешь, что решил, верно? — снова вскипел Карл. — Так говори уже! Мне плевать.
— Плевать? Примешь всё, что ни предложу, будешь, как упрямец Дэрил, сидеть голым и жрать собачий корм?
И, как раньше в фургоне, Ниган отвёл волосы с лица, собирая их на затылке, вынуждая запрокинуть голову.
— Так ты решил для себя, Карл? Стойко переносить страдания и ждать подходящего случая, что вонзить мне нож в спину?
Карл невольно вздрогнул, отводя взгляд.
— Большая ошибка, мальчик. Учись быть непредсказуемым, делай то, чего от тебя не ждут, и, может быть, твои мечты сбудутся однажды.
Он снова огладил контур губ, потом пальцы скользнули по щеке к чёрному провалу. Ближе. Ещё ближе. Карл напрягся, готовый дать отпор, но Ниган сам выпустил его, тихонько свистнул. Из-за угла хмурой тенью вышла Арат.
— Милая, проводи нашего гостя в его комнату и проследи, чтобы он ни в чём не нуждался, а я навещу девочек. Меня не беспокоить.
И он просто ушёл.
Спустя неделю в Святилище Карл измучился от чувства, о котором давным-давно забыл — от скуки. Его комната оказалась просто комнатой: кровать, шкаф, стол, коврик, занавески на окнах. И он действительно ни в чём не нуждался: еда здесь была лучше, чем в Александрии. Да здесь была даже библиотека, которая, как ни странно, не пустовала.
Карл мог ходить практически по всей общине, на него поглядывали настороженно, и общаться с ним никто не спешил: ни спасители, ни номера. Последние и вовсе отводили глаза и серыми мышками пробегали мимо. Спасители зыркали недружелюбно, но не трогали. Карл оказался в странной неожиданной изоляции, всё, что ему оставалось, — это бессмысленно бродить по Святилищу или сидеть в своей комнате.
Иногда он видел Нигана — тот проходил мимо, беседуя о чём-то то с Дуайтом, то с другими спасителями, обращая на него внимания не больше, чем на кусты томата, которыми гордился местный садовник, он же библиотекарь. Случалось, спасители уезжали, возвращались всегда оживлённые, шумно обсуждали, как кто-то кому-то навалял, как круто расправились с ходячими, как очистили округу от пришлого стада.
Карл слышал эти разговоры, и становилось просто невыносимо после жизни, что он вёл, после опасностей, что пережил, сидеть в четырёх стенах молчаливым, никому не интересным приведением.
Автор: serial.2012
Бета: Radioactive Scorpion
Размер: миди
Пейринг/Персонажи: Ниган/Карл
Категория: слэш
Жанр: Драма, Любовь/Ненависть, ООС
Рейтинг: R
Саммари: На форуме Экслера одна из посетительниц сказала:
Просто...зачем отдавать такого милого ребёнка, как Карл?
Тем более, что, хоть папка за него горло и перегрызёт, причём в прямом смысле, но по факту мальчику одиноко, обидно и вообще.
А Ниган бы за ним присматривал, Карл бы не влипал вечно куда-нибудь, хорошо питался, вовремя ложился спать. И ему бы периодически говорили, какой он замечательный, даже с одним глазом.
Что ж, здравая мысль, верно? Этот комментарий и заставил меня задуматься, а что если б?
Примечания: Для меня Ниган и Карл - это кинковый кинк)
1. Он всё время злится. Постоянно. Карл не может вспомнить и дня, когда в висках не отстукивали бы крохотные раскалённые молоточки. Он не знает, когда именно это началось. Когда они с мамой пришли к отцу в больницу? Мама улыбалась, уголки губ нервно и жалко дрожали.
— Папа поправится, Карл, я обещаю! — Она прижимала его к себе слишком сильно, до боли сжимая плечи, и цветочный аромат духов забивался в ноздри.
Потом он услышал много обещаний, но то, мамино, осталось единственным сбывшимся.
Были мама и Шейн, отскакивающие друг от друга при приближении Карла, точь-в-точь старшеклассники в школе. Был измотанный уставший отец. Шейн, за что-то злящийся на Карла. Растерянная Андреа, хватающаяся за пистолет при каждом удобном случае, а у самой глаза как у загнанной лани. Дейл, пытающийся всех успокоить. Был доктор, который решил убить их всех. Была пропавшая София.
Карл не помнил, когда гнев поселился в нём, вполз под кожу, разросся, угнездился, но он помнил момент, когда гнев впервые прорвался, заговорил в голос.
— Давай, пап, прикончи его! — Слова вырвались сами, и никакого чувства вины, только облегчение оттого, что молоточки, крохотные раскалённые молоточки перестали стучать в виски.
Отец так ничего и не увидел, ни тогда, ни потом, когда Карл выстрелил в Шейна. Мама забеспокоилась: видимо, почувствовала что-то, сама не понимая что. Иногда она смотрела на Карла, словно пыталась понять: её ли это ребёнок? Это всё ещё её голубоглазый малыш Карл, расхаживающий по ферме в счастливой шляпе? Мама не была трусихой, но Карлу казалось, что она упорно закрывала глаза, не хотела видеть, что он меняется. Оправдывала его слова грубостью или непониманием, требовала извиниться, настаивала, чтобы слушался отца. Только умирая, позволила себе взглянуть на него трезвым взглядом.
— Ты сильный, умный, добрый, смелый! Пусть этот мир не испортит тебя, Карл. Я надеюсь, он не испортит…
Твердила, как заклинание или как молитву, бесполезную и бессильную.
Мир уже его испортил. Сделал неправильным. Правильные мальчики не стреляют в людей, не проезжают равнодушно мимо взывающих о помощи. Правильные мальчики не хотят никого ударить, разбивая губы в кровь. Не хотят ни на кого кричать-кричать-кричать, срывая голос. Чтобы перестал быть слабаком, чтобы перестал обращаться как с ребёнком. Чтобы посмотрел, чтобы увидел, наконец. Но отец не видел, слишком занятый проблемами их маленькой, но на удивление живучей группки. Решал первоочерёдные задачи, обсуждал что-то с Мишонн, с Дэрилом, и Карл учился справляться с гневом самостоятельно. Понял, что его надо подкармливать, словно зверя, бросать ему изредка сырого мяса.
Однажды Карл убежал в Блок С, куда отец велел не соваться, но… Но к чёрту отца! К чёрту! На хер правила! На хер! В пизду! На хуй! Он хрипло шептал грязные взрослые ругательства, остервенело пиная ногами дохлого ходячего, когда за спиной раздалось удивлённое хмыканье. Развернулся Карл мгновенно, вскидывая дробовик и прицеливаясь, готовый выстрелить, но это был всего лишь Мерл. Мерл посмотрел удивлённо, но потом довольно хмыкнул:
— Что, пацанчик, тоже припекло? Неудивительно, с твоим-то папашкой. Каково быть сыном шерифа-Рика, э?
Карл растерялся, не зная, что ответить и не выглядеть при этом дураком, но Мерлу ответ и не был нужен, он снова хмыкнул:
— Знаешь, пацан, ругань, матюги — хорошо, но по-настоящему душу отвести можно только… — Фразу он не закончил, провёл по горлу своим крюком-протезом и дружелюбно подмигнул, словно просто новый сорт мороженого посоветовал.
Убить ходячего, или двух, или трёх. Или человека. Плохого, разумеется, человека. Он же не маньяк. Карл поймал себя на том, что обдумывает совет, то есть серьёзно размышляет над словами Мёрла.
Терзания отца или Моргана он не понимает, для Карла нет никакой моральной дилеммы. Ты просто делаешь выбор между своими и чужими, между «жить» или «умереть».
Но отец, Морган, Кэрол не могут выбрать с такой же лёгкостью, и поэтому Карл чувствует себя ещё более неправильным, словно бы с червоточиной. С гнильцой внутри. Он скрывает свои мысли, пытается поступать правильно.
У него почти получается, пока они не оказываются в Александрии, напоминающей тихий мирный оазис. Ну, или клетку с хомячками. Наивными, неповоротливыми меховыми комочками. Пока другие озираются, восхищённо разинув рты, а отец говорит о новом доме, где все они будут жить дружно и счастливо, Карла потряхивает от гнева. Почему, пока они таскались по обезлюдевшим дорогам, эти не видящие дальше своих стен идиоты жили сыто и безопасно? Ни смертей, ни крови, ни голода. Ни выбора между «убей» или «умри». У них осталось время даже на семейные разборки. Разве такие идиоты заслуживают Александрию? Определённо, нет! Как ни странно, отец думает так же. Хотя ему, разумеется, и в голову не придёт дать старой моралистке пинка под зад и занять её место. Он пытается договориться. Опять.
А Карл слоняется по Александрии, пытаясь утихомирить гнев внутри и справиться ещё с одной проблемой. Однажды утром он выходит на веранду и видит Мишонн, которая проделывает обычный набор ниндзя-упражнений. Стоит в планке, потом начинает медленно отжиматься, подтягивая колени к груди. Карл и раньше наблюдал подобное с лёгкой завистью, даже пытался повторять, но в то утро… Солнечные лучи как-то по-особенному освещают её фигуру, словно отлитую из тёмной бронзы, длинные изящные мускулы рук, округлые ягодицы. Карл видит крохотные бисеринки пота на плечах, над верхней губой, пухлой и наверняка мягкой. Он отступает назад в дом, торопливо и бесшумно, а потом так же дрочит себе в ванной, зажимая рот полотенцем. После этого случая мир меняется. Карл видит опасную грацию Мишонн, манящий изгиб губ Мэгги, игривый разлёт бровей Саши, бесконечно длинные ноги Розиты, тяжёлую грудь Тары, колышущуюся под растянутой футболкой.
Отец злится, просит не занимать душ и не тратить всю горячую воду, но пересилить себя Карл не может, подавить это новое чувство ещё сложнее, чем справиться с гневом.
Он мастурбирует вечером перед сном, и утром в душе, и даже иногда днём. Губы, плечи, грудь, бёдра сливаются в один неясный, расплывчатый образ. Иногда, нечасто, но бывает и такое, что в манящем хороводе этих образов он видит злой прищур из-под спутанных волос или бугрящиеся мышцы рук под белой, покрытой жёсткими тёмно-рыжими волосами кожей. Честно говоря, тот факт, что он дрочит в душе на мужчину, Карла не сильно смущает. Он и так был неправильным, так что изменилось? Сегодня он трогает грудь Энид и неумело, но настойчиво целует её в губы, завтра стонет, сжимая зубами полотенце, вспоминая, как Дэрил натягивал арбалет, как умело и ловко двигались его пальцы, наверняка жёсткие с мозолями на подушечках. Как бы это было, если бы Дэрил обхватил своими пальцами его член? Или стиснул сосок? Жёстко, почти до боли. Или… Больше Карл ничего не успевает придумать: кончает так сильно, что колени подгибаются и ему приходится опуститься на пол душевой.
А потом он лишается глаза и всё становится плохо. Отец хлопает по плечу, улыбается ободряюще, словно ничего не изменилось. Он не замечает, не хочет замечать, что теперь червоточина у сына на лице, уродливая чёрная дыра. Но отец ничего не говорит, ни о чём не спрашивает, он упорно отводит взгляд, как и все остальные в Александрии, кто приветствует Карла неестественно бодрыми голосами, точь-в-точь вожатые в скаутских лагерях. И тогда Карл тщательно зачёсывает волосы, закрывая уродливую червоточину, и снимает шляпу только перед сном, заперев дверь спальни.
«Вы участники парада перемен. При этом можно дирижировать оркестром, а можно убирать мусор за участниками праздника. Вы сами делаете выбор».
Фраза сама всплывает из закоулков памяти, и Карл снова чувствует запах мела в классе, видит разноцветные рисунки на стенах, залитых солнечным светом, и миссис Кук в старомодной коричневой юбке. Она постоянно сюсюкала с ним, называла малышом. Наверное, поэтому слова про парад и перемены, так не свойственные ей, запомнились.
Карл сидит вместе со всеми в церкви, склонив голову чуть вправо по быстро выработавшейся привычке. Так волосы закрывают повязку на лице.
— Я участник парада, — шепчет он беззвучно и вспоминает.
Холодная мокрая земля, воздух, со свистом вырывающийся из горящих лёгких, и худые, жалкие пальцы Мэгги, прижатые к посеревшему лицу. Запах меди, бьющий в нос. Бессильный вой отца. Высокая фигура перед ними. Ниган вальяжно прохаживается, красуясь, взмахивает битой. Вот уж кто точно на параде. Грёбаная мажоретка с битой вместо тросточки.
— Давай, малыш, облегчи душу, поплачь, что ли. — Ниган усмехается, но смотрит внимательно, пальцы крепко держат биту. Вся его вальяжность, расслабленность — всего лишь обманка, как у дремлющего льва. Вот он щурится на солнце, а через секунду откусит тебе башку. Ниган не сводит взгляда с лица Карла, потом коротко кивает, словно зарубку на память делает, и парад продолжается.
Карл не плачет, только сжимает губы плотнее, щёки горят, словно от пощёчин. Весь их маленький сплочённый отряд вдруг оказывается таким жалким! Они всего лишь убирают мусор за участниками парада. Просто жалкие мусорщики — вот кто они такие.
У отца странно подёргивается подбородок и безумный блуждающий взгляд, Мишонн выглядит растерянной и сломленной. Саша, Мэгги, Дэрил, Юджин. Невыносимо видеть их такими.
— Ложись-ка на землю, пацанчик, и расправь крылышки. Больно? — Ниган снова добродушно улыбается, помогая Карлу опуститься на землю, затягивая жгут на руке. Карл не боится, ему просто холодно, очень холодно, и ладони Нигана кажутся приятно горячими, почти ободряющими.
Потом ему будет стыдно за эти мысли.
Отец начинает умолять, сначала тихо, потом громче, захлёбываясь слезами, путаясь в словах и слогах. Карл не хочет видеть его таким, когда Ниган стоит рядом, лениво помахивая битой.
За эти мысли ему тоже будет стыдно.
— Просто сделай это! Просто сделай уже! — Карлу кажется, что он орёт. Как тогда, после разгрома тюрьмы, в заброшенном доме. Он готов принять боль. Нет глаза, не будет руки — похер! Что там на очереди? Нога?
— Сделай это! — Он жмурится до алых всполохов под веками, вот сейчас, сейчас.
Ничего не происходит. Над головой раздаётся смех, Ниган одобрительно треплет Рика по плечу, словно туповатого пса, выполнившего сложный трюк, а потом Спасители просто уезжают, забрав Дэрила, а остатки отряда остаются переживать своё унижение и горе. Карл не плачет. Он помогает нести Гленна, то, что осталось от Гленна, в Хиллтоп. Потом помогает рыть могилы. Потом ещё одну, уже в Александрии. Он горюет… Конечно, он горюет и вместе с остальными оплакивает Гленна и Абрахама, и ночью, лёжа без сна, вспоминает высокую фигуру в свете фар и алый фонтан, взметнувшийся над сырой землёй.
— Теперь Александрия будет жить так! — Карл вздрогнул, словно проснувшись. Отец принял решение, теперь они не сами по себе, Александрия примет навязанные ей условия. Люди выходили из церкви и расходились по домам, молча, опустив головы, уже придавленные общим страхом, общей виной, общим стыдом. Они больше не участники парада, они мусорщики.
И раскалённые молоточки забили с удвоенной силой.
— Отец, нам надо поговорить. — Карл встал в проёме двери, наблюдая, как Рик торопливо собирается. Аарон и Мишонн уже ждали внизу в холле, о чём-то негромко переговариваясь. Сейчас все говорили приглушённо, словно боялись привлечь ходячих.
— Не сейчас, Карл, я вернусь, тогда и побеседуем. — Отец даже не повернулся, проверяя содержимое рюкзака.
— Сейчас! — Вышло громче, чем он намеревался, зато отец наконец оглянулся.
— Даже не проси взять тебя с собой, кто-то должен остаться в Александрии, нельзя бросать людей после… — Он осёкся, лицо болезненно сморщилось, а глаза странно блеснули. — После случившегося.
— После того, как какой-то маньяк размолотил голову Абрахама в кровавую кашу. А потом сделал то же самое с Гленном. А потом забрал Дэрила. — Карл потёр ладонью горло, слова словно резали изнутри. Вот теперь отец забыл про рюкзак, выпрямился, повернулся к Карлу.
— Ты хочешь что-то сказать мне, Карл? — Когда-то давно он стушевался бы от этого вопроса и тона, каким он был задан. Когда-то, но не сейчас.
— Хочу! Отец, ты принимаешь условия Нигана? После всего, что мы пережили? После всего, за что боролись? Ради чего воевали? Ты хочешь просто взять и… и… прогнуться под этого ублюдка? Отдать ему всё? Работать на него? — Последние слова Карл выкрикнул. Тихий разговор в холле смолк: Мишонн и Аарон перестали делать вид, что увлечены беседой.
— Карл. — Отец успокаивающе протянул к нему руку, намереваясь погладить по плечу. — Мы не можем рисковать. Ты видел, что Ниган сделал с нашими друзьями, мы не можем рисковать их жизнями.
— Но ты смог! — Карл яростно тряхнул головой, отходя на шаг, не позволяя прикоснуться к себе. — Ты уже смог! Ты забыл? Ты рисковал Хёршеллом, ты не принял условия губернатора и позволил убить Хёршелла! Что сейчас изменилось? Это просто ещё один псих под стенами нашего дома! Просто ещё один гребаный псих, которому надо дать отпор!
— Карл. — Отец смотрел на него со странным выражением, скулы напряглись, так что всё лицо казалось каменной маской, если у масок бывают мешки под глазами и недельная щетина, конечно.
— Ох, Карл. — Он вдруг шагнул к нему, обхватил, прижимая к себе, не позволяя отодвинуться. Карл неловко замер, чувствуя горячее дыхание в волосах и запах мятной зубной пасты. Он попытался отодвинуться, но отец не дал, удержав.
— Всё изменилось, Карл. Всё. Есть ты, есть Джудит, и я не могу. — Отцовское дыхание сбилось, стало сиплым. — Я не могу потерять вас. Понимаешь, не могу.
Глаз, тот, что остался, вдруг защипало, и Карл зажмурился, отзываясь на объятие, утыкаясь носом в отцовское плечо, чувствуя, как его успокаивающе гладят по спине.
— Карл, сейчас не время. Мы не можем выступить против Нигана сейчас, ты понимаешь? — Отец отстранился, глядя ему в лицо.
Карл выдохнул, кивнул: он понял. Отец больше не в состоянии драться, слишком боится потерять то, что у него есть.
2. Ниган уходил. Не торопясь. Небрежно закинув на плечо треклятую биту. А им всем только и оставалось, что смотреть вслед, давясь бессильным злым отчаянием.
Карл, прижимая к себе притихшую Джудит, стоял на веранде рядом с телом Оливии, глядя на широкую спину в чёрной кожанке.
Его дом осквернили, хотелось ошпарить кипятком каждую паркетину, вышвырнуть на помойку посуду. Выкупать Джудит, самому принять душ. Сейчас. Ещё немного, и Ниган уедет. До следующего раза, разумеется.
— А знаешь, Рик, я тут подумал. — Ниган остановился у ворот. Он так и не обернулся, но его голос был прекрасно слышен каждому в мёртвой тишине александрийских улиц. — Я подумал, что ты и твоя блаженная компашка слишком легко отделались. Это против правил.
Лица присутствующих словно выцвели, лишившись красок. О том, как погибли Гленн и Абрахам, знали все.
— Твой сын убил пятерых. Твоя дикая кошка ранила Люсиль. Ты за моей спиной запасаешься оружием, а я, считай, всего лишь пальцем тебе погрозил. Так не пойдёт, нет, сэр! — Теперь Ниган развернулся на каблуках удивительно изящным для такого здорового мужика движением. Улыбнулся уверенно и нагло.
— В случившемся не было злого умысла. — Рик, прихрамывая, вышел на середину улицы, и Карл заметил, что отец словно старается остальных укрыть за спиной. Глупая, смешная попытка.
— Есть только отчаяние влюблённой женщины и подростковая глупость. Уверяю тебя, подобное больше не повторится. Дай мне… — Он замолчал, рот скривился в болезненной гримасе. — Позволь мне самому разобраться со своими людьми.
— Ри-ик. Рик-Рик-Рик. Ты меня удивляешь. Ты же бывший коп, верно? Разве глупость или влюблённость служат оправданием для попытки убийства? Или убийства? — Улыбка Нигана стала шире, он выглядел не просто довольным, он предвкушал что-то, как тогда в лесу.
Сердце Карла болезненно сжалось: кто на этот раз? Розита? Аарон? Габриэль?
Отец ещё стоял посреди улицы между Ниганом и своими людьми, но плечи его поникли. Эта битва была проиграна до первого удара.
— Надо бы, конечно, мне, как джентльмену, предоставить Люсиль право выбирать. Как думаешь, чьё смазливое личико ей захочется подпортить?
Бледная Розита, храбрясь, вздёрнула мелко подрагивающий подбородок, но промолчала. Её лимит на героические поступки был на сегодня исчерпан.
— У меня есть предложение получше: и Люсиль останется довольна, и никому не придётся умирать. Возможно, не придётся. — Ниган обвёл взглядом замерших в напряжённом ожидании людей.
— Что ты хочешь? — Рик повысил голос.
Ниган помолчал, смакуя момент, потом указал Люсиль на Карла.
— Я хочу твоего сына.
— Карла?
— А у тебя есть ещё один? Так зови всех, я выберу, но, признаюсь, Карл занимает особое место в моём сердце.
— Нет! Он никуда не поедет! — Отец мотнул головой, отвергая саму мысль о том, что Карла можно отдать, словно щенка из приюта. Правой рукой он провёл около бедра, хватаясь пальцами за воздух, и Карл понял: отец пытается взять револьвер, несуществующий, отобранный Ниганом револьвер.
Остальные молчали, кто-то облегчённо отвёл глаза, стараясь скрыть невольную радость: «Не я! Не меня!»
Аарон, Мишонн, Тара словно бы подобрались, готовые к схватке.
— Снова дерзишь мне, Рик? — Ниган вроде бы не повысил голоса, но в интонации металлом лязгнуло нечто, отчего его люди как по команде напряглись, глядя на александрийцев, словно на мишени в тире. Блондинка с копной жёстких кудрей положила руку на рукоять пистолета, Дуайт чуть приподнял арбалет с уже вставленной стрелой.
Карл глубоко вздохнул, прижимая к себе Джуд, зарываясь носом в тонкие нежные волосы. Сестрёнка пахла яблочным пюре, шампунем с ароматом жвачки и ещё чем-то неуловимым. Так пахнут маленькие дети, щенки и котята.
Джудит недовольно запыхтела, упираясь ручонками ему в грудь, но Карл не отпускал, вдыхая этот аромат — аромат дома и безопасности.
— Карл не поедет! — Обстановка ощутимо накалилась.
Он медленно сошёл с широкого крыльца дома, который уже привык считать своим. Вышел на середину улицы, встав перед отцом:
— Я согласен. — Теперь все смотрели на него.
— Отлично, пацан. — Ниган довольно кивнул, словно учитель, услышавший правильный, но ожидаемый ответ. — Садись в машину. Пожитки можешь не собирать, кто знает, возможно, они тебе и не пригодятся. — По рядам спасителей прошелестел смешок.
— Карл… — Отец, пошатнувшись, шагнул к нему. — Не надо, не надо этого делать, я прошу тебя.
Постаревший, с потухшим взглядом, обезоруженный, слабый. Карл смотрел на отца, чувствуя странную обиду, будто тот его обманул. Прикидывался тем, кем не был на самом деле.
— Сынок. — Отец протянул руку, желая обнять, удержать, но Карл молча передал ему скуксившуюся Джудит и шагнул вперёд, к Нигану. К воротам он шёл, глядя прямо перед собой. На отца так и не оглянулся. Ни разу.
— Рик, ты же не совсем дурак, сам понимаешь, что это наилучший выход. — Ниган уже не улыбался, говорил серьёзно. Смотрел с искренним и оттого ещё более страшным сочувствием. — Ты и твои люди сидят тихо и трудятся, как муравьи, собирая припасы для меня, и Карл — драгоценный гость в Святилище. Как только в ваши буйные головы залетает шальная мыслишка о бунте… — Ниган замолчал, давая всем время самостоятельно представить возможные последствия. — Я ещё не знаю, что с ним сделаю, но обещаю, что это будет очень болезненно, очень мучительно и очень, очень долго. Достаточно долго, чтобы твой сын возненавидел тебя и твоих людей за то, что ему придётся пережить. И всё это будет по твоей вине, Рик. Не забывай, только по твоей.
Карл стоял перед большим белым фургоном, тупо разглядывая поцарапанную, со следами ржавчины дверь. Руки словно бы отяжелели, повисли вдоль тела.
— Чего замер, пацан? — Его ощутимо, но не больно толкнули в плечо. — Хочешь обнять на прощанье папку? Нет?
Ниган распахнул перед ним дверь, битой указал на сиденье. Медленно, с усилием, словно он под толщей воды, Карл ухватился за ручку, встал на подножку, потом сел. Он не стал оглядываться — и так знал, что увидит: освещённую полуденным солнцем улицу в пене зелёных листьев, аккуратные домики и людей. Испуганных, растерянных, нуждающихся в помощи. И отца, который ничем никому помочь не может.
— Не кисни, пацан, тебе у нас понравится. — Ниган сел рядом, заняв собой почти всё свободное пространство. Арат устроилась за рулём.
— Домой, милая. — Ниган устроился на сиденье, откидываясь на спинку. — А! Стоп! Ещё кое-что.
Он сорвал с головы Карла счастливую шляпу и вышвырнул в окно.
— Она тебе не идёт, пацан, я подберу что-нибудь более подходящее.
Белый фургон скрылся за поворотом, пыль улеглась, на дороге в грязи осталась только потрёпанная шляпа.
Карл сидел ровно, стараясь не касаться ни хмурой Арат слева, ни Нигана, который прикрыл глаза и словно задремал. Было неудобно, фургон потряхивало на выбоинах, так что Карл постепенно съехал вправо, плотно прижимаясь боком к Нигану, дёргался, отодвигаясь, но в результате съезжал ближе к Нигану. Тишина становилась всё более тягостной, и он не выдержал:
— Что… — Собственный голос показался неприятно-визгливым, Карл откашлялся. — Что будет на вашей базе?
Ниган улыбнулся, не открывая глаз:
— Это любопытство? Или страх? Надеюсь, что нет, иначе я буду очень разочарован, пацан, учитывая твой резвый старт.
— Я не боюсь, — процедил Карл с ненавистью, глядя на пустынное шоссе. — Просто хочу знать, чего мне ждать.
— А как же сюрпризы? Хочешь всё испортить? — Ниган повернулся к Карлу, внимательно его разглядывая, словно опять пытался найти что-то, незаметное для остальных. — Могу предложить несколько вариантов. Ты будешь петь для меня и Люсиль, ей понравилось.
Ниган вскинул биту, легко перехватив рукоять, и Карл невольно отшатнулся: казалось, что проволока пахнет кровью.
— Или, как вариант, ты будешь приглядывать за ходячими у входа. А может, ты займёшь ту уютную камеру, которую не оценил ваш дружок Дэрил. А может быть, ты предпочтёшь работать на меня вместе с остальными? Тогда мы заживём одной большой любящей семьёй, а? — Ниган собственническим жестом обхватил Карла за плечи. — Как тебе такой вариант?
— Этого не будет! — Карл с такой яростью сбросил с плеч тяжёлую руку, что толкнул локтем Арат — машина вильнула.
— Эй, эй! Тише, пацан, — осадил его Ниган, — ты же не хочешь угробить нас всех. Или хочешь?
Он вдруг ухватил Карла за подбородок жёсткими пальцами, вынуждая задрать голову, неудобно вывернув шею. Другой рукой убрал волосы с лица, с жестоким бесстыдством открывая зияющий чёрный провал. Уже не улыбался, встряхивал Карла, будто щенка, больно стискивая волосы на затылке.
— Отвечай, когда тебя спрашивают, пацан! Ты убил сегодня пять моих парней. Хочешь и меня убить? Всё ещё хочешь убить?
— Хочу! — Раскалённые молоточки начали отбивать бешеный хаотичный ритм на тонких височных костях. Голову разламывало болью. — Хочу! И тебя! И её! И ту сволочь с обожжённой мордой! И… — Он задохнулся, не находя нужных слов, стиснул кулаки.
Ниган смотрел с задумчивым любопытством.
— Ну, конечно, ты хочешь, пацан, как же иначе. Конечно. — Железная хватка на подбородке ослабла, Карл почувствовал, как жёсткая подушечка большого пальца очертила скулу осторожным изучающим касанием. Потом контур верхней губы. Надавливая, обнажая резцы.
— Хочешь убить, — повторил Ниган, — только вот не сможешь. Клыки-то у тебя ещё не отросли, пацан.
Он был так близко, что Карл отчётливо ощущал слабый запах мужского одеколона, а ещё томата и базилика — соус для спагетти, который они ели в Александрии.
— Что за хрень ты творишь? — Он сильнее стиснул кулаки, готовый ударить, но Ниган разжал хватку, отпуская.
— Не будем смущать Арат. Прости за эту сцену, дорогуша. — Девушка так и не отвела взгляда от дороги, словно была одна в кабине.
— С другой стороны, вот тебе ещё один вариант, как весело провести время в Святилище. Там, где мы никого не будем смущать.
На щёки Карла как кипятком плеснули, он не был уверен, правильно ли понял сказанное и вообще понял ли, что сейчас произошло. Очередная словесная стычка, полная беззубых угроз? Или нет?
До Святилища они ехали в тишине. Карл размышлял, не свалял ли он дурака, согласившись уехать. С другой стороны, и он, и отец, да все в Александрии понимали, что выбора не было. Или он уезжает, или кто-то умирает. Кто-то, кого Карл знает и любит. А так у него будет шанс обезглавить спасителей.
Морган относился к этой идее скептически, уверял, что Ниган нужен: он держит этот сброд в узде, а без него Александрии, Хиллтопу и Королевству придётся иметь дело с неорганизованными, но очень алчными и агрессивным ордами, так что с Ниганом надо договориться. Но Моргана не было с ними, когда убивали Абрахама и Гленна, не было, когда спасители обирали Александрию, заходя в любой понравившийся дом.
— Приехали! — Ниган легко выпрыгнул из кабины, со вкусом потянулся. Сделал несколько мощных резких взмахов битой и только потом обратил внимание на коленопреклонённых людей во дворе.
— Дом, милый дом! Ей-богу, это никогда не надоест. Можете вернуться к своим делам, парни. Пошли, пацан, первая экскурсия была, так сказать, эконом-вариантом, а теперь ты ВИП-персона. — Он довольно хохотнул. — Иди за мной.
К концу их небольшой прогулки Карл не мог не признать, что устроено Святилище так же разумно, как и Александрия, если не рациональней. Ниган позаботился о том, чтобы его небольшой командный центр был полностью самодостаточным. Тут были и огороды, и курятник, и даже небольшой рынок. Никто не болтался просто так, каждый был при деле, словно винтик в отлаженном механизме. Однако ни один винтик, как бы он ни был занят, не пропустил появление Нигана. На колени люди вставали легко и естественно, как будто их учили этому с самого детства, словно про демократию, равенство и свободу воли они и не слышали. А Ниган так же естественно принимал это.
Как ни прекрасно была устроена община, веселее Карлу не стало. Ниган же развлекался вовсю, играя роль радушного хозяина.
— Глянь на этот чудный двор, Карл! Любой идиот, вздумавший навестить нас без приглашения, пожалеет. Одна проблема: ходячие — товар скоропортящийся, требуют частой замены деталей. Займёшься этим? Выдадим тебе униформу и вперёд.
— Подойди поближе, Карл. Видишь эту прекрасную камеру? Не обращай внимания на пятна на стенах. Это просто кровь. Ты можешь жить здесь, как Дэрил до своего побега.
— А это моя комната, впрочем, тут ты уже был. Просто, но уютно. Ценю уединение. И главное, здесь мы никого не будем смущать. Разве что Люсиль, но она разное успела повидать.
Карл пытался игнорировать насмешки, но ему становилось всё тревожней: он не знал, что задумал Ниган, он устал, был голоден и чувствовал себя дураком, бросившимся на ветряные мельницы со ржавым мечом. В тюрьме им читали книжку про такого.
— Ну как тебе? — Ниган остановился около одной из дверей длинного коридора, место казалось знакомым, но Карл не мог собраться с мыслями и вспомнить почему. Что сказать, он не знал, не хвалить же в самом деле, как тут здорово всё устроено, а они в Александрии собирательством промышляют.
— От восторга язык проглотил? — Ниган ждал ответа.
— Эти люди… Они не равны. В Александрии не так, и моему отцу не нужно, чтобы кто-то вставал на колени перед ним, чтобы чувствовать себя лидером. — Карл угрюмо смотрел перед собой.
— Вот как? — Ниган привалился к стене. — Всё ещё верите в демократию? Ну, конечно, люди не равны, мальчик. Кто-то выходит за стену, рискуя жизнью, кто-то отсиживается в безопасности, копошась на грядках. О каком равенстве, чёрт возьми, ты говоришь?
Он сделал шаг и оказался совсем рядом, вынуждая Карла прижаться спиной к стене.
— Итак, что мне с тобой сделать? Ходячие? Камера? Или придумаем что-то повеселее?
— Ты же всё равно сделаешь, что решил, верно? — снова вскипел Карл. — Так говори уже! Мне плевать.
— Плевать? Примешь всё, что ни предложу, будешь, как упрямец Дэрил, сидеть голым и жрать собачий корм?
И, как раньше в фургоне, Ниган отвёл волосы с лица, собирая их на затылке, вынуждая запрокинуть голову.
— Так ты решил для себя, Карл? Стойко переносить страдания и ждать подходящего случая, что вонзить мне нож в спину?
Карл невольно вздрогнул, отводя взгляд.
— Большая ошибка, мальчик. Учись быть непредсказуемым, делай то, чего от тебя не ждут, и, может быть, твои мечты сбудутся однажды.
Он снова огладил контур губ, потом пальцы скользнули по щеке к чёрному провалу. Ближе. Ещё ближе. Карл напрягся, готовый дать отпор, но Ниган сам выпустил его, тихонько свистнул. Из-за угла хмурой тенью вышла Арат.
— Милая, проводи нашего гостя в его комнату и проследи, чтобы он ни в чём не нуждался, а я навещу девочек. Меня не беспокоить.
И он просто ушёл.
Спустя неделю в Святилище Карл измучился от чувства, о котором давным-давно забыл — от скуки. Его комната оказалась просто комнатой: кровать, шкаф, стол, коврик, занавески на окнах. И он действительно ни в чём не нуждался: еда здесь была лучше, чем в Александрии. Да здесь была даже библиотека, которая, как ни странно, не пустовала.
Карл мог ходить практически по всей общине, на него поглядывали настороженно, и общаться с ним никто не спешил: ни спасители, ни номера. Последние и вовсе отводили глаза и серыми мышками пробегали мимо. Спасители зыркали недружелюбно, но не трогали. Карл оказался в странной неожиданной изоляции, всё, что ему оставалось, — это бессмысленно бродить по Святилищу или сидеть в своей комнате.
Иногда он видел Нигана — тот проходил мимо, беседуя о чём-то то с Дуайтом, то с другими спасителями, обращая на него внимания не больше, чем на кусты томата, которыми гордился местный садовник, он же библиотекарь. Случалось, спасители уезжали, возвращались всегда оживлённые, шумно обсуждали, как кто-то кому-то навалял, как круто расправились с ходячими, как очистили округу от пришлого стада.
Карл слышал эти разговоры, и становилось просто невыносимо после жизни, что он вёл, после опасностей, что пережил, сидеть в четырёх стенах молчаливым, никому не интересным приведением.
понедельник, 29 мая 2017
Разве это не повод для? Так почему вы не? | Everyday means everyday | Не вари креветку в чернилах каракатицы её
Off 
Дорогие сообщники! Прошу прощения за глухое молчание - у меня и реал и Реверс СПН))) Но! Так или иначе я освобожусь и пойду читать и комментить поле непаханное прекрасностей 
Название: Найдёныш
Автор: snusmoomrik
Размер: мини, 6 916 слов
Пейринг/Персонажи: Эндрю/ОМП, ОМП/Норман, Джеффри Дин Морган/Норман, Эндрю/Норман
Категория: слэш
Жанр: PWP, омегаверс
Рейтинг: NC-17
Саммари: Парня обнаружили в километре от форта во время очередного сканирования. На дисплее возникла скорчившаяся на каменной гряде человеческая фигурка. Зум показал, что защитный комбинезон цел, хоть и помят. После недолгого спора решено было привезти парня на базу, но в целях безопасности прежде поместить в герметичную капсулу. Дальше с ним разбирался доктор - щупами-манипуляторами через полуметровую стену в изолированном помещении высокой защиты. Когда анализы показали, что парень жив, вполне здоров и ничем не заражен, его отмыли, нашпиговали седативными и поддерживающими средствами, и перевели в обычный изолятор. Вроде бы, никаких сложностей не должно было возникнуть. Но. То самое пресловутое "но".
Предупреждения: кинки, камплей, кноттинг, кримпай, незащищённый секс, кам дамп, паблик секс, ватерспортс, МПРЕГ, секс во время беременности
Посвящение: очень запоздалый подарок на День Варенья прекрасной Wegener
Примечания: Дорогая Ваня, как всегда, я заявку переиначила
Но очень надеюсь, что такой вариант тебе понравится 
читать дальше- Точно нет другого способа? - спросил Эндрю, не отрывая взгляда от забранного закалённым толстым стеклом окна.
- Есть, конечно, - пожал плечами Джеффри Морган - штатный доктор, не имевший никакого отношения к клану, - но это растянется на месяц, в лучшем случае, а за это время, боюсь, парни раскатают форт по кирпичику.
- Ты прав, конечно, - согласился Эндрю, - если не услежу - головы мне не сносить.
- Не всё так плохо, Эндрю, - на плечо Эндрю легла рука - Джеффри мог себе позволить такое обращение, учитывая годы ещё довоенной работы бок о бок, - наше положение сейчас можно приравнять к осадному или ещё какому-то экстренному, учитывая, что куковать нам здесь ещё полгода, так? Парни почуяли свежее мясо, сам понимаешь, здесь готовый коктейль не работает. Материал у меня закончился, на стандартные генетические образцы мальчишка не отреагировал. Двери в изоляторе, конечно же, вполне прочные, но взломать код для твоих... кхм... орлов труда не составит. Как и...
- Знаю, Джефф, - Эндрю поморщился, словно от боли, - возразить нечего. Но... вдруг он просто человек? Было бы гуманнее оставить его подыхать там, просто уснул бы от удушья. А истерзанный труп в стенах форта мне не светит. Сам знаешь, всегда найдётся кто-то "совестливый".
- Нет, - покачал головой Джеффри, - он точно вер. Гормональная реакция однозначна. Но тип не определён, возможно, просто течки ещё не было.
- Но ведь ему больше шестнадцати?
- Пожалуй, не меньше восемнадцати, но физическое развитие немного задерживается. Даже не бреется ещё.
- Слушай, Джефф, а ты мне баки не забиваешь? - нахмурился Эндрю, - он на самом деле не человек и не малолетка?
- Не забиваю, - не обиделся Джеффри. - Задержки могут быть вызваны чем угодно. Подумай, откуда он сбежал, например. Мы не знаем, ни из какого он сектора, ни где родился. Вполне возможно медикаментозное подавление, если он из какого-нибудь учебного корпуса, тут уже и не важна дальность. Не ломай голову, Эндрю. Плохого с ним не случится, я не допущу. Решение принимать тебе, и я уверен, парни тебе подчинятся. Только тебе. Мне нужен свежий материал и я сделаю вытяжку.
- Но ведь можно получить материал и из...
- Можно, и над этим я тоже работаю. Дольше, концентрация намного меньше.
- А он не... залетит? - выдавил Эндрю, уже сдаваясь.
- Нет, - уверенно ответил Джеффри. - Даже если удастся его раскачать, это не будет полноценная первая течка, просто выброс гормонов.
Джеффри ушёл, а Эндрю остался ещё на некоторое время, разглядывая сквозь одностороннее стекло изолятора предмет спора. Парня обнаружили в километре от форта во время очередного сканирования. На дисплее возникла скорчившаяся на каменной гряде человеческая фигурка. Зум показал, что защитный комбинезон цел, хоть и помят. Правда, видно было лишь с одного бока, но при разгерметизации он бы мгновенно почернел и скрючился. Это был страшный недостаток лёгких защитных костюмов - экономия материалов, стоившая многих жизней. Впрочем, для длительных самостоятельных прогулок они и не предназначались. После недолгого спора решено было привезти парня на базу, но в целях безопасности прежде поместить в герметичную капсулу. Дальше с ним разбирался доктор - щупами-манипуляторами через полуметровую стену в изолированном помещении высокой защиты. Когда анализы показали, что парень жив, вполне здоров и ничем не заражен, его отмыли, нашпиговали седативными и поддерживающими средствами, и перевели в обычный изолятор. Вроде бы, никаких сложностей не должно было возникнуть. Но. То самое пресловутое "но".
Стоило парнишке немного прийти в себя, от него мощно попёрли феромоны, и вопросы Эндрю Джеффу были чистой формальностью - для успокоения совести. Конечно же, мальчишка был вером, и подобная проблема решалась крайне просто - одной лишь инъекцией, после которой можно было полгода не беспокоиться о течке и слишком сильном влиянии на окружающих. Но парень не мог превратиться - то ли действительно не мог, то ли... нет, после введенных ему проб сознательно сопротивляться у него не оставалось ни единого шанса. Стандартный же коктейль, подавляющий течку, ничего не давал в подобном случае. А колоть несколько разных проб подряд было равноценно тому, чтобы парня убить, и тут на самом деле гуманнее было оставить его там, где нашли. Кроме того, пробы у Джеффри давно закончились, и получить их можно было сейчас лишь одним способом: из мочи или спермы. Эндрю представил себе своих парней, неделю или две подряд дрочащих или ссущих в стерильные белые ёмкости, и невесело усмехнулся. Тем более, после недельного пребывания найдёныша все ходили раздражённые, и в коридорах периодически попадались свежие глубокие борозды от когтей или солидные клочья шерсти. На внешний уровень конфликты пока не выходили, но было совершенно ясно, что долго такое положение не протянется. Словом, оставалось дать добро доктору и проинструктировать парней.
Хотя прежде всего предстояла ещё одна не самая приятная процедура. Вернее, визит. Визит к Главе Кланов.
Пока Эндрю шёл через весь длинный форт, ему казалось, что его преследует мощный запах так неожиданно найденного юного омеги. Для маленького клана это была настоящая удача, ведь перетендовать на омегу, принадлежащего только одному клану, да ещё и временному, было почти немыслимо.
Эндрю пропустили в апартаменты Главы Кланов без особых задержек - он был на очень хорошем счету.
Крис был молод, моложе Эндрю, моложе любого другого Главы до него, но положение, приравненное к военному, позволило ему быстро пробиться к власти - он был великолепным бойцом. Завистники поговаривали, что на этом его ценные качества и заканчивались, но на самом деле он был достаточно умён, чтобы не только получить власть, но и удержать её. Правда, он был грубоват, и за ним числились довольно глупые выходки и спонтанные решения, но, в конце концов, молодость - недостаток, который быстро проходит.
Пожалуй, именно из-за его спонтанности Эндрю немного переживал за исход визита. Он убеждал себя, что они могли омегу и не заметить, и что невозможно спасти всех; но худой молчаливый парень с внимательными раскосыми глазами уже не шёл из головы. Эндрю был убеждён, что в решении Главы обязательно будет какой-нибудь подвох.
Опасения подтвердились.
- Да бог с тобой, - махнул рукой Крис, - трахайте его, сколько влезет, мне такие задохлики сосвсем не сдались. Только ты ведь знаешь правила - осемени пару дырок, и дальше хоть по уши спермой своего ненаглядного омегу накачивай.
Эндрю поморщился. Положение было сложным - если с омегами оно было совершенно катастрофическим, то с альфами сильного типа ненамного лучше. Поэтому было совершенно неважно, кем и от кого рождён ребёнок - он в любом случае становился частью клана. Больше того - предлагая Эндрю осеменить омег своего собственного клана, Глава несомненно оказывал ему честь. И подстраховывал себя заодно - пока что он не собирался зачинать собственного наследника. Не говоря уже о том, что омег, способных беременеть и рожать, в форте будто бы не было. Официально. В любом случае, отказаться было невозможно.
- Давай, - без энтузиазма махнул рукой Эндрю.
- Вижу, ты и в самом деле запал на своего найдёныша, - рассмеялся Крис, но, перехватив угрюмый взгляд Эндрю, добавил серьёзно: - у меня тут парочка пацанов давно созрела, трахни их - и занимайся своими делами.
"Пацаны", по-видимому, действительно созрели. В одной из спален на широкой кровати сплелись в плотный клубок двое молодых омег. Запах в комнате стоял настолько одуряющий, что Эндрю немного повело. Мальчишки целовались, тесно прижавшись друг к другу бёдрами, простыня под ними была насквозь мокрой.
Эндрю почувствовал, что задыхается. Узел у него разбух против воли, член выпустил в трусы большую порцию предъэякулята, и всё тело пронизало обжигающим удовольствием.
Омеги не могли это не почувствовать - клубок распался, и на Эндрю уставились две пары блестящих тёмных глаз.
- Хороши, правда? - раздался сзади хриплый голос Криса, и Эндрю вздрогнул: он напрочь забыл о его присутствии.
Эндрю кивнул.
- Не переживай, - усмехнулся Крис, - я бы под тебя не подложил некачественного омегу, таким семенем нельзя разбрасываться. Эй! - добавил он другим тоном, обращаясь к омегам, - видите, кого я к вам привёл?
К Эндрю потянулись жадные руки.
- Не так сразу, - одёрнул парнишек глава, - порадуйте меня сначала... да и себя, я думаю.
Крис опустился на диван, жестом приказав Эндрю присесть рядом. Тот и не сопротивлялся - ноги его не держали.
Омеги опять целовались, катаясь по кровати, пока один из них не оказался сверху. Эндрю увидел две полностью раскрытые течные дырки - красные, припухшие и очень мокрые от обильного течного сока. Члены у омег были ожидаемо маленькие, а мошонка и вовсе была рудиментарной - им не нужен был резервуар для семенной жидкости, их предназначение было рожать, а не оплодотворять. Для любого альфы это было очень возбуждающее зрелище - крохотный твёрдый член над сочным пульсирующим отверстием.
Эндрю скрипнул зубами, когда один из омег вдавил член в дырку другого. Оба они громко стонали и дрожали крупной дрожью из-за мощного гормонального выброса, и Эндрю показалось неправильным так мучить парнишек - они сейчас себя совершенно не контролировали.
Видимо, Крис понял, что переборщил, потому что кивнул Эндрю:
- Ладно, трахни их как следует.
Упрашивать Эндрю было не нужно.
Одежду он скинул вмиг, и тут же оказался опутан горячими телами с двух сторон, по ощущениям - намертво.
Прелюдии были излишни, Эндрю плотно вогнал член в одну из дырок, и зарычал от ощущения твердеющего узла, охваченного мягкой горячей плотью. Кончил он тут же, глубоко выстрелив первой порцией семени, и сразу почувствовал, как осторожные тонкие пальцы мнут его твёрдую мошонку - второй омега тоже требовал внимания. Но узел Эндрю ещё был в плену - омега довольно постанывал, член тёк неровной струйкой на его гладкий живот, и стенки ануса сладко пульсировали, выдаивая остатки.
Наконец хватка ослабла, и Эндрю приставил чуть опавший член ко второй дырке. Она оказалась немного уже, и узел протиснулся внутрь с трудом. Омега не возражал - он крутил бёдрами и тянул Эндрю на себя, пока член не вошёл в него полностью.
Второй оргазм был спокойнее и мягче, и Эндрю уже без напряжения ждал, пока парнишка под ним успокоится и перестанет дрожать.
- Отлично, - прокомментировал Крис, - теперь тебя ждёт третья дырка. Иди и залей своего омегу семенем по горло. Заделай щенка, тебе давно пора.
Всё было далеко не так просто. Омега всё ещё был слаб, отправленные на генетический анализ пробы пока не вернулись, и торопиться было нельзя - Эндрю всерьёз опасался, что парень не вынесет ритуала.
Молодые омеги, которых Эндрю только что без проблем трахнул, были к этому готовы, но совсем юный омега-девственник без признаков течки никак не принял бы его член. Спрашивая Джеффри, не залетит ли омега после первого траха, Эндрю имел в виду не себя, а остальных членов клана.
Нового омегу должны были последовательно трахнуть все члены клана, прежде чем в его уже не такой узкой заднице разбухнет узел альфы. Парни были бетами, и такая подготовка была щадящей для омеги.
Тем более, Джеффри обещал из свежего материала сделать сыворотку, и тогда о проблеме молодых бет с вечно торчащими членами можно будет на некоторое время забыть. До самого конца их добровольной, но неизбежной вахты, как надеялся Эндрю.
- Входи! - крикнул Эндрю, отзываясь на стук в дверь.
- Результаты пришли, - вместо приветствия сказал Джеффри.
- И кто же у нас? - фыркнул Эндрю, - принц-инкогнито?
Ирония его была вполне оправдана - едва парень пришёл в себя от действия седативных препаратов, проявил вовсе не омежий характер. Любые попытки дотронуться или заговорить пресекал злобным рычанием, а опрометчиво протянутую руку мог и цапнуть острыми зубами. Единственное, чего от него удалось добиться - он нехотя пробурчал:
- Меня зовут Норман.
Парней он сторонился. Единственным, кто удостаивался его скупых ответов, был Джеффри. Видимо, из-за своей человеческой природы, она не несла Норману угрозы.
Эндрю часто ловил на себе его внимательный изучающий взгляд, но интуитивно держался несколько отстранённо, позволяя парню привыкнуть к обстановке и решить всё самому, насколько это было возможно.
Он вполне освоился, ел за троих и много спал, чему Эндрю был очень рад. Иногда он замечал, что Норман занимается в маленькой тренажёрке, когда думал, что за ним не наблюдают. Щериться и бросаться он перестал, но дружелюбие проявлять не спешил.
Результаты генетического анализа пришли чрез две недели, когда терпение у всех давно закончилось.
- Норман Ридус, - прочёл Джеффри, - девятнадцать лет, омега, предположительный тип после первой течки - сильный, здоровье в норме, генетических отклонений нет. Обучался в интернате, после очередного выброса сведения оттуда не поступали. Группа туда отправлена, надеюсь, основная масса успела скрыться в убежище. Норман, видимо, остался наверху. На самом деле крепкий парень - пока отрубился почти у нас под носом, протопал в своей хилой шкурке километров семьдесят.
Эндрю покачал головой. Укреплённые форты с убежищами были насущной необходимостью, единственным способом пережить последствия бактериологической войны. По сути, любое здание сейчас представляло собой большую или маленькую герметичную крепость, и интернат наверняка был хорошо оборудован. Но иногда ещё случались интенсивные выбросы в атмосферу - последствия взрывов бактериологического оружия. Анализаторы считывали изменения атмосферы быстро, и приходилось пережидать, пока дрянь в воздухе распадётся и нейтрализуется. Все старались укрыться в убежище, и в течение нескольких минут оно автоматически задраивалось наглухо. Карантин длился несколько суток, и случайно оставшиеся наверху, как правило, были обречены на смерть - если не от заражения, то просто от голода и жажды.
Эндрю беспокоила судьба интерната, и он взял на заметку проследить за новостями, но невольно радовался тому, что Норман оказался сильным и умным, не запаниковал, а надел защитный комбинезон и отправился в сторону большого форта.
Внимательно наблюдая за Норманом, Эндрю думал о том, что визит к Главе Кланов не был чем-то самым неприятным или сложным. Предстоящий разговор с Норманом представлялся ему куда сложнее.
Нормана нужно было во что бы то ни стало сделать полноценным омегой, способным рожать. "Раскачать" его гормональный фон было необходимо, иначе его ждала участь общественного омеги, и этого невозможно было избежать. Но допустить этого Эндрю допустить просто не мог.
Преображение Нормана, по крайней мере, внешнее, очень заботило его, ведь из бледного бесполого существа неопределённого возраста Норман быстро превратился в крепкого, пусть и худощавого, но гибкого, сильного и очень красивого парня, вполне выглядевшего на свои девятнадцать. "Задохлик", которым не заинтересовался Глава Кланов, исчез, а нынешний Норман вполне мог оказаться в его вкусе.
Война закончилась, но законы военного времени всё ещё действовали, и если у альф и бет была некоторая свобода выбора, то омеги были её лишены напрочь. Эндрю мечтал о том времени, когда сможет вернуться к нормальной городской жизни в собственной квартире, где ты сам себе хозяин, как и любой горожанин. Собрания Кланов проходили раз в год, и существенного влияния на повседневную жизнь не оказывали. Не нужно было перед кем-то отчитываться или спрашивать разрешения, чтобы решить свои интимные проблемы.
Война всё перевернула - женщины, дети, и фертильного возраста омеги остались глубоко в тылу, и жили почти прежней жизнью. За исключением того, что мужчин в городе почти не было, кроме дряхлых стариков или оставшейся в тылу охраны. Да ещё приходилось обживаться в домах, спешно переделанных во временные крепости.
Эндрю никакого отношения к военным не имел, но дежурства в отдалённом от города укреплённом форте несли все, причём приходилось мириться с тем, что дежурство ты будешь нести в небольшом временном клане, где взрослым альфам, бетам и наёмникам-людям приходилось учиться уживаться с незнакомыми людьми.
Омеги в форте не должны были находиться, но все закрывали глаза на общественных омег - тех, что по каким-либо причинам не могли беременеть и рожать. Без них дела в форте обстояли бы совсем плохо, учитывая плотное скопление молодых агрессивных самцов, но относились к ним достаточно небрежно. В лучшем случае.
Кроме того, существовало негласное правило: если какой-то клан правдами или неправдами заполучил себе омегу, его могли позволить оставить. Мнением омеги, как правило, не интересовались. Глава Кланов, не стесняясь, держал у себя несколько молодых омег, способных рожать, но никогда их не обижал и отправлял в тыл с первыми же признаками беременности.
И сейчас Эндрю справедливо полагал, что неизбежность решения ситуации обязательно вызовет у Нормана протест. Совершенно обоснованный, конечно же. Вот только никто больше этих взглядов не разделял.
Оставалось как можно быстрее убедить парня в том, что его сопротивление, по меньшей мере, просто глупо, если не сказать - самоубийственно.
Разумеется, Норман взвился, зло сверкнул глазами и процедил сквозь зубы:
- Даже не думайте, я не дырка и становиться ею не собираюсь.
Эндрю с Джеффри переглянулись.
- Мне тоже это не нравится, - сказал Джеффри, - но сам знаешь, это единственный выход. Тем более, мы с парнями тебя не обидим.
Это была самая сложная часть.
Если бы Норман, скрепя сердце, кое-как согласился с необходимостью лишиться девственности с Эндрю, то мысль о бетах, сующих в него члены, была просто невыносима.
Но реальность была именно такова - первый раз Норман безусловно не выдержал бы не только размер узла Эндрю, но и его слишком мощный гормональный фон.
Но так или иначе, другого выхода не было.
Норман сопротивлялся неделю. Никто на него не давил, а Эндрю чувствовал угрызения совести, хотя ни в чём не был виноват.
Всё отведенное их маленькому клану крыло форта пропахло кровью, спермой и злостью - парни дрочили или дрались, прекрасно понимая, что за одно прикосновение к Норману Эндрю растерзает их без выяснений.
Эндрю же ждал. Видел, что Норман периодически беседует с Джеффри, и это его радовало. На самого Эндрю Норман по-прежнему лишь поглядывал с неопределённым выражением лица, и Эндрю чувствовал, что даже у него заканчивается терпение.
"Созрел" Норман однажды утром. Заявился к Эндрю в спальный отсек перед завтраком, по своему обыкновению сверкнул глазами и буркнул:
- Давайте. Делайте, что надо.
Испуганным или обиженным он не выглядел, но на скуле у него красовалась свежая ссадина.
Он проследил взгляд Эндрю, мотнул головой и сказал:
- Не спрашивай.
- Не буду, - согласился Эндрю.
Норман подошёл к нему (Эндрю только подтянул тонкое одеяло), посмотрел в упор, потом присел на корточки рядом с койкой.
Так близко его лица Эндрю ещё не видел. Это взволновало его, особенно изучающий взгляд раскосых голубых глаз. Прежде Эндрю казалось, что они серые, но теперь он ясно увидел их светящийся лазурный оттенок. Завороженный, он потянулся рукой к щеке Нормана, и тот не отстранился, когда Эндрю осторожно коснулся пальцами гладкой, тёплой кожи.
У Нормана дрогнули ноздри, и Эндрю обострённым в последнее время обонянием уловил мощный выброс феромонов.
В ту же секунду Норман резко отстранился и вышел, не сказав ни слова.
Завтрак прошёл в напряжённом молчании.
Все уже были осведомлены о том, что омега согласен отдать клану свою девственность, но у парней хватило такта или просто здравого ума промолчать и ничем не выказать это знание.
После завтрака Морган увёл Нормана в медотсек для необходимой подготовки, а клан собрался в общей комнате, и каждый из парней делал вид, что совершенно не заинтересован происходящим.
- Ладно, - наконец нарушил молчание Эндрю, - парни, все ведь понимают, что...
- Кэп, - решился перебить его один из наёмников, здоровенный рыжий Грэг, - мы же не дети. Видим, что к чему. Не обидим парня, не сомневайся в нас.
Эндрю неловко кивнул, заканчивая почти не начатый скомканный разговор, и оглядел парней.
Их было всего четверо, остальные были людьми и даже не собирались прикасаться к Норману.
Эндрю стало немного не по себе из-за того, что он высказал вслух свои сомнения - парни были отличные, а их естественная агрессивность была вызвана лишь молодостью и высоким гормональным фоном.
Кроме Грэга были ещё Винс, Дэнни и Мэтт - все, как на подбор, здоровенные, высокие и сильные.
В том, что в парнях можно не сомневаться, Эндрю убедился лишний раз, когда в комнату зашёл Морган.
- Всё готово, - сказал он без всякого предварения, - пойдёмте. Всё время будете под моим присмотром.
Никто не шелохнулся, а Грэг почесал в затылке и сказал:
- Тут вот какое дело, док, - Морган посмотрел удивлённо, - любой из нас его это... стопудов в лоскуты порвёт, если... если сразу... ну...
- Короче, док, - перебил Винс, - Грэг будет до утра мямлить. Надо, чтоб ты трахнул парнишку первым, ни одного из нас он не выдержит поначалу.
Морган покачал головой. Он думал об этом раньше, но самого его совершенно не привлекала перспектива участвовать в предстоящем лично. В словах парней, разумеется, был резон. Узкий, гормонально незрелый, никем не траханый омега солидно рисковал обзавестись серьёзными разрывами от узлов дорвавшихся бет - а что уж говорить об узле Эндрю?
А дальше вариантов могло быть только два: либо омега истекал кровью от разрывов (накладывать швы при таких повреждениях было бессмысленно), либо, если он выживал и швы грубо рубцевались, его отправляли в общинный дом, где он быстро превращался в бессмысленную и бесчувственную дырку, годную лишь для быстрого слива спермы. Относились к таким омегам, как к неодушевлённым предметам - сдрачивали в раскрытую, грубо растраханную задницу, пока из неровных и зачастую рваных краёв не начинала течь сперма. Тогда самый брезгливый, если не желал искупать член в сперме друзей и товарищей, втыкал в эту дырку гибкий шланг, не всегда снабжённый наконечником, и открывал воду. Вода под напором хлестала внутрь, пока не начинала вырываться наружу фонтанчиком. Тогда чистюля закрывал воду, вытаскивал шланг и ебал общественного омегу, как вздумается.
Морган поморщился, представляя Нормана в подобном положении. Парень обладал характером, к тому же, он прошёл уже через свой персональный ад, и заслуживал лишь заботы.
Морган вообще не одобрял традицию общественных омег, но он был человек, с гормональным фоном, физиологией, и даже анатомией, отличными от веров, и поэтому здесь его мнение не имело большой ценности.
Он переглянулся с Эндрю, и, не сказав друг другу ни слова, они отправились в медотсек - следовало поговорить с Норманом.
Моргану было досадно, что он сбрасывал этот вариант со счетов, это было... немного малодушно по отношению к Норману, да и к Эндрю, пожалуй. Ведь Морган прекрасно понимал, что для Нормана остаться омегой их клана будет лучшим вариантом. Кроме того, он заметил взаимный интерес Нормана и Эндрю, и это его радовало. Словом, аккуратно лишить Нормана девственности, так, чтобы он не закрылся, не почувствовал себя ущербным морально или физически, не испугался и не обозлился, было наименьшим, что Морган мог сделать.
Разумеется, Норман от такой перспективы в восторг не пришёл.
Морган говорил с ним негромко, и Эндрю улавливал лишь отдельные слова, да изредка Нормал обжигал его косыми взглядами.
Впрочем, после этих тихих переговоров Норман исподлобья посмотрел на Эндрю и сказал:
- Я согласен. Будто вы оставили мне выбор.
Эндрю вспыхнул, но подошёл к Норману и осторожно взял его за руку:
- Поверь, никто тебя и пальцем бы не тронул, если бы не опасность, о которой ты сам прекрасно знаешь.
Норман поморщился, но кивнул.
Эндрю продолжал довольно сбивчиво и неловко извиняться, до тех пор, пока не понял, что Норман подозрительно тих.
Он кинул беглый взгляд на лицо Нормана и даже немного растерялся: тот выглядел так, будто с трудом удерживается от смеха. Сбитый с толку Эндрю открыл рот, и тогда Норман уже откровенно расхохотался.
Эндрю смотрел на него зачарованно - такого Нормана он ещё не видел. И это ему очень нравилось.
У Нормана будто разом исчезли барьеры - из угрюмого, замкнутого, мрачного на вид, он сделался насмешливым и задиристым, как большинство парней его возраста.
Отсмеявшись, он пояснил:
- Вы все такие смешные, когда занимаетесь этой чушью! Просто напрашиваетесь, чтобы поиздеваться над вами.
Эндрю почувствовал облегчение.
- Это вызов? - спросил он с улыбкой.
- Можешь считать, что да, - тут же ответил Норман.
- Хорошо, - расплылся Эндрю ещё шире, - жди... паршивец.
- И ты жди! - осклабился Норман.
И угрызения совести оставили Эндрю окончательно.
Впрочем, когда вокруг койки собрался клан, бравада Нормана несколько поутихла.
- Не бойся, - мягко сказал Морган, - иди ко мне, Норман.
Джеффри нервничал, но не имел права этого показать. Он был человеком и предпочитал женщин мужчинам, если не считать некоторых экспериментов в юности. Поэтому сейчас для уверенности в собственных силах проглотил стимулирующую капсулу. Она имитировала естественное возбуждение, но не затрагивала мозги, именно это сейчас и было нужно.
Вид у Нормана был сосредоточенный. Напряжение выдавали сжатые в полоску губы, да немного рваные движения, когда больничная рубаха полетела на пол.
Парни дружно сглотнули. У Эндрю на секунду сбилось дыхание - никто, кроме Джеффри, до этого момента не видел Нормана обнажённым.
Он был отлично сложён, отъелся и подкачал мускулатуру, и ещё он держался очень прямо - не сутулился и даже не пытался прикрываться руками. Размер его члена и крупной, полновесной мошонки Эндрю тоже оценил - всё же Норман был омегой сильного типа, в одном шаге от беты.
И, тем не менее, в первую очередь он был омегой - фон был очень мощный, парни ощутимо занервничали, когда Норман очутился перед сидевшим в кресле Джеффри.
- Давай, - сказал тот как можно мягче и осторожно взял Нормана за руку, - садись.
Решено было не создавать слишком интимную обстановку, Джеффри даже не раздевался, лишь расстегнул и приспустил штаны.
Норман поставил колено на подлокотник кресла, и Джеффри придержал его, помогая сесть себе на колени. Стояло у него, как надо - стимулятор не подвёл, и Джеффри рассчитывал, что природа вера поможет Норману. Так и произошло - член аккуратно погрузился в него наполовину, пока Норман стал сопротивляться против воли. Он закрыл глаза и часто задышал, а Джеффри шумно выдохнул, когда его твёрдый член сжало узкими, едва влажными стенками.
- Расслабься, - попросил он негромко, - глядя Норману в глаза и поглаживая его по руке, - всё хорошо.
Норман кивнул, не открывая глаз, глубоко вдохнул и с силой опустился на член до конца.
Только тогда все присутствующие в комнате, включая Эндрю, поняли, что на всё это время непроизвольно задержали дыхание.
Дальше всё пошло легче - Норман медленно, но достаточно равномерно скользил вниз-вверх по члену Джеффри, уложив голову ему на плечо, а тот мягко обнимал Нормана за плечи и талию, не сдерживая, но контролируя движения.
Было видно, что Норман не испытывает боли, кроме того, через некоторое время ему явно стало нравиться - он задвигался быстрее, а член Джеффри заблестел от первой прозрачной смазки.
Эндрю точно не сказал бы, что испытывает. Он не ревновал к Джеффри, но отчаянно хотел бы, чтобы Нормана не нужно было подвергать подобным процедурам. Вариант отправления в тыл сразу же после того, как его нашли, отпадал, никто не оформил бы документы, не "попробовав" сперва нетронутого омегу.
Поэтому оставалось только надеяться, что вместе с пробуждением гормонального фона у Нормана пробудится и сознание вера - намного более свободное, чем человеческое, без лишних фильтров, привнесенных человеческой моралью.
Джеффри тем временем глубоко задышал и сдавленно застонал, чуть крепче прижимая Нормана к себе - воздух наполнился запахом свежей спермы. В человеческом семени содержалось исчезающе малое количество феромонов, но сейчас и этого было достаточно, чтобы всем присутствующим стало почти невозможно сдерживаться.
- Всё, - сказал Джеффри, едва выровняв дыхание, - я пас. Так вы из меня совсем извращенца сделаете.
Парни зафыркали, а Джеффри что-то тихо спросил у открывшего глаза Нормана. Видимо, ответ его удовлетворил, потому что он кивнул, мягко поцеловал Нормана в лоб и аккуратно придержал его за задницу, помогая встать на ноги.
Джеффри быстро привёл себя в порядок, осмотрел Нормана и сказал:
- Он полностью готов и в порядке, но вы должны быть осторожны. Если что-то пойдёт не так - сразу остановлю.
Разумеется, с Джеффри никто не спорил.
Грэг разделся в мгновение ока, уселся на койку и протянул Норману большую ладонь:
- Иди сюда, не обижу!
На испуганного Норман и не был похож - подошёл и позволил себя осторожно огладить со всех сторон. Грэг легко приподнял его и втащил себе на колени, усадил сверху. На пробу потёрся носом о его плечо, потом с опаской поцеловал. Норман выглядел сосредоточенным и слегка ушедшим в себя, и запредельно обострившимся обонянием Эндрю ловил сильные изменения его запаха - в теле Нормана нарастала гормональная буря.
Грэг ласково гладил Нормана, медленно просовывая член в его гладкую маленькую задницу, наполненную спермой Моргана. Осторожно, медленно и внимательно. Потом освоился и вскоре мацал Нормана жадными лапами везде: за плечи, задницу, щипал соски, совал палец между губ. Норман не огрызался: он был занят новыми ощущениями. У него тёкли член и анус прозрачной смазкой, и бёдра Грэга были мокры от неё.
Грэг замер, когда у него разбух узел, опасался причинить вред Норману, а Джеффри привстал со своего места, на всякий случай готовясь к неприятности. Эндрю увидел, как Норман выпрямился, приспосабливаясь к распирающему анус узлу, и опять прикрыл глаза. Грэг позволил ему двигаться самому, поглаживая по заднице и завороженно глядя на его твёрдо вставший член в потёках смазки.
Грэг разрядился очень быстро - с омегой, только что лишившимся девственности, не было шансов продержаться долго. Он зарычал, спуская, и Норман негромко вскрикнул - узел резко увеличился на несколько секунд, чтобы после быстро вернуться к норме.
Джеффри и Эндрю уже были начеку, но ничего плохого не случилось - Грэг сорванно дышал и истекал потом, а Норман облизывал искусанные губы и никак не мог разжать кулаки.
Джеффри с Эндрю переглянулись, и Эндрю сам подошёл к Норману, аккуратно положил руку ему на плечо:
- Как самочувствие?
Норман посмотрел на него немного мутно, ответил лаконично:
- Порядок.
- Ты в состоянии продолжать? - спросил уже Джеффри.
Норман кивнул и приподнялся над блаженно улыбающимся Грэгом.
Как и предполагал Джеффри, сцепки не произошло.
Внутри сейчас было очень много влаги, и Норману не составило труда соскользнуть с члена Грэга.
Всё время, пока Норманом занимались Денни с Мэттом и Винс, Норман не спускал с Эндрю глаз. Поначалу Эндрю решил, что это случайный взгляд, но прищуренные, потемневшие, влажные глаза Нормана следили за ним неотрывно.
Эндрю не мог точно определить, какие чувства вызывает в нём этот взгляд, но спокойно наблюдать за тем, как парни трахают Нормана, пусть и по необходимости, он почти не мог. Но знал, что уйти не имеет права. Он... он был нужен Норману, и уже не сомневался в этом.
Поэтому внимательно наблюдал, как Нормана размеренно трахают у стены, придерживая на весу одну согнутую ногу; как облизывают его с головы до ног, скуля от наслаждения; как узкая, открытая для взгляда дырка течёт, краснеет и разбухает, заметно пульсирует, принимая один узел за другим, и как потоком извергается семя по голым ногам.
В какой-то момент у Нормана подогнулись колени, и Эндрю тут же оказался рядом, испустив тихий рык. Парней словно ветром сдуло.
- Всё, - сказал Джеффри, - хватит. И с него, и с вас.
Эндрю слышал это краем уха, укладывая Нормана на кровать. Он был тяжёлый, горячий и расслабленный; и пахло от него так, что Эндрю готов был спустить в штаны.
- Дай ему немного отдохнуть, хорошо? - негромко попросил Джеффри, выпроводивший парней, - я ещё не знаю, каковы будут последствия для его организма.
Эндрю кивнул, внимательно разглядывая лицо Нормана. Глаза у него были закрыты, но выглядел он скорее уставшим, чем спящим.
Впрочем, было понятно, что стоит дать ему отдохнуть.
Ночь для Эндрю прошла без сна. Он ворочался, вспоминая поведение Нормана, думая о нём и пытаясь решить, как теперь себя вести. Он испытывал неловкость и лёгкое раздражение, а ещё его всю ночь мучила вполне ожидаемая неспадающая эрекция.
Так что завтрак он заменил основательным холодным душем.
Джеффри встретил его в коридоре.
- Всё в норме, - ответил он на незаданный вопрос, - я думаю, он вполне готов для тебя. Но учти, его гормональный фон сейчас нестабилен, и я тебе не скажу точно...
- Скажи прямо, - перебил в нетерпении Эндрю, - могу я трахнуть его сейчас, или нужно ещё время?
- Да, - ответил Джеффри без колебаний, - можешь сейчас. Только учти, что перепады настроения...
Дальше Эндрю уже не слушал.
Норман выглядел отлично. Он лежал на чистой постели, до пояса укрытый одеялом - вымытый, расчёсанный, с румянцем на щеках, и грыз яблоко.
Эндрю разом отпустило.
- Привет, - сказал Норман первым.
Эндрю кивнул и присел на край кровати. Норман не возражал - приподнялся на подушках повыше, и тонкое одеяло сползло, открыв взгляду Эндрю белый памперс.
- Док настоял, - махнул рукой Норман, - последствия, всё такое...
На секунду Эндрю увидел насмешку в его глазах.
Подчиняясь непонятному порыву, Эндрю сунул руку в памперс Нормана.
Норман глянул на него, и Эндрю почувствовал, как его мягкий член дёрнулся, и на пальцы полилась горячая жидкость.
Эндрю застыл.
Норман смотрел на него наглым взглядом.
- Упс, - сказал он ровно, - эти последствия действительно просто ужасающи.
Моча всё лилась на пальцы, член из мягкого стал упругим, задница ощутимо подплыла скользкой смазкой.
Эндрю сглотнул.
Норман его метил.
Мелкий паршивец его метил. Незрелый омега с отставанием гормонального созревания. Едва сформировавшийся.
От того, чтобы сию же секунду втрахать Нормана в кровать, Эндрю удержал себя запредельным усилием.
Вместо этого он посмотрел Норману в глаза и спросил негромко:
- Ну что, парень? Будем испорченный памперс менять? Или... без него обойдёмся?
- Или, - ответил Норман севшим голосом.
Эндрю ещё не воздействовал на него силой альфы, и теперь был слегка удивлён, и, пожалуй, обрадован: Норман немного плыл, но оставался в сознании, просто перестал ёрничать.
- Вот и отлично, - кивнул Эндрю, оставляя свободу действий Норману.
Тот, впрочем, уже всё решил - отбросил одеяло и потянул Эндрю на себя.
Эндрю прошибло от макушки до пят - даже альфы сильного типа имеют предел терпения.
Но вести себя грубо он не стал, просто опрокинул Нормана на спину, сорвал с его губ долгожданный поцелуй, и, когда Норман, вцепившись в его волосы, а хрипом втянул в лёгкие воздух, принялся украшать засосами его шею и плечи.
Всё было стремительно, уже без капли терпения - тело Нормана горело от поцелуев, он кусал губы, выламываясь в позвоночнике, когда Эндрю подтащил его к себе совсем близко, с треском порвал многострадальный памперс, и вдавил пальцы в слабо увлажнившийся анус.
Можно было, уже можно - оба это знали.
Эндрю засадил без подготовки в хлынувшую потоком смазки задницу. Кончил он тут же, без узла, сполз вниз, задрал Норману ноги и вылизал собственную сперму, толкаясь языком и постанывая, когда сфинктер обжимал его язык.
Вид у Нормана был совершенно очумевший, и он сам потянулся за поцелуем, обхватывая Эндрю за плечи.
Эндрю и второй раз не стал его переворачивать на живот - взял лицом к лицу.
Член вошёл легко, даже поверить невозможно было, что ещё пару дней назад Норман был сухим и узким, и Эндрю боялся ему навредить.
После нескольких длинных, мягких движений Норман расплылся по-настоящему, и стал течь уже сам, без слюны или спермы. Эндрю на секунду вытащил член, провёл головкой по его члену и яичкам, поцеловал в приоткрытый рот и снова задвинул по самые яйца.
Норман сотрясался от толчков, и у Эндрю постепенно разбухал узел.
Когда он разбух окончательно, распирая тугие стенки, Эндрю по обильной смазке впихнул со всей возможной силой и застыл.
Норман зажал его намертво, выдаивая.
Сцепив зубы, Эндрю с трудом отстранился, нащупал налившийся атавистический узелок у содрогающегося Нормана, и принялся ритмично сжимать его пальцами. Норман запрокинул голову, Эндрю присосался к его шее, и почувствовал, как тот начинает течь членом, а не только задницей.
Полувменяемый Норман сжимал его очень крепко, и дёргался, когда накатывала новая мышечная волна.
Расцепились они внезапно, Эндрю сполз почти без сил на пол и тщательно вылизал внутреннюю поверхность бёдер глухо стонущего Нормана, а потом поцеловал в живот и приложился губами к ладони, когда Норман слабо попытался его оттолкнуть.
Впрочем, он тут же подтянул Эндрю к себе и поцеловал.
Эндрю посмотрел на него.
Он был мокрый, утомлённый, чертовски соблазнительный даже после такого неожиданного марафона. Вот теперь Эндрю перевернул его, навалился сверху, опять раздвигая всё ещё твёрдым членом его скользкие от спермы и смазки ягодицы; Норман дёрнулся было, пытаясь перевернуться обратно, но Эндрю не дал: придавил к постели и вогнал член до упора, вместе с опять разбухшим узлом, и под негромкое рычание Нормана вокруг основания снова сомкнулась тугая мягкая манжета.
- Высосу из тебя потом всё, - прошептал Эндрю, втрахиваясь в горячую задницу.
Норман не отвечал, только скрёб рукой по простыне - в таком положении его член был придавлен к кровати, а узел Эндрю изнутри словно вдавливал его узелок в переднюю стенку, и Нормана постепенно забирала крупная дрожь.
Кончил он, выгнувшись и громко дыша, пока истекающий спермой член Эндрю протягивало бешеной пульсацией его уже далеко не девственного ануса.
На этом ничего не закончилось. Пожалуй, даже наоборот: мощный выброс феромонов спровоцировал трансформацию.
У Эндрю колотилось сердце, когда извивающийся под ним Норман зарычал по-новому - глухо и раскатисто, и мокрой голой кожей Эндрю почувствовал мягкую, шелковистую шерсть. Трансформация была лишь частичной - только чтобы принять видоизменившийся член Эндрю - мокрый, ярко-красный, с жёстко залупившейся конической головкой. Норман уронил голову на руки, подставляясь и шумно дыша, и Эндрю резко вогнал в него член, обхватил вокруг тела, пока из медленно сползающего мехового чехла появлялся настоящий узел - очень большой и твёрдый.
Загонять его вглубь пульсирующего раскрытого ануса было больно и сладко, до белых вспышек перед глазами. По бёдрам полилась вязкая розоватая смазка, и Эндрю сомкнул зубы на плече Нормана, с воплем кончая внутрь.
Утром немного обеспокоенный Джеффри нашёл их на полу, спящими в обнимку, в липкой луже течного сока и пустого эякулята - альфа отдал всё рабочее семя, но подхлёстнутый гормонами организм гнал всё новые порции.
- ... Обязательно отдай письмо Марии, - в сотый раз говорил Эндрю, - и не забудь, что...
- Ключ под декоративной панелью справа от двери, я помню, - серьёзно кивнул Норман.
Эндрю сжал губы, молча обнимая Нормана.
Как и следовало ожидать, Норман забеременел сразу же, в первую же сцепку.
Эндрю гордился этим, был рад, но очень переживал: беременного омегу без лишних разговоров отправляли в тыл, а, учитывая, что Норман был сиротой, податься ему было некуда. Уговорить его поселиться в квартире Эндрю и ждать его возвращения оказалось очень сложной задачей.
Он дулся, говорил, что справится сам, что найдёт себе и работу, и жильё, и Эндрю с трудом удерживался от желания встряхнуть его и без дополнительных танцев с бубнами воздействовать силой альфы. Тем более, у них установилась очень прочная связь.
Но Джеффри просил его не давить на Нормана, говоря, что сейчас у него период резкого взросления и первая беременность, поэтому вести себя с ним нужно мягко.
Впрочем, ночью Норман вваливался в комнату Эндрю, бесцеремонно стаскивал с него одеяло и пижамные штаны, и усаживался сверху, обволакивая горячим нутром его мгновенно поднимавшийся член.
Выдаивал насухо без узла, сидел, прикрыв глаза, пока поливал живот Эндрю уже полноценной спермой, от запаха которой Эндрю скручивало дополнительным наслаждением. Кончив, Норман уходил дрыхнуть в свою комнату, оставляя Эндрю в луже спермы на холодной промокшей простыне.
Через некоторое время он на самом деле перестал вредничать и перспективу жить в квартире Эндрю воспринял спокойно.
Эндрю очень нервировала мысль о том, что они не смогут видеться ещё три месяца; более того, у них не будет даже возможности связываться письменно или пользоваться электронной почтой - в форте это было запрещено в целях безопасности.
Перед самым выходом Норман вдруг повернулся к Эндрю сам, посмотрел на него внимательно, и крепко поцеловал в губы.
Потом решительно отстранился и шагнул за толстенную бронированную дверь, тут же закрывшуюся за его спиной.
Разделаться с документами, обзвонить родных, сделать множество прочих мелких дел, накопившихся за время отсутствия Эндрю - это заняло почти полдня; и к тому моменту, как Эндрю шагнул на порог своего дома, терпение у него закончилось совершенно.
Он не предупреждал, не заходил заранее к старой соседке Марии, как сам инструктировал Нормана (это можно было сделать позднее), он просто позвонил в дверь - по какой-то причине не стал открывать своим ключом. Вернее, причина была проста - он хотел показать Норману, что ценит его личное пространство.
Норман открыл тут же, будто ждал. Посмотрел секунду, потом крепко обхватил Эндрю за шею и втащил его в квартиру.
Первое, что Эндрю сделал, едва закрылась дверь - рухнул на колени и отсосал Норману, истекая слюной и хрипя от жадности. Норман стонал длинно и надсадно, зарываясь пальцами в волосы Эндрю. Долго это не протянулось - Норман вскрикнул, кончив глубоко в глотку Эндрю, и не отдышавшись, потащил его на себя - встрёпанного, с мокрыми губами и потемневшим взглядом. Эндрю дрожал и непроизвольно сипло ныл сквозь зубы, пока его член рывком не вошёл в мигом взмокшую узкую задницу Нормана.
Не трахались - Эндрю спустил тут же, минуя узел, а Норман излился ещё одной струёй себе на живот, и по ощущениям - почти кипящей смазкой внутри, искупав член Эндрю.
Потом они долго молча целовались, пока Норман не оттолкнул Эндрю от себя и лаконично бросил:
- Поговорим.
Рассказывать было особенно не о чем. У Эндрю был однообразный график, о котором Норман отлично знал; у Нормана было обустройство в мирной и самостоятельной жизни, в которую он замечательно вписался.
Разговор ему нужен был, чтобы побороть смущение и радость и не сказать вокруг Эндрю совсем уж глупым щенком.
Оба были чертовски упрямы, и делали вид, что относятся друг к другу достаточно сдержанно, но на самом деле были очень привязаны друг к другу и благодарны страшной случайности, по которой Норман оказался поблизости от форта.
Беременный Норман сделался совершенно ненасытен. Надевать нормальную одежду сейчас было бессмысленно, всё промокало в первые минуты. Поэтому он носил только длинные тонкие рубахи, которые летели в стиральную машину каждый раз, как Норман проходил мимо ванной комнаты. Член у него торчал над взбухшей мошонкой и лил на ноги и на пол длинные тягучие струйки, твёрдые соски исторгали капли прозрачной сладкой жидкости, стоило прикоснуться языком или пальцем, яркие губы постоянно были искусаны.
У Эндрю стояло без перебоя от мощного гормонального фона беременного омеги. Впрочем, Эндрю полагал, что роды сильно ситуацию не изменят. Не без оснований предполагал.
Спокойно пройти мимо Нормана Эндрю не мог: сдрачивал ему или отсасывал, или вставлял в мокрую задницу, усадив Нормана на себя и осторожно придерживая его круглый живот.
Ночи стали почти бессонными, Эндрю засыпал на рабочем месте, но настроение у него оставалось отличным.
Под утро, стараясь не разбудить чутко спавшего Нормана, Эндрю попытался неслышно встать с постели, но не тут-то было.
Норман приоткрыл вроде бы сонные глаза и крепко взял Эндрю за запястье.
Эндрю окатило горячей волной.
Норман опять повернулся на бок, закрывая глаза, но руку Эндрю не отпустил.
Эндрю улыбнулся и поцеловал его в плечо, чувствуя, как Норман лениво елозит задницей по его твёрдому члену.
Эндрю провёл рукой по его спине, потянул вверх рубаху и скользнул пальцами в тёплую ложбинку между ягодиц.
Норман сонно замычал, подаваясь задницей на его руку, и Эндрю только и осталось, что вставить член в мокрый анус, мягко охвативший его краями.
Трахать почти спящего Нормана с тугим круглым животом, тёплого и разомлевшего, было восхитительно.
Эндрю протянул руку и ласкал его твёрдые соски и торчащий под животом член, и это было так хорошо, что он почти не заметил, как спустил внутрь.
Сцепки не было, но разбухший сфинктер ещё некоторое время держал полумягкий член, время от времени выдаивая ещё несколько капель остаточными мышечными сокращениями.
Когда член выскользнул, Эндрю попытался мягко отстраниться, но и на этот раз не получилось: Норман перевернулся на спину и посмотрел уже совершенно осмысленно.
Устроился поудобнее, обхватил Эндрю ногой за бедро и притянул к себе:
- Ещё!
- Слушаюсь! - рассмеялся Эндрю, и добавил, целуя его: - А не слишком ли для одного утра?
- Нет, - помотал головой Норман, - в самый раз.
Эндрю посмотрел на его по-прежнему твёрдый член, нагнулся и сжал губами сосок.
Приподнялся, ткнул головкой вслепую, и опять вошёл в полный собственной спермы анус.
Норман глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Эндрю двигался мягко, ласкал его член, гладил выпуклый живот, чувствуя, как не до конца вставший член опять твердеет внутри.
Когда сфинктер опять разбух и запульсировал, Эндрю выскользнул из сладкого плена, проник в мокрое отверстие пальцами и сильно придавил твёрдый узелок Нормана, сразу же принимая его член глубоко в горло. Норман тут же разрядился тёплой струёй, шумно дыша и непроизвольно поднимая бёдра.
На пальцы Эндрю потекла смазка, а вздох Нормана наконец-то прозвучал удовлетворённо.
Эндрю поцеловал его в живот, лизнул выпяченый пупок и сказал негромко:
- Ну всё, теперь я точно опоздаю.
Норман приоткрыл один глаз:
- Так может, останешься сегодня дома?
- Чтобы ты довёл себя и меня до полного обезвоживания, секс-террорист? - рассмеялся Эндрю.
Норман слегка щёлкнул его по губам, и Эндрю несильно прихватил зубами его палец.
Ноздри у Нормана дрогнули, и Эндрю протянул:
- Эй, приятель, так не пойдёт! Сначала завтрак! Раз уж я остался дома.
- Не хочу завтракать, - пробормотал Норман, сползая пониже.
- Зато кто-то другой точно хочет, - Эндрю положил руку на живот Нормана.
- Это да, - не стал отрицать Норман, - этот кто-то ест за двоих. Так что ладно, давай на кухню, - смилостивился он, - не то будущий хвостик съест на завтрак меня.
- Спасибо, ваше высочество! - с чувством произнёс Эндрю, прижав руку к сердцу.
Уже в дверном проёме он увернулся от запущенной в него подушки, и, смешивая продукты для тройной порции омлета, украдкой улыбался: он точно знал, что Норман тоже это интуитивно чувствует, но не хочет признаваться. И что будущих хвостиков на самом деле два.
Дорогие сообщники! Прошу прощения за глухое молчание - у меня и реал и Реверс СПН))) Но! Так или иначе я освобожусь и пойду читать и комментить поле непаханное прекрасностей Название: Найдёныш
Автор: snusmoomrik
Размер: мини, 6 916 слов
Пейринг/Персонажи: Эндрю/ОМП, ОМП/Норман, Джеффри Дин Морган/Норман, Эндрю/Норман
Категория: слэш
Жанр: PWP, омегаверс
Рейтинг: NC-17
Саммари: Парня обнаружили в километре от форта во время очередного сканирования. На дисплее возникла скорчившаяся на каменной гряде человеческая фигурка. Зум показал, что защитный комбинезон цел, хоть и помят. После недолгого спора решено было привезти парня на базу, но в целях безопасности прежде поместить в герметичную капсулу. Дальше с ним разбирался доктор - щупами-манипуляторами через полуметровую стену в изолированном помещении высокой защиты. Когда анализы показали, что парень жив, вполне здоров и ничем не заражен, его отмыли, нашпиговали седативными и поддерживающими средствами, и перевели в обычный изолятор. Вроде бы, никаких сложностей не должно было возникнуть. Но. То самое пресловутое "но".
Предупреждения: кинки, камплей, кноттинг, кримпай, незащищённый секс, кам дамп, паблик секс, ватерспортс, МПРЕГ, секс во время беременности
Посвящение: очень запоздалый подарок на День Варенья прекрасной Wegener
Примечания: Дорогая Ваня, как всегда, я заявку переиначила
Но очень надеюсь, что такой вариант тебе понравится читать дальше- Точно нет другого способа? - спросил Эндрю, не отрывая взгляда от забранного закалённым толстым стеклом окна.
- Есть, конечно, - пожал плечами Джеффри Морган - штатный доктор, не имевший никакого отношения к клану, - но это растянется на месяц, в лучшем случае, а за это время, боюсь, парни раскатают форт по кирпичику.
- Ты прав, конечно, - согласился Эндрю, - если не услежу - головы мне не сносить.
- Не всё так плохо, Эндрю, - на плечо Эндрю легла рука - Джеффри мог себе позволить такое обращение, учитывая годы ещё довоенной работы бок о бок, - наше положение сейчас можно приравнять к осадному или ещё какому-то экстренному, учитывая, что куковать нам здесь ещё полгода, так? Парни почуяли свежее мясо, сам понимаешь, здесь готовый коктейль не работает. Материал у меня закончился, на стандартные генетические образцы мальчишка не отреагировал. Двери в изоляторе, конечно же, вполне прочные, но взломать код для твоих... кхм... орлов труда не составит. Как и...
- Знаю, Джефф, - Эндрю поморщился, словно от боли, - возразить нечего. Но... вдруг он просто человек? Было бы гуманнее оставить его подыхать там, просто уснул бы от удушья. А истерзанный труп в стенах форта мне не светит. Сам знаешь, всегда найдётся кто-то "совестливый".
- Нет, - покачал головой Джеффри, - он точно вер. Гормональная реакция однозначна. Но тип не определён, возможно, просто течки ещё не было.
- Но ведь ему больше шестнадцати?
- Пожалуй, не меньше восемнадцати, но физическое развитие немного задерживается. Даже не бреется ещё.
- Слушай, Джефф, а ты мне баки не забиваешь? - нахмурился Эндрю, - он на самом деле не человек и не малолетка?
- Не забиваю, - не обиделся Джеффри. - Задержки могут быть вызваны чем угодно. Подумай, откуда он сбежал, например. Мы не знаем, ни из какого он сектора, ни где родился. Вполне возможно медикаментозное подавление, если он из какого-нибудь учебного корпуса, тут уже и не важна дальность. Не ломай голову, Эндрю. Плохого с ним не случится, я не допущу. Решение принимать тебе, и я уверен, парни тебе подчинятся. Только тебе. Мне нужен свежий материал и я сделаю вытяжку.
- Но ведь можно получить материал и из...
- Можно, и над этим я тоже работаю. Дольше, концентрация намного меньше.
- А он не... залетит? - выдавил Эндрю, уже сдаваясь.
- Нет, - уверенно ответил Джеффри. - Даже если удастся его раскачать, это не будет полноценная первая течка, просто выброс гормонов.
Джеффри ушёл, а Эндрю остался ещё на некоторое время, разглядывая сквозь одностороннее стекло изолятора предмет спора. Парня обнаружили в километре от форта во время очередного сканирования. На дисплее возникла скорчившаяся на каменной гряде человеческая фигурка. Зум показал, что защитный комбинезон цел, хоть и помят. Правда, видно было лишь с одного бока, но при разгерметизации он бы мгновенно почернел и скрючился. Это был страшный недостаток лёгких защитных костюмов - экономия материалов, стоившая многих жизней. Впрочем, для длительных самостоятельных прогулок они и не предназначались. После недолгого спора решено было привезти парня на базу, но в целях безопасности прежде поместить в герметичную капсулу. Дальше с ним разбирался доктор - щупами-манипуляторами через полуметровую стену в изолированном помещении высокой защиты. Когда анализы показали, что парень жив, вполне здоров и ничем не заражен, его отмыли, нашпиговали седативными и поддерживающими средствами, и перевели в обычный изолятор. Вроде бы, никаких сложностей не должно было возникнуть. Но. То самое пресловутое "но".
Стоило парнишке немного прийти в себя, от него мощно попёрли феромоны, и вопросы Эндрю Джеффу были чистой формальностью - для успокоения совести. Конечно же, мальчишка был вером, и подобная проблема решалась крайне просто - одной лишь инъекцией, после которой можно было полгода не беспокоиться о течке и слишком сильном влиянии на окружающих. Но парень не мог превратиться - то ли действительно не мог, то ли... нет, после введенных ему проб сознательно сопротивляться у него не оставалось ни единого шанса. Стандартный же коктейль, подавляющий течку, ничего не давал в подобном случае. А колоть несколько разных проб подряд было равноценно тому, чтобы парня убить, и тут на самом деле гуманнее было оставить его там, где нашли. Кроме того, пробы у Джеффри давно закончились, и получить их можно было сейчас лишь одним способом: из мочи или спермы. Эндрю представил себе своих парней, неделю или две подряд дрочащих или ссущих в стерильные белые ёмкости, и невесело усмехнулся. Тем более, после недельного пребывания найдёныша все ходили раздражённые, и в коридорах периодически попадались свежие глубокие борозды от когтей или солидные клочья шерсти. На внешний уровень конфликты пока не выходили, но было совершенно ясно, что долго такое положение не протянется. Словом, оставалось дать добро доктору и проинструктировать парней.
Хотя прежде всего предстояла ещё одна не самая приятная процедура. Вернее, визит. Визит к Главе Кланов.
Пока Эндрю шёл через весь длинный форт, ему казалось, что его преследует мощный запах так неожиданно найденного юного омеги. Для маленького клана это была настоящая удача, ведь перетендовать на омегу, принадлежащего только одному клану, да ещё и временному, было почти немыслимо.
Эндрю пропустили в апартаменты Главы Кланов без особых задержек - он был на очень хорошем счету.
Крис был молод, моложе Эндрю, моложе любого другого Главы до него, но положение, приравненное к военному, позволило ему быстро пробиться к власти - он был великолепным бойцом. Завистники поговаривали, что на этом его ценные качества и заканчивались, но на самом деле он был достаточно умён, чтобы не только получить власть, но и удержать её. Правда, он был грубоват, и за ним числились довольно глупые выходки и спонтанные решения, но, в конце концов, молодость - недостаток, который быстро проходит.
Пожалуй, именно из-за его спонтанности Эндрю немного переживал за исход визита. Он убеждал себя, что они могли омегу и не заметить, и что невозможно спасти всех; но худой молчаливый парень с внимательными раскосыми глазами уже не шёл из головы. Эндрю был убеждён, что в решении Главы обязательно будет какой-нибудь подвох.
Опасения подтвердились.
- Да бог с тобой, - махнул рукой Крис, - трахайте его, сколько влезет, мне такие задохлики сосвсем не сдались. Только ты ведь знаешь правила - осемени пару дырок, и дальше хоть по уши спермой своего ненаглядного омегу накачивай.
Эндрю поморщился. Положение было сложным - если с омегами оно было совершенно катастрофическим, то с альфами сильного типа ненамного лучше. Поэтому было совершенно неважно, кем и от кого рождён ребёнок - он в любом случае становился частью клана. Больше того - предлагая Эндрю осеменить омег своего собственного клана, Глава несомненно оказывал ему честь. И подстраховывал себя заодно - пока что он не собирался зачинать собственного наследника. Не говоря уже о том, что омег, способных беременеть и рожать, в форте будто бы не было. Официально. В любом случае, отказаться было невозможно.
- Давай, - без энтузиазма махнул рукой Эндрю.
- Вижу, ты и в самом деле запал на своего найдёныша, - рассмеялся Крис, но, перехватив угрюмый взгляд Эндрю, добавил серьёзно: - у меня тут парочка пацанов давно созрела, трахни их - и занимайся своими делами.
"Пацаны", по-видимому, действительно созрели. В одной из спален на широкой кровати сплелись в плотный клубок двое молодых омег. Запах в комнате стоял настолько одуряющий, что Эндрю немного повело. Мальчишки целовались, тесно прижавшись друг к другу бёдрами, простыня под ними была насквозь мокрой.
Эндрю почувствовал, что задыхается. Узел у него разбух против воли, член выпустил в трусы большую порцию предъэякулята, и всё тело пронизало обжигающим удовольствием.
Омеги не могли это не почувствовать - клубок распался, и на Эндрю уставились две пары блестящих тёмных глаз.
- Хороши, правда? - раздался сзади хриплый голос Криса, и Эндрю вздрогнул: он напрочь забыл о его присутствии.
Эндрю кивнул.
- Не переживай, - усмехнулся Крис, - я бы под тебя не подложил некачественного омегу, таким семенем нельзя разбрасываться. Эй! - добавил он другим тоном, обращаясь к омегам, - видите, кого я к вам привёл?
К Эндрю потянулись жадные руки.
- Не так сразу, - одёрнул парнишек глава, - порадуйте меня сначала... да и себя, я думаю.
Крис опустился на диван, жестом приказав Эндрю присесть рядом. Тот и не сопротивлялся - ноги его не держали.
Омеги опять целовались, катаясь по кровати, пока один из них не оказался сверху. Эндрю увидел две полностью раскрытые течные дырки - красные, припухшие и очень мокрые от обильного течного сока. Члены у омег были ожидаемо маленькие, а мошонка и вовсе была рудиментарной - им не нужен был резервуар для семенной жидкости, их предназначение было рожать, а не оплодотворять. Для любого альфы это было очень возбуждающее зрелище - крохотный твёрдый член над сочным пульсирующим отверстием.
Эндрю скрипнул зубами, когда один из омег вдавил член в дырку другого. Оба они громко стонали и дрожали крупной дрожью из-за мощного гормонального выброса, и Эндрю показалось неправильным так мучить парнишек - они сейчас себя совершенно не контролировали.
Видимо, Крис понял, что переборщил, потому что кивнул Эндрю:
- Ладно, трахни их как следует.
Упрашивать Эндрю было не нужно.
Одежду он скинул вмиг, и тут же оказался опутан горячими телами с двух сторон, по ощущениям - намертво.
Прелюдии были излишни, Эндрю плотно вогнал член в одну из дырок, и зарычал от ощущения твердеющего узла, охваченного мягкой горячей плотью. Кончил он тут же, глубоко выстрелив первой порцией семени, и сразу почувствовал, как осторожные тонкие пальцы мнут его твёрдую мошонку - второй омега тоже требовал внимания. Но узел Эндрю ещё был в плену - омега довольно постанывал, член тёк неровной струйкой на его гладкий живот, и стенки ануса сладко пульсировали, выдаивая остатки.
Наконец хватка ослабла, и Эндрю приставил чуть опавший член ко второй дырке. Она оказалась немного уже, и узел протиснулся внутрь с трудом. Омега не возражал - он крутил бёдрами и тянул Эндрю на себя, пока член не вошёл в него полностью.
Второй оргазм был спокойнее и мягче, и Эндрю уже без напряжения ждал, пока парнишка под ним успокоится и перестанет дрожать.
- Отлично, - прокомментировал Крис, - теперь тебя ждёт третья дырка. Иди и залей своего омегу семенем по горло. Заделай щенка, тебе давно пора.
Всё было далеко не так просто. Омега всё ещё был слаб, отправленные на генетический анализ пробы пока не вернулись, и торопиться было нельзя - Эндрю всерьёз опасался, что парень не вынесет ритуала.
Молодые омеги, которых Эндрю только что без проблем трахнул, были к этому готовы, но совсем юный омега-девственник без признаков течки никак не принял бы его член. Спрашивая Джеффри, не залетит ли омега после первого траха, Эндрю имел в виду не себя, а остальных членов клана.
Нового омегу должны были последовательно трахнуть все члены клана, прежде чем в его уже не такой узкой заднице разбухнет узел альфы. Парни были бетами, и такая подготовка была щадящей для омеги.
Тем более, Джеффри обещал из свежего материала сделать сыворотку, и тогда о проблеме молодых бет с вечно торчащими членами можно будет на некоторое время забыть. До самого конца их добровольной, но неизбежной вахты, как надеялся Эндрю.
- Входи! - крикнул Эндрю, отзываясь на стук в дверь.
- Результаты пришли, - вместо приветствия сказал Джеффри.
- И кто же у нас? - фыркнул Эндрю, - принц-инкогнито?
Ирония его была вполне оправдана - едва парень пришёл в себя от действия седативных препаратов, проявил вовсе не омежий характер. Любые попытки дотронуться или заговорить пресекал злобным рычанием, а опрометчиво протянутую руку мог и цапнуть острыми зубами. Единственное, чего от него удалось добиться - он нехотя пробурчал:
- Меня зовут Норман.
Парней он сторонился. Единственным, кто удостаивался его скупых ответов, был Джеффри. Видимо, из-за своей человеческой природы, она не несла Норману угрозы.
Эндрю часто ловил на себе его внимательный изучающий взгляд, но интуитивно держался несколько отстранённо, позволяя парню привыкнуть к обстановке и решить всё самому, насколько это было возможно.
Он вполне освоился, ел за троих и много спал, чему Эндрю был очень рад. Иногда он замечал, что Норман занимается в маленькой тренажёрке, когда думал, что за ним не наблюдают. Щериться и бросаться он перестал, но дружелюбие проявлять не спешил.
Результаты генетического анализа пришли чрез две недели, когда терпение у всех давно закончилось.
- Норман Ридус, - прочёл Джеффри, - девятнадцать лет, омега, предположительный тип после первой течки - сильный, здоровье в норме, генетических отклонений нет. Обучался в интернате, после очередного выброса сведения оттуда не поступали. Группа туда отправлена, надеюсь, основная масса успела скрыться в убежище. Норман, видимо, остался наверху. На самом деле крепкий парень - пока отрубился почти у нас под носом, протопал в своей хилой шкурке километров семьдесят.
Эндрю покачал головой. Укреплённые форты с убежищами были насущной необходимостью, единственным способом пережить последствия бактериологической войны. По сути, любое здание сейчас представляло собой большую или маленькую герметичную крепость, и интернат наверняка был хорошо оборудован. Но иногда ещё случались интенсивные выбросы в атмосферу - последствия взрывов бактериологического оружия. Анализаторы считывали изменения атмосферы быстро, и приходилось пережидать, пока дрянь в воздухе распадётся и нейтрализуется. Все старались укрыться в убежище, и в течение нескольких минут оно автоматически задраивалось наглухо. Карантин длился несколько суток, и случайно оставшиеся наверху, как правило, были обречены на смерть - если не от заражения, то просто от голода и жажды.
Эндрю беспокоила судьба интерната, и он взял на заметку проследить за новостями, но невольно радовался тому, что Норман оказался сильным и умным, не запаниковал, а надел защитный комбинезон и отправился в сторону большого форта.
Внимательно наблюдая за Норманом, Эндрю думал о том, что визит к Главе Кланов не был чем-то самым неприятным или сложным. Предстоящий разговор с Норманом представлялся ему куда сложнее.
Нормана нужно было во что бы то ни стало сделать полноценным омегой, способным рожать. "Раскачать" его гормональный фон было необходимо, иначе его ждала участь общественного омеги, и этого невозможно было избежать. Но допустить этого Эндрю допустить просто не мог.
Преображение Нормана, по крайней мере, внешнее, очень заботило его, ведь из бледного бесполого существа неопределённого возраста Норман быстро превратился в крепкого, пусть и худощавого, но гибкого, сильного и очень красивого парня, вполне выглядевшего на свои девятнадцать. "Задохлик", которым не заинтересовался Глава Кланов, исчез, а нынешний Норман вполне мог оказаться в его вкусе.
Война закончилась, но законы военного времени всё ещё действовали, и если у альф и бет была некоторая свобода выбора, то омеги были её лишены напрочь. Эндрю мечтал о том времени, когда сможет вернуться к нормальной городской жизни в собственной квартире, где ты сам себе хозяин, как и любой горожанин. Собрания Кланов проходили раз в год, и существенного влияния на повседневную жизнь не оказывали. Не нужно было перед кем-то отчитываться или спрашивать разрешения, чтобы решить свои интимные проблемы.
Война всё перевернула - женщины, дети, и фертильного возраста омеги остались глубоко в тылу, и жили почти прежней жизнью. За исключением того, что мужчин в городе почти не было, кроме дряхлых стариков или оставшейся в тылу охраны. Да ещё приходилось обживаться в домах, спешно переделанных во временные крепости.
Эндрю никакого отношения к военным не имел, но дежурства в отдалённом от города укреплённом форте несли все, причём приходилось мириться с тем, что дежурство ты будешь нести в небольшом временном клане, где взрослым альфам, бетам и наёмникам-людям приходилось учиться уживаться с незнакомыми людьми.
Омеги в форте не должны были находиться, но все закрывали глаза на общественных омег - тех, что по каким-либо причинам не могли беременеть и рожать. Без них дела в форте обстояли бы совсем плохо, учитывая плотное скопление молодых агрессивных самцов, но относились к ним достаточно небрежно. В лучшем случае.
Кроме того, существовало негласное правило: если какой-то клан правдами или неправдами заполучил себе омегу, его могли позволить оставить. Мнением омеги, как правило, не интересовались. Глава Кланов, не стесняясь, держал у себя несколько молодых омег, способных рожать, но никогда их не обижал и отправлял в тыл с первыми же признаками беременности.
И сейчас Эндрю справедливо полагал, что неизбежность решения ситуации обязательно вызовет у Нормана протест. Совершенно обоснованный, конечно же. Вот только никто больше этих взглядов не разделял.
Оставалось как можно быстрее убедить парня в том, что его сопротивление, по меньшей мере, просто глупо, если не сказать - самоубийственно.
Разумеется, Норман взвился, зло сверкнул глазами и процедил сквозь зубы:
- Даже не думайте, я не дырка и становиться ею не собираюсь.
Эндрю с Джеффри переглянулись.
- Мне тоже это не нравится, - сказал Джеффри, - но сам знаешь, это единственный выход. Тем более, мы с парнями тебя не обидим.
Это была самая сложная часть.
Если бы Норман, скрепя сердце, кое-как согласился с необходимостью лишиться девственности с Эндрю, то мысль о бетах, сующих в него члены, была просто невыносима.
Но реальность была именно такова - первый раз Норман безусловно не выдержал бы не только размер узла Эндрю, но и его слишком мощный гормональный фон.
Но так или иначе, другого выхода не было.
Норман сопротивлялся неделю. Никто на него не давил, а Эндрю чувствовал угрызения совести, хотя ни в чём не был виноват.
Всё отведенное их маленькому клану крыло форта пропахло кровью, спермой и злостью - парни дрочили или дрались, прекрасно понимая, что за одно прикосновение к Норману Эндрю растерзает их без выяснений.
Эндрю же ждал. Видел, что Норман периодически беседует с Джеффри, и это его радовало. На самого Эндрю Норман по-прежнему лишь поглядывал с неопределённым выражением лица, и Эндрю чувствовал, что даже у него заканчивается терпение.
"Созрел" Норман однажды утром. Заявился к Эндрю в спальный отсек перед завтраком, по своему обыкновению сверкнул глазами и буркнул:
- Давайте. Делайте, что надо.
Испуганным или обиженным он не выглядел, но на скуле у него красовалась свежая ссадина.
Он проследил взгляд Эндрю, мотнул головой и сказал:
- Не спрашивай.
- Не буду, - согласился Эндрю.
Норман подошёл к нему (Эндрю только подтянул тонкое одеяло), посмотрел в упор, потом присел на корточки рядом с койкой.
Так близко его лица Эндрю ещё не видел. Это взволновало его, особенно изучающий взгляд раскосых голубых глаз. Прежде Эндрю казалось, что они серые, но теперь он ясно увидел их светящийся лазурный оттенок. Завороженный, он потянулся рукой к щеке Нормана, и тот не отстранился, когда Эндрю осторожно коснулся пальцами гладкой, тёплой кожи.
У Нормана дрогнули ноздри, и Эндрю обострённым в последнее время обонянием уловил мощный выброс феромонов.
В ту же секунду Норман резко отстранился и вышел, не сказав ни слова.
Завтрак прошёл в напряжённом молчании.
Все уже были осведомлены о том, что омега согласен отдать клану свою девственность, но у парней хватило такта или просто здравого ума промолчать и ничем не выказать это знание.
После завтрака Морган увёл Нормана в медотсек для необходимой подготовки, а клан собрался в общей комнате, и каждый из парней делал вид, что совершенно не заинтересован происходящим.
- Ладно, - наконец нарушил молчание Эндрю, - парни, все ведь понимают, что...
- Кэп, - решился перебить его один из наёмников, здоровенный рыжий Грэг, - мы же не дети. Видим, что к чему. Не обидим парня, не сомневайся в нас.
Эндрю неловко кивнул, заканчивая почти не начатый скомканный разговор, и оглядел парней.
Их было всего четверо, остальные были людьми и даже не собирались прикасаться к Норману.
Эндрю стало немного не по себе из-за того, что он высказал вслух свои сомнения - парни были отличные, а их естественная агрессивность была вызвана лишь молодостью и высоким гормональным фоном.
Кроме Грэга были ещё Винс, Дэнни и Мэтт - все, как на подбор, здоровенные, высокие и сильные.
В том, что в парнях можно не сомневаться, Эндрю убедился лишний раз, когда в комнату зашёл Морган.
- Всё готово, - сказал он без всякого предварения, - пойдёмте. Всё время будете под моим присмотром.
Никто не шелохнулся, а Грэг почесал в затылке и сказал:
- Тут вот какое дело, док, - Морган посмотрел удивлённо, - любой из нас его это... стопудов в лоскуты порвёт, если... если сразу... ну...
- Короче, док, - перебил Винс, - Грэг будет до утра мямлить. Надо, чтоб ты трахнул парнишку первым, ни одного из нас он не выдержит поначалу.
Морган покачал головой. Он думал об этом раньше, но самого его совершенно не привлекала перспектива участвовать в предстоящем лично. В словах парней, разумеется, был резон. Узкий, гормонально незрелый, никем не траханый омега солидно рисковал обзавестись серьёзными разрывами от узлов дорвавшихся бет - а что уж говорить об узле Эндрю?
А дальше вариантов могло быть только два: либо омега истекал кровью от разрывов (накладывать швы при таких повреждениях было бессмысленно), либо, если он выживал и швы грубо рубцевались, его отправляли в общинный дом, где он быстро превращался в бессмысленную и бесчувственную дырку, годную лишь для быстрого слива спермы. Относились к таким омегам, как к неодушевлённым предметам - сдрачивали в раскрытую, грубо растраханную задницу, пока из неровных и зачастую рваных краёв не начинала течь сперма. Тогда самый брезгливый, если не желал искупать член в сперме друзей и товарищей, втыкал в эту дырку гибкий шланг, не всегда снабжённый наконечником, и открывал воду. Вода под напором хлестала внутрь, пока не начинала вырываться наружу фонтанчиком. Тогда чистюля закрывал воду, вытаскивал шланг и ебал общественного омегу, как вздумается.
Морган поморщился, представляя Нормана в подобном положении. Парень обладал характером, к тому же, он прошёл уже через свой персональный ад, и заслуживал лишь заботы.
Морган вообще не одобрял традицию общественных омег, но он был человек, с гормональным фоном, физиологией, и даже анатомией, отличными от веров, и поэтому здесь его мнение не имело большой ценности.
Он переглянулся с Эндрю, и, не сказав друг другу ни слова, они отправились в медотсек - следовало поговорить с Норманом.
Моргану было досадно, что он сбрасывал этот вариант со счетов, это было... немного малодушно по отношению к Норману, да и к Эндрю, пожалуй. Ведь Морган прекрасно понимал, что для Нормана остаться омегой их клана будет лучшим вариантом. Кроме того, он заметил взаимный интерес Нормана и Эндрю, и это его радовало. Словом, аккуратно лишить Нормана девственности, так, чтобы он не закрылся, не почувствовал себя ущербным морально или физически, не испугался и не обозлился, было наименьшим, что Морган мог сделать.
Разумеется, Норман от такой перспективы в восторг не пришёл.
Морган говорил с ним негромко, и Эндрю улавливал лишь отдельные слова, да изредка Нормал обжигал его косыми взглядами.
Впрочем, после этих тихих переговоров Норман исподлобья посмотрел на Эндрю и сказал:
- Я согласен. Будто вы оставили мне выбор.
Эндрю вспыхнул, но подошёл к Норману и осторожно взял его за руку:
- Поверь, никто тебя и пальцем бы не тронул, если бы не опасность, о которой ты сам прекрасно знаешь.
Норман поморщился, но кивнул.
Эндрю продолжал довольно сбивчиво и неловко извиняться, до тех пор, пока не понял, что Норман подозрительно тих.
Он кинул беглый взгляд на лицо Нормана и даже немного растерялся: тот выглядел так, будто с трудом удерживается от смеха. Сбитый с толку Эндрю открыл рот, и тогда Норман уже откровенно расхохотался.
Эндрю смотрел на него зачарованно - такого Нормана он ещё не видел. И это ему очень нравилось.
У Нормана будто разом исчезли барьеры - из угрюмого, замкнутого, мрачного на вид, он сделался насмешливым и задиристым, как большинство парней его возраста.
Отсмеявшись, он пояснил:
- Вы все такие смешные, когда занимаетесь этой чушью! Просто напрашиваетесь, чтобы поиздеваться над вами.
Эндрю почувствовал облегчение.
- Это вызов? - спросил он с улыбкой.
- Можешь считать, что да, - тут же ответил Норман.
- Хорошо, - расплылся Эндрю ещё шире, - жди... паршивец.
- И ты жди! - осклабился Норман.
И угрызения совести оставили Эндрю окончательно.
Впрочем, когда вокруг койки собрался клан, бравада Нормана несколько поутихла.
- Не бойся, - мягко сказал Морган, - иди ко мне, Норман.
Джеффри нервничал, но не имел права этого показать. Он был человеком и предпочитал женщин мужчинам, если не считать некоторых экспериментов в юности. Поэтому сейчас для уверенности в собственных силах проглотил стимулирующую капсулу. Она имитировала естественное возбуждение, но не затрагивала мозги, именно это сейчас и было нужно.
Вид у Нормана был сосредоточенный. Напряжение выдавали сжатые в полоску губы, да немного рваные движения, когда больничная рубаха полетела на пол.
Парни дружно сглотнули. У Эндрю на секунду сбилось дыхание - никто, кроме Джеффри, до этого момента не видел Нормана обнажённым.
Он был отлично сложён, отъелся и подкачал мускулатуру, и ещё он держался очень прямо - не сутулился и даже не пытался прикрываться руками. Размер его члена и крупной, полновесной мошонки Эндрю тоже оценил - всё же Норман был омегой сильного типа, в одном шаге от беты.
И, тем не менее, в первую очередь он был омегой - фон был очень мощный, парни ощутимо занервничали, когда Норман очутился перед сидевшим в кресле Джеффри.
- Давай, - сказал тот как можно мягче и осторожно взял Нормана за руку, - садись.
Решено было не создавать слишком интимную обстановку, Джеффри даже не раздевался, лишь расстегнул и приспустил штаны.
Норман поставил колено на подлокотник кресла, и Джеффри придержал его, помогая сесть себе на колени. Стояло у него, как надо - стимулятор не подвёл, и Джеффри рассчитывал, что природа вера поможет Норману. Так и произошло - член аккуратно погрузился в него наполовину, пока Норман стал сопротивляться против воли. Он закрыл глаза и часто задышал, а Джеффри шумно выдохнул, когда его твёрдый член сжало узкими, едва влажными стенками.
- Расслабься, - попросил он негромко, - глядя Норману в глаза и поглаживая его по руке, - всё хорошо.
Норман кивнул, не открывая глаз, глубоко вдохнул и с силой опустился на член до конца.
Только тогда все присутствующие в комнате, включая Эндрю, поняли, что на всё это время непроизвольно задержали дыхание.
Дальше всё пошло легче - Норман медленно, но достаточно равномерно скользил вниз-вверх по члену Джеффри, уложив голову ему на плечо, а тот мягко обнимал Нормана за плечи и талию, не сдерживая, но контролируя движения.
Было видно, что Норман не испытывает боли, кроме того, через некоторое время ему явно стало нравиться - он задвигался быстрее, а член Джеффри заблестел от первой прозрачной смазки.
Эндрю точно не сказал бы, что испытывает. Он не ревновал к Джеффри, но отчаянно хотел бы, чтобы Нормана не нужно было подвергать подобным процедурам. Вариант отправления в тыл сразу же после того, как его нашли, отпадал, никто не оформил бы документы, не "попробовав" сперва нетронутого омегу.
Поэтому оставалось только надеяться, что вместе с пробуждением гормонального фона у Нормана пробудится и сознание вера - намного более свободное, чем человеческое, без лишних фильтров, привнесенных человеческой моралью.
Джеффри тем временем глубоко задышал и сдавленно застонал, чуть крепче прижимая Нормана к себе - воздух наполнился запахом свежей спермы. В человеческом семени содержалось исчезающе малое количество феромонов, но сейчас и этого было достаточно, чтобы всем присутствующим стало почти невозможно сдерживаться.
- Всё, - сказал Джеффри, едва выровняв дыхание, - я пас. Так вы из меня совсем извращенца сделаете.
Парни зафыркали, а Джеффри что-то тихо спросил у открывшего глаза Нормана. Видимо, ответ его удовлетворил, потому что он кивнул, мягко поцеловал Нормана в лоб и аккуратно придержал его за задницу, помогая встать на ноги.
Джеффри быстро привёл себя в порядок, осмотрел Нормана и сказал:
- Он полностью готов и в порядке, но вы должны быть осторожны. Если что-то пойдёт не так - сразу остановлю.
Разумеется, с Джеффри никто не спорил.
Грэг разделся в мгновение ока, уселся на койку и протянул Норману большую ладонь:
- Иди сюда, не обижу!
На испуганного Норман и не был похож - подошёл и позволил себя осторожно огладить со всех сторон. Грэг легко приподнял его и втащил себе на колени, усадил сверху. На пробу потёрся носом о его плечо, потом с опаской поцеловал. Норман выглядел сосредоточенным и слегка ушедшим в себя, и запредельно обострившимся обонянием Эндрю ловил сильные изменения его запаха - в теле Нормана нарастала гормональная буря.
Грэг ласково гладил Нормана, медленно просовывая член в его гладкую маленькую задницу, наполненную спермой Моргана. Осторожно, медленно и внимательно. Потом освоился и вскоре мацал Нормана жадными лапами везде: за плечи, задницу, щипал соски, совал палец между губ. Норман не огрызался: он был занят новыми ощущениями. У него тёкли член и анус прозрачной смазкой, и бёдра Грэга были мокры от неё.
Грэг замер, когда у него разбух узел, опасался причинить вред Норману, а Джеффри привстал со своего места, на всякий случай готовясь к неприятности. Эндрю увидел, как Норман выпрямился, приспосабливаясь к распирающему анус узлу, и опять прикрыл глаза. Грэг позволил ему двигаться самому, поглаживая по заднице и завороженно глядя на его твёрдо вставший член в потёках смазки.
Грэг разрядился очень быстро - с омегой, только что лишившимся девственности, не было шансов продержаться долго. Он зарычал, спуская, и Норман негромко вскрикнул - узел резко увеличился на несколько секунд, чтобы после быстро вернуться к норме.
Джеффри и Эндрю уже были начеку, но ничего плохого не случилось - Грэг сорванно дышал и истекал потом, а Норман облизывал искусанные губы и никак не мог разжать кулаки.
Джеффри с Эндрю переглянулись, и Эндрю сам подошёл к Норману, аккуратно положил руку ему на плечо:
- Как самочувствие?
Норман посмотрел на него немного мутно, ответил лаконично:
- Порядок.
- Ты в состоянии продолжать? - спросил уже Джеффри.
Норман кивнул и приподнялся над блаженно улыбающимся Грэгом.
Как и предполагал Джеффри, сцепки не произошло.
Внутри сейчас было очень много влаги, и Норману не составило труда соскользнуть с члена Грэга.
Всё время, пока Норманом занимались Денни с Мэттом и Винс, Норман не спускал с Эндрю глаз. Поначалу Эндрю решил, что это случайный взгляд, но прищуренные, потемневшие, влажные глаза Нормана следили за ним неотрывно.
Эндрю не мог точно определить, какие чувства вызывает в нём этот взгляд, но спокойно наблюдать за тем, как парни трахают Нормана, пусть и по необходимости, он почти не мог. Но знал, что уйти не имеет права. Он... он был нужен Норману, и уже не сомневался в этом.
Поэтому внимательно наблюдал, как Нормана размеренно трахают у стены, придерживая на весу одну согнутую ногу; как облизывают его с головы до ног, скуля от наслаждения; как узкая, открытая для взгляда дырка течёт, краснеет и разбухает, заметно пульсирует, принимая один узел за другим, и как потоком извергается семя по голым ногам.
В какой-то момент у Нормана подогнулись колени, и Эндрю тут же оказался рядом, испустив тихий рык. Парней словно ветром сдуло.
- Всё, - сказал Джеффри, - хватит. И с него, и с вас.
Эндрю слышал это краем уха, укладывая Нормана на кровать. Он был тяжёлый, горячий и расслабленный; и пахло от него так, что Эндрю готов был спустить в штаны.
- Дай ему немного отдохнуть, хорошо? - негромко попросил Джеффри, выпроводивший парней, - я ещё не знаю, каковы будут последствия для его организма.
Эндрю кивнул, внимательно разглядывая лицо Нормана. Глаза у него были закрыты, но выглядел он скорее уставшим, чем спящим.
Впрочем, было понятно, что стоит дать ему отдохнуть.
Ночь для Эндрю прошла без сна. Он ворочался, вспоминая поведение Нормана, думая о нём и пытаясь решить, как теперь себя вести. Он испытывал неловкость и лёгкое раздражение, а ещё его всю ночь мучила вполне ожидаемая неспадающая эрекция.
Так что завтрак он заменил основательным холодным душем.
Джеффри встретил его в коридоре.
- Всё в норме, - ответил он на незаданный вопрос, - я думаю, он вполне готов для тебя. Но учти, его гормональный фон сейчас нестабилен, и я тебе не скажу точно...
- Скажи прямо, - перебил в нетерпении Эндрю, - могу я трахнуть его сейчас, или нужно ещё время?
- Да, - ответил Джеффри без колебаний, - можешь сейчас. Только учти, что перепады настроения...
Дальше Эндрю уже не слушал.
Норман выглядел отлично. Он лежал на чистой постели, до пояса укрытый одеялом - вымытый, расчёсанный, с румянцем на щеках, и грыз яблоко.
Эндрю разом отпустило.
- Привет, - сказал Норман первым.
Эндрю кивнул и присел на край кровати. Норман не возражал - приподнялся на подушках повыше, и тонкое одеяло сползло, открыв взгляду Эндрю белый памперс.
- Док настоял, - махнул рукой Норман, - последствия, всё такое...
На секунду Эндрю увидел насмешку в его глазах.
Подчиняясь непонятному порыву, Эндрю сунул руку в памперс Нормана.
Норман глянул на него, и Эндрю почувствовал, как его мягкий член дёрнулся, и на пальцы полилась горячая жидкость.
Эндрю застыл.
Норман смотрел на него наглым взглядом.
- Упс, - сказал он ровно, - эти последствия действительно просто ужасающи.
Моча всё лилась на пальцы, член из мягкого стал упругим, задница ощутимо подплыла скользкой смазкой.
Эндрю сглотнул.
Норман его метил.
Мелкий паршивец его метил. Незрелый омега с отставанием гормонального созревания. Едва сформировавшийся.
От того, чтобы сию же секунду втрахать Нормана в кровать, Эндрю удержал себя запредельным усилием.
Вместо этого он посмотрел Норману в глаза и спросил негромко:
- Ну что, парень? Будем испорченный памперс менять? Или... без него обойдёмся?
- Или, - ответил Норман севшим голосом.
Эндрю ещё не воздействовал на него силой альфы, и теперь был слегка удивлён, и, пожалуй, обрадован: Норман немного плыл, но оставался в сознании, просто перестал ёрничать.
- Вот и отлично, - кивнул Эндрю, оставляя свободу действий Норману.
Тот, впрочем, уже всё решил - отбросил одеяло и потянул Эндрю на себя.
Эндрю прошибло от макушки до пят - даже альфы сильного типа имеют предел терпения.
Но вести себя грубо он не стал, просто опрокинул Нормана на спину, сорвал с его губ долгожданный поцелуй, и, когда Норман, вцепившись в его волосы, а хрипом втянул в лёгкие воздух, принялся украшать засосами его шею и плечи.
Всё было стремительно, уже без капли терпения - тело Нормана горело от поцелуев, он кусал губы, выламываясь в позвоночнике, когда Эндрю подтащил его к себе совсем близко, с треском порвал многострадальный памперс, и вдавил пальцы в слабо увлажнившийся анус.
Можно было, уже можно - оба это знали.
Эндрю засадил без подготовки в хлынувшую потоком смазки задницу. Кончил он тут же, без узла, сполз вниз, задрал Норману ноги и вылизал собственную сперму, толкаясь языком и постанывая, когда сфинктер обжимал его язык.
Вид у Нормана был совершенно очумевший, и он сам потянулся за поцелуем, обхватывая Эндрю за плечи.
Эндрю и второй раз не стал его переворачивать на живот - взял лицом к лицу.
Член вошёл легко, даже поверить невозможно было, что ещё пару дней назад Норман был сухим и узким, и Эндрю боялся ему навредить.
После нескольких длинных, мягких движений Норман расплылся по-настоящему, и стал течь уже сам, без слюны или спермы. Эндрю на секунду вытащил член, провёл головкой по его члену и яичкам, поцеловал в приоткрытый рот и снова задвинул по самые яйца.
Норман сотрясался от толчков, и у Эндрю постепенно разбухал узел.
Когда он разбух окончательно, распирая тугие стенки, Эндрю по обильной смазке впихнул со всей возможной силой и застыл.
Норман зажал его намертво, выдаивая.
Сцепив зубы, Эндрю с трудом отстранился, нащупал налившийся атавистический узелок у содрогающегося Нормана, и принялся ритмично сжимать его пальцами. Норман запрокинул голову, Эндрю присосался к его шее, и почувствовал, как тот начинает течь членом, а не только задницей.
Полувменяемый Норман сжимал его очень крепко, и дёргался, когда накатывала новая мышечная волна.
Расцепились они внезапно, Эндрю сполз почти без сил на пол и тщательно вылизал внутреннюю поверхность бёдер глухо стонущего Нормана, а потом поцеловал в живот и приложился губами к ладони, когда Норман слабо попытался его оттолкнуть.
Впрочем, он тут же подтянул Эндрю к себе и поцеловал.
Эндрю посмотрел на него.
Он был мокрый, утомлённый, чертовски соблазнительный даже после такого неожиданного марафона. Вот теперь Эндрю перевернул его, навалился сверху, опять раздвигая всё ещё твёрдым членом его скользкие от спермы и смазки ягодицы; Норман дёрнулся было, пытаясь перевернуться обратно, но Эндрю не дал: придавил к постели и вогнал член до упора, вместе с опять разбухшим узлом, и под негромкое рычание Нормана вокруг основания снова сомкнулась тугая мягкая манжета.
- Высосу из тебя потом всё, - прошептал Эндрю, втрахиваясь в горячую задницу.
Норман не отвечал, только скрёб рукой по простыне - в таком положении его член был придавлен к кровати, а узел Эндрю изнутри словно вдавливал его узелок в переднюю стенку, и Нормана постепенно забирала крупная дрожь.
Кончил он, выгнувшись и громко дыша, пока истекающий спермой член Эндрю протягивало бешеной пульсацией его уже далеко не девственного ануса.
На этом ничего не закончилось. Пожалуй, даже наоборот: мощный выброс феромонов спровоцировал трансформацию.
У Эндрю колотилось сердце, когда извивающийся под ним Норман зарычал по-новому - глухо и раскатисто, и мокрой голой кожей Эндрю почувствовал мягкую, шелковистую шерсть. Трансформация была лишь частичной - только чтобы принять видоизменившийся член Эндрю - мокрый, ярко-красный, с жёстко залупившейся конической головкой. Норман уронил голову на руки, подставляясь и шумно дыша, и Эндрю резко вогнал в него член, обхватил вокруг тела, пока из медленно сползающего мехового чехла появлялся настоящий узел - очень большой и твёрдый.
Загонять его вглубь пульсирующего раскрытого ануса было больно и сладко, до белых вспышек перед глазами. По бёдрам полилась вязкая розоватая смазка, и Эндрю сомкнул зубы на плече Нормана, с воплем кончая внутрь.
Утром немного обеспокоенный Джеффри нашёл их на полу, спящими в обнимку, в липкой луже течного сока и пустого эякулята - альфа отдал всё рабочее семя, но подхлёстнутый гормонами организм гнал всё новые порции.
- ... Обязательно отдай письмо Марии, - в сотый раз говорил Эндрю, - и не забудь, что...
- Ключ под декоративной панелью справа от двери, я помню, - серьёзно кивнул Норман.
Эндрю сжал губы, молча обнимая Нормана.
Как и следовало ожидать, Норман забеременел сразу же, в первую же сцепку.
Эндрю гордился этим, был рад, но очень переживал: беременного омегу без лишних разговоров отправляли в тыл, а, учитывая, что Норман был сиротой, податься ему было некуда. Уговорить его поселиться в квартире Эндрю и ждать его возвращения оказалось очень сложной задачей.
Он дулся, говорил, что справится сам, что найдёт себе и работу, и жильё, и Эндрю с трудом удерживался от желания встряхнуть его и без дополнительных танцев с бубнами воздействовать силой альфы. Тем более, у них установилась очень прочная связь.
Но Джеффри просил его не давить на Нормана, говоря, что сейчас у него период резкого взросления и первая беременность, поэтому вести себя с ним нужно мягко.
Впрочем, ночью Норман вваливался в комнату Эндрю, бесцеремонно стаскивал с него одеяло и пижамные штаны, и усаживался сверху, обволакивая горячим нутром его мгновенно поднимавшийся член.
Выдаивал насухо без узла, сидел, прикрыв глаза, пока поливал живот Эндрю уже полноценной спермой, от запаха которой Эндрю скручивало дополнительным наслаждением. Кончив, Норман уходил дрыхнуть в свою комнату, оставляя Эндрю в луже спермы на холодной промокшей простыне.
Через некоторое время он на самом деле перестал вредничать и перспективу жить в квартире Эндрю воспринял спокойно.
Эндрю очень нервировала мысль о том, что они не смогут видеться ещё три месяца; более того, у них не будет даже возможности связываться письменно или пользоваться электронной почтой - в форте это было запрещено в целях безопасности.
Перед самым выходом Норман вдруг повернулся к Эндрю сам, посмотрел на него внимательно, и крепко поцеловал в губы.
Потом решительно отстранился и шагнул за толстенную бронированную дверь, тут же закрывшуюся за его спиной.
Разделаться с документами, обзвонить родных, сделать множество прочих мелких дел, накопившихся за время отсутствия Эндрю - это заняло почти полдня; и к тому моменту, как Эндрю шагнул на порог своего дома, терпение у него закончилось совершенно.
Он не предупреждал, не заходил заранее к старой соседке Марии, как сам инструктировал Нормана (это можно было сделать позднее), он просто позвонил в дверь - по какой-то причине не стал открывать своим ключом. Вернее, причина была проста - он хотел показать Норману, что ценит его личное пространство.
Норман открыл тут же, будто ждал. Посмотрел секунду, потом крепко обхватил Эндрю за шею и втащил его в квартиру.
Первое, что Эндрю сделал, едва закрылась дверь - рухнул на колени и отсосал Норману, истекая слюной и хрипя от жадности. Норман стонал длинно и надсадно, зарываясь пальцами в волосы Эндрю. Долго это не протянулось - Норман вскрикнул, кончив глубоко в глотку Эндрю, и не отдышавшись, потащил его на себя - встрёпанного, с мокрыми губами и потемневшим взглядом. Эндрю дрожал и непроизвольно сипло ныл сквозь зубы, пока его член рывком не вошёл в мигом взмокшую узкую задницу Нормана.
Не трахались - Эндрю спустил тут же, минуя узел, а Норман излился ещё одной струёй себе на живот, и по ощущениям - почти кипящей смазкой внутри, искупав член Эндрю.
Потом они долго молча целовались, пока Норман не оттолкнул Эндрю от себя и лаконично бросил:
- Поговорим.
Рассказывать было особенно не о чем. У Эндрю был однообразный график, о котором Норман отлично знал; у Нормана было обустройство в мирной и самостоятельной жизни, в которую он замечательно вписался.
Разговор ему нужен был, чтобы побороть смущение и радость и не сказать вокруг Эндрю совсем уж глупым щенком.
Оба были чертовски упрямы, и делали вид, что относятся друг к другу достаточно сдержанно, но на самом деле были очень привязаны друг к другу и благодарны страшной случайности, по которой Норман оказался поблизости от форта.
Беременный Норман сделался совершенно ненасытен. Надевать нормальную одежду сейчас было бессмысленно, всё промокало в первые минуты. Поэтому он носил только длинные тонкие рубахи, которые летели в стиральную машину каждый раз, как Норман проходил мимо ванной комнаты. Член у него торчал над взбухшей мошонкой и лил на ноги и на пол длинные тягучие струйки, твёрдые соски исторгали капли прозрачной сладкой жидкости, стоило прикоснуться языком или пальцем, яркие губы постоянно были искусаны.
У Эндрю стояло без перебоя от мощного гормонального фона беременного омеги. Впрочем, Эндрю полагал, что роды сильно ситуацию не изменят. Не без оснований предполагал.
Спокойно пройти мимо Нормана Эндрю не мог: сдрачивал ему или отсасывал, или вставлял в мокрую задницу, усадив Нормана на себя и осторожно придерживая его круглый живот.
Ночи стали почти бессонными, Эндрю засыпал на рабочем месте, но настроение у него оставалось отличным.
Под утро, стараясь не разбудить чутко спавшего Нормана, Эндрю попытался неслышно встать с постели, но не тут-то было.
Норман приоткрыл вроде бы сонные глаза и крепко взял Эндрю за запястье.
Эндрю окатило горячей волной.
Норман опять повернулся на бок, закрывая глаза, но руку Эндрю не отпустил.
Эндрю улыбнулся и поцеловал его в плечо, чувствуя, как Норман лениво елозит задницей по его твёрдому члену.
Эндрю провёл рукой по его спине, потянул вверх рубаху и скользнул пальцами в тёплую ложбинку между ягодиц.
Норман сонно замычал, подаваясь задницей на его руку, и Эндрю только и осталось, что вставить член в мокрый анус, мягко охвативший его краями.
Трахать почти спящего Нормана с тугим круглым животом, тёплого и разомлевшего, было восхитительно.
Эндрю протянул руку и ласкал его твёрдые соски и торчащий под животом член, и это было так хорошо, что он почти не заметил, как спустил внутрь.
Сцепки не было, но разбухший сфинктер ещё некоторое время держал полумягкий член, время от времени выдаивая ещё несколько капель остаточными мышечными сокращениями.
Когда член выскользнул, Эндрю попытался мягко отстраниться, но и на этот раз не получилось: Норман перевернулся на спину и посмотрел уже совершенно осмысленно.
Устроился поудобнее, обхватил Эндрю ногой за бедро и притянул к себе:
- Ещё!
- Слушаюсь! - рассмеялся Эндрю, и добавил, целуя его: - А не слишком ли для одного утра?
- Нет, - помотал головой Норман, - в самый раз.
Эндрю посмотрел на его по-прежнему твёрдый член, нагнулся и сжал губами сосок.
Приподнялся, ткнул головкой вслепую, и опять вошёл в полный собственной спермы анус.
Норман глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Эндрю двигался мягко, ласкал его член, гладил выпуклый живот, чувствуя, как не до конца вставший член опять твердеет внутри.
Когда сфинктер опять разбух и запульсировал, Эндрю выскользнул из сладкого плена, проник в мокрое отверстие пальцами и сильно придавил твёрдый узелок Нормана, сразу же принимая его член глубоко в горло. Норман тут же разрядился тёплой струёй, шумно дыша и непроизвольно поднимая бёдра.
На пальцы Эндрю потекла смазка, а вздох Нормана наконец-то прозвучал удовлетворённо.
Эндрю поцеловал его в живот, лизнул выпяченый пупок и сказал негромко:
- Ну всё, теперь я точно опоздаю.
Норман приоткрыл один глаз:
- Так может, останешься сегодня дома?
- Чтобы ты довёл себя и меня до полного обезвоживания, секс-террорист? - рассмеялся Эндрю.
Норман слегка щёлкнул его по губам, и Эндрю несильно прихватил зубами его палец.
Ноздри у Нормана дрогнули, и Эндрю протянул:
- Эй, приятель, так не пойдёт! Сначала завтрак! Раз уж я остался дома.
- Не хочу завтракать, - пробормотал Норман, сползая пониже.
- Зато кто-то другой точно хочет, - Эндрю положил руку на живот Нормана.
- Это да, - не стал отрицать Норман, - этот кто-то ест за двоих. Так что ладно, давай на кухню, - смилостивился он, - не то будущий хвостик съест на завтрак меня.
- Спасибо, ваше высочество! - с чувством произнёс Эндрю, прижав руку к сердцу.
Уже в дверном проёме он увернулся от запущенной в него подушки, и, смешивая продукты для тройной порции омлета, украдкой улыбался: он точно знал, что Норман тоже это интуитивно чувствует, но не хочет признаваться. И что будущих хвостиков на самом деле два.
@темы: Эндрю Линкольн, RPS, Мини, NC-17, Текст, Слэш, Норман Ридус
суббота, 27 мая 2017
невыносимых повыносим непобедимых победим снесём несносных несъедобных съедим (с)
Название: Инородное тело
Автор: *Mao*
Бета: Уолдо
Размер: мини, 1931 слов
Пейринг/Персонажи: Рик/Дэрил, Ниган
Категория: джен, слэш
Жанр: АУ, юмор, ангст, флафф
Рейтинг: R
Предупреждения: медицинская тема, исследование прямой кишки с помощью анального ретрактора
и проч.
Краткое содержание: Что будет, если Дэрил попадёт в больницу, где работают Ниган и Рик.
Примечание: кинкам Wegener посвящается! Wegener придумала и разработала идею фика, а также придала ускорения автору, т.е. мне, в процессе написания оного
И спасибо Уолдо за бетинг
читать дальше
Автор: *Mao*
Бета: Уолдо
Размер: мини, 1931 слов
Пейринг/Персонажи: Рик/Дэрил, Ниган
Категория: джен, слэш
Жанр: АУ, юмор, ангст, флафф
Рейтинг: R
Предупреждения: медицинская тема, исследование прямой кишки с помощью анального ретрактора
и проч.Краткое содержание: Что будет, если Дэрил попадёт в больницу, где работают Ниган и Рик.
Примечание: кинкам Wegener посвящается! Wegener придумала и разработала идею фика, а также придала ускорения автору, т.е. мне, в процессе написания оного
И спасибо Уолдо за бетинг
читать дальше
Рик разглядывал уже желтеющий синяк на скуле со смешанным чувством разочарования и обиды. Синяк, в свою очередь, с немым укором смотрел на него, напоминая о неспособности грамотно подъехать к понравившемуся человеку.
Рик всегда легко заводил отношения с приглянувшимися ему мужчинами и женщинами. Приятная внешность, галантность и обходительность, обаятельная улыбка и прекрасное чувство юмора – никто не мог устоять. До того злосчастного вечера несколько дней назад. Рик превзошел себя в остроумии и обаянии, лучился счастьем и любовью, очаровательно улыбался и душевно смотрел в глаза, но получил вместо предполагаемой приятной ночи лишь приличный хук справа от объекта своего желания.
Печально вздохнув, лёгкими движениями он замазал синяк тональным кремом. Вышло довольно неплохо. Глазастый заведующий все равно разглядит, но от любопытства остальных коллег, Рик, возможно, будет избавлен. Почти все свободные медсёстры отделения положили на него глаз. Поэтому Рик давно ничего себе не готовил, принимая с благодарностью бесчисленные контейнеры с вкусной домашней едой и выпечкой, что вызывало восторг и обожание у многочисленных поклонниц и желание кормить любимого доктора и дальше.
Дорога на работу была ему хорошо знакома, и Рик вспоминал с печальными частыми вздохами свою неудачно закончившуюся попытку флирта, практически не отвлекаясь на вождение.
Вошедший в бар парень понравился ему с первого взгляда. Красивый, с ладной фигурой, с достаточно длинными волосами, закрывающими пол-лица, со спокойными движениями. От него веяло силой, легкой грустью и свежим запахом дождя. Рик, увидев его, сразу захотел обладать им, приручить и заботиться. Раньше за собой таких чувств он не замечал. Ненавязчиво перебравшись за барную стойку поближе к заказавшему пинту пива парню, Рик завязал непринужденный разговор. Парня звали Дэрил. Общался он неохотно и не желал делился информацией о себе. Оказалось, что Дэрил вместе с братом не так давно переехал в город, и сейчас они перебиваются случайными заработками, а после утомительной работы отдыхают и развлекаются в различных питейных заведениях. Поэтому и сегодня Дэрил зашёл после очередного напряжённого дня немного расслабиться, пообщаться и, если повезёт, снять себе девочку на ночь. Но вот только чего он никак не мог предположить, так это того, что попытаются снять его. Когда суть происходящего дошла до мозга Дэрила, пострадала скула Рика. Оскорблённый в своих лучших чувствах Дэрил покинул бар, оставив ошеломленного произошедшим Рика потирать ушибленное место и раздумывать о смысле жизни и превратностях судьбы.
Незаметно за воспоминаниями Рик добрался до работы, где он занимал должность ординатора и набирался опыта под руководством практически гениального заведующего приемным отделением доктора Нигана. Больница была общественная, и что столь талантливый врач как Ниган делал здесь было не ясно. Рика не смущал статус больницы, для него всегда были главными получаемые им знания и опыт, а не престижность заведения.
- Доброе утро, малыш! – радостно поприветствовал его доктор Ниган на входе, - И какой же милой кошечке ты так не угодил, что она подправила твою симпатичную мордашку? – не менее радостно продолжил он свои приветствия, вызвав повышенный интерес у всей женской половины их коллектива. Коллектив как по команде повернул головы и впился ревнивым взглядом в многострадальное лицо Рика, который мужественно пытался не шевелить ни одним мускулом на лице. Доктор Ниган с усмешкой смотрел за его не очень успешными, как понял Рик, попытками сделать вид, что ничего не произошло, а затем хлопнул его по плечу и сказал:
- Кстати! Что я вышел тебя встречать! Поступил очень интересный пациент. С инородным телом прямой кишки, – весело подняв брови сказал Ниган. - Нрава строптивого, как я люблю, хамит, переодеваться в больничную одежду отказывается, смотрит на всех с неодобрением. Чудесный экземпляр!
Ниган, ласково приобнял Рика за талию и потащил показывать ему рентген живота, попутно рассказывая забавную историю появления инородного тела в организме незадачливого пациента. Рик только улыбался и с удовольствием слушал.
Оказалось, что у пациента произошел какой-то неприятный случай в одном баре, после чего он напился в другом баре и потерял свой мобильный телефон. По крайней мере, он так думал, что потерял. До того самого момента, пока ему не пришла смс. После чего он с ужасом обнаружил телефон в собственном животе. После безуспешных попыток вспомнить последовательность действий и цепь невероятных событий, объединивших мобильный телефон и кишечник в единое целое в его теле, он обратился за помощью к брату. Выяснилось, что, напившись в хлам, этот несчастный проспорил и засунул свой телефон к себе в зад, о чем в виду большого количества выпитого благополучно забыл. Попытки достать девайс самостоятельно не удались, и он решил подождать естественного развития событий. Но и эта тактика успеха ему не принесла. Только дискомфорт и прочие неприятные ощущения, которые лишь спустя несколько дней после события и заставили его обратиться в приемное отделение обычной общественной больницы.
Под конец истории Рик практически хохотал и с трудом сохранял приличное выражение лица, подобающее клинического ординатору и ассистенту столь именитого врача. Он проследовал за Ниганом в смотровую, где их ожидал столь интересный пациент.
Ниган открыл дверь и вошел. Следом вошел Рик и замер. В смотровой стоял Дэрил и смотрел на них. Рик с удивлением уставился на Дэрила в ответ. Повисла тишина. И только Ниган весело улыбался, явно получая удовольствие от всего происходящего.
- Ты! – воскликнул Дэрил. – Ты что, врач?! – Я не буду лечиться у этого извращенца. – заявил Дэрил Нигану.
Ниган довольно улыбнулся и повернулся к Рику:
- Ну я же говорил?! Прелестен! Как я люблю. – Посмотрев на Дэрила, он сказал, - Дорогой мистер Диксон, конечно же мистер Граймс – врач. И да, все врачи в некотором смысле извращенцы. Я не думаю, что вам стоит так переживать по этому поводу. Не тревожьтесь, - а то вами займусь я, - хищно улыбнулся Ниган, чем вызвал у Дэрила вполне закономерную реакцию:
- Нет-нет! Всё хорошо, доктор Ниган, я согласен на доктора Граймса, - уныло проговорил Дэрил.
- Вот и чудно! – хлопнул в ладоши Ниган. – Я вас покину: дела-дела. Если что – зови, - сказал он Рику и ушёл, оставив стоять двоих в звенящей тишине неловкости и смущения.
Спустя несколько мгновений, Рик пришёл в себя, развернулся к Дэрилу и, улыбаясь, сказал:
- Ну что, мистер Диксон, давайте я вас осмотрю. Залезайте вот сюда.
Дэрил с изумлением воззрился на гинекологическое кресло.
- Ты что издеваешься?!
- С чего ты взял? – легко улыбнулся Рик. – Я всего лишь следую протоколу диагностики и лечения инородных тел прямой кишки, – с придыханием сказал он. – Снимай штаны и залезай давай, – деловым тоном продолжил Рик, натягивая латексную перчатку на правую руку. – Я жду, - лукаво подняв одну бровь, поторопил он.
Всё ещё не веря такой своей невезучести, Дэрил нехотя потянул за ремень своих брюк.
- Может, отвернёшься? – буркнул он.
- С чего бы это? – хитро прищурился Рик. – Я врач. Ты себе даже представить не можешь, сколько задниц я видел и щупал в своей жизни.
Дэрил вздохнул, разделся и, ссутулившись, замер перед креслом.
- И как на это взбираться? Сам-то пробовал?
- Конечно, - ответил Рик, - всё, что я делаю со своими пациентами, я пробую на себе. А как иначе? - Рик пошевелил пальцами в латексе.
- Ты точно издеваешься, - сказал Дэрил и с трудом взгромоздился на кресло, устроив ноги в предназначенные для этого места. Он опять вздохнул и сказал. – Я готов.
Рик оценивающе оглядел Дэрила со всех сторон, чем всё-таки вогнал последнего в краску:
- Я это прекрасно вижу! Согни ноги и прижми колени к животу.
- А что, ты раньше сказать не мог?! – возмутился Дэрил.
- Не хотел тебе мешать. Ты явно знал, что делать, - улыбнулся Рик.
Намазав указательный палец какой-то мазью, он без предупреждения засунул его Дэрилу в зад.
-Ты что творишь, гад?! – взвился Дэрил.
- Ректальное исследование – невозмутимо ответил Рик. – Сначала надо попытаться достать инородный предмет пальцами. Если не получится, то достать его с помощью вот этого инструмента. - Перед глазами Дэрила возникла железяка, которую наверняка использовали какие-нибудь извращенцы для этих своих садо-мазо игр. – А если и это не удастся, то сделаем тебе наркоз, аккуратненько разрежем кишку, вытащим и зашьем. Будешь как новенький, – сказал Рик, по ощущениям Дэрила ковыряясь где-то очень глубоко в его заднице.
- Что с тобой? - Встревоженно спросил Рик, переводя взгляд с задницы Дэрила на его лицо. – Ты побледнел. Тебе плохо?
- Я боюсь операций… - еле слышно прошептал Дэрил.
- Ну-ну! Ты же будешь под наркозом, ничего не почувствуешь и не увидишь. А в дальнейшем постарайся думать, что и как именно засовывать в свою задницу, – улыбаясь уголками губ сказал Рик, вновь погружаясь в ректальное исследование.
- Ты на что это намекаешь?! – вновь взвился Дэрил, в очередной раз меняя цвет своего лица.
- Ни на что, милый, совершенно ни на что… Так… пальцами не получается, сейчас попробуем вытащить средство коммуникации анальным ретрактором. – Рик взял в руки железную мечту любого садиста-извращенца.
Дэрил очнулся только тогда, когда Рик легонько хлопнул его по ягодице:
- Вот и всё! Ты был хорошим мальчиком.
- Ты с ума сошёл?! – Дэрил уставился на довольного Рика, с победным видом держащего телефон в руке.
- Осталась только одна процедура, и ты будешь свободен. – с воодушевлением сказал Рик.
После этого он позвал медсестёр. Они всё-таки впихнули Дэрила в отвратительную тряпку с завязками на спине, посадили в кресло-каталку и куда-то повезли. Рядом опять возник лыбящийся Ниган. «Они их тут что, по степени наглости подбирают?» - подумал Дэрил, переводя взгляд с Рика на Нигана и обратно. Они очевидно обсуждали на какой-то тарабарщине его драгоценную задницу. Задница испуганно сжималась и предчувствовала недоброе. На хозяина задницы нацепили симпатичную шапочку, уложили на бок на жутко неудобную кушетку и заставили наблюдать за процессом проникновения в его внутренний мир. Когда Дэрил увидел гибкую трубку в руках у Рика, то тревожно облизал губы, начиная дышать чаще и более шумно. Наблюдавший за происходящим Ниган улыбнулся, велел медсестрам выйти и вышел сам, оставив Рика наедине с Дэрилом.
Как только за Ниганом закрылась дверь, Дэрил тревожно спросил:
- Ты это будешь запихивать мне в зад?!
- Ну да. А что ты так переживаешь, пора бы лишить тебя анальной девственности.
- С чего ты взял, что меня надо её лишать?! - возмутился Дэрил.
- Так не надо, оказывается? Жаль… тогда к чему было так ломаться в баре, не понимаю, - сказал Рик и ввел ректоскоп в тело Дэрила, оборвав его возмущенный вопль.
Покрывшийся красными пятнами Дэрил издавал звуки, одновременно напоминающие брачные вопли морских котиков и завывания неупокоенной души, но Рик был тверд и непреклонен. Дело шло, правда, трудновато – из-за несвоевременного обращения за медицинской помощью. Поэтому Рик и пригласил на консультацию Нигана, что, сосредоточенный на своих ощущениях, Дэрил благополучно не заметил.
Очнувшись от размышлений, Дэрил встретился взглядом с жутко довольным доктором Ниганом, и, не обнаружив рядом только одного интересующего его человека, не смог сдержаться и спросил:
-А где Рик?
- О! Уже Рик. Одобряю твой выбор детка, - рассмеялся Ниган. – У него новый экстренный пациент. А я тут с тобой закончу. – Ниган прочитал что-то в бумажке, которую держал и продолжил:
- Ну что, дорогой наш мистер Диксон, мы проверили, с вами все в порядке. Можете быть свободны. Остальное расскажут вам медсёстры. Приятно было познакомиться, Дэрил. В следующий раз надеюсь встретится при более приятных обстоятельствах. – загадочно улыбнувшись, сказал Ниган и, пожав руку ошалевшему от событий Дэрилу, покинул палату.
Дэрил поворчал, закончил все необходимые мероприятия, оделся и ушел, все время оглядываясь по сторонам. Увидеть Рика не получилось, и Дэрил покинул больницу, так и не простившись с человеком, побывавшим у него внутри.
Смена у Рика выдалась тяжелой: приехало много пациентов с различными травмами, отравлениями, даже один с ножевым ранением. Рик работал беспрерывно и даже не присел, чтобы поесть. Тем более, у него не было времени подумать о Дэриле. Он вспомнил о нём, только когда закончив смену, вышел на прохладный ночной воздух и вдохнул полной грудью тишину засыпающего города. Грусть и печаль навалились на него, когда он подумал, что ему придется возвращаться в свой одинокий дом, а ехать куда-нибудь за новыми знакомствами и приключениями, когда не зажили последствия предыдущих, не хотелось. За раздумьями он пропустил момент, когда из темноты вышла темная фигура и перегородила ему дорогу. Рик не успел испугаться, потому что узнал того, кто его поджидал. Дэрил смотрел исподлобья и тихонько пыхтел, явно собираясь что-то сказать и также явно не находя слов. Рик не стал ждать, шагнул навстречу Дэрилу, обнял и легко поцеловал, не боясь получить еще один удар. Он понял, что теперь все будет хорошо.
- Давай только без этих твоих игр в доктора, хорошо? – сказал Дэрил. – Мой зад этого не переживёт.
Рик хмыкнул.
- Это уже как получится, малыш.
Рик всегда легко заводил отношения с приглянувшимися ему мужчинами и женщинами. Приятная внешность, галантность и обходительность, обаятельная улыбка и прекрасное чувство юмора – никто не мог устоять. До того злосчастного вечера несколько дней назад. Рик превзошел себя в остроумии и обаянии, лучился счастьем и любовью, очаровательно улыбался и душевно смотрел в глаза, но получил вместо предполагаемой приятной ночи лишь приличный хук справа от объекта своего желания.
Печально вздохнув, лёгкими движениями он замазал синяк тональным кремом. Вышло довольно неплохо. Глазастый заведующий все равно разглядит, но от любопытства остальных коллег, Рик, возможно, будет избавлен. Почти все свободные медсёстры отделения положили на него глаз. Поэтому Рик давно ничего себе не готовил, принимая с благодарностью бесчисленные контейнеры с вкусной домашней едой и выпечкой, что вызывало восторг и обожание у многочисленных поклонниц и желание кормить любимого доктора и дальше.
Дорога на работу была ему хорошо знакома, и Рик вспоминал с печальными частыми вздохами свою неудачно закончившуюся попытку флирта, практически не отвлекаясь на вождение.
Вошедший в бар парень понравился ему с первого взгляда. Красивый, с ладной фигурой, с достаточно длинными волосами, закрывающими пол-лица, со спокойными движениями. От него веяло силой, легкой грустью и свежим запахом дождя. Рик, увидев его, сразу захотел обладать им, приручить и заботиться. Раньше за собой таких чувств он не замечал. Ненавязчиво перебравшись за барную стойку поближе к заказавшему пинту пива парню, Рик завязал непринужденный разговор. Парня звали Дэрил. Общался он неохотно и не желал делился информацией о себе. Оказалось, что Дэрил вместе с братом не так давно переехал в город, и сейчас они перебиваются случайными заработками, а после утомительной работы отдыхают и развлекаются в различных питейных заведениях. Поэтому и сегодня Дэрил зашёл после очередного напряжённого дня немного расслабиться, пообщаться и, если повезёт, снять себе девочку на ночь. Но вот только чего он никак не мог предположить, так это того, что попытаются снять его. Когда суть происходящего дошла до мозга Дэрила, пострадала скула Рика. Оскорблённый в своих лучших чувствах Дэрил покинул бар, оставив ошеломленного произошедшим Рика потирать ушибленное место и раздумывать о смысле жизни и превратностях судьбы.
Незаметно за воспоминаниями Рик добрался до работы, где он занимал должность ординатора и набирался опыта под руководством практически гениального заведующего приемным отделением доктора Нигана. Больница была общественная, и что столь талантливый врач как Ниган делал здесь было не ясно. Рика не смущал статус больницы, для него всегда были главными получаемые им знания и опыт, а не престижность заведения.
- Доброе утро, малыш! – радостно поприветствовал его доктор Ниган на входе, - И какой же милой кошечке ты так не угодил, что она подправила твою симпатичную мордашку? – не менее радостно продолжил он свои приветствия, вызвав повышенный интерес у всей женской половины их коллектива. Коллектив как по команде повернул головы и впился ревнивым взглядом в многострадальное лицо Рика, который мужественно пытался не шевелить ни одним мускулом на лице. Доктор Ниган с усмешкой смотрел за его не очень успешными, как понял Рик, попытками сделать вид, что ничего не произошло, а затем хлопнул его по плечу и сказал:
- Кстати! Что я вышел тебя встречать! Поступил очень интересный пациент. С инородным телом прямой кишки, – весело подняв брови сказал Ниган. - Нрава строптивого, как я люблю, хамит, переодеваться в больничную одежду отказывается, смотрит на всех с неодобрением. Чудесный экземпляр!
Ниган, ласково приобнял Рика за талию и потащил показывать ему рентген живота, попутно рассказывая забавную историю появления инородного тела в организме незадачливого пациента. Рик только улыбался и с удовольствием слушал.
Оказалось, что у пациента произошел какой-то неприятный случай в одном баре, после чего он напился в другом баре и потерял свой мобильный телефон. По крайней мере, он так думал, что потерял. До того самого момента, пока ему не пришла смс. После чего он с ужасом обнаружил телефон в собственном животе. После безуспешных попыток вспомнить последовательность действий и цепь невероятных событий, объединивших мобильный телефон и кишечник в единое целое в его теле, он обратился за помощью к брату. Выяснилось, что, напившись в хлам, этот несчастный проспорил и засунул свой телефон к себе в зад, о чем в виду большого количества выпитого благополучно забыл. Попытки достать девайс самостоятельно не удались, и он решил подождать естественного развития событий. Но и эта тактика успеха ему не принесла. Только дискомфорт и прочие неприятные ощущения, которые лишь спустя несколько дней после события и заставили его обратиться в приемное отделение обычной общественной больницы.
Под конец истории Рик практически хохотал и с трудом сохранял приличное выражение лица, подобающее клинического ординатору и ассистенту столь именитого врача. Он проследовал за Ниганом в смотровую, где их ожидал столь интересный пациент.
Ниган открыл дверь и вошел. Следом вошел Рик и замер. В смотровой стоял Дэрил и смотрел на них. Рик с удивлением уставился на Дэрила в ответ. Повисла тишина. И только Ниган весело улыбался, явно получая удовольствие от всего происходящего.
- Ты! – воскликнул Дэрил. – Ты что, врач?! – Я не буду лечиться у этого извращенца. – заявил Дэрил Нигану.
Ниган довольно улыбнулся и повернулся к Рику:
- Ну я же говорил?! Прелестен! Как я люблю. – Посмотрев на Дэрила, он сказал, - Дорогой мистер Диксон, конечно же мистер Граймс – врач. И да, все врачи в некотором смысле извращенцы. Я не думаю, что вам стоит так переживать по этому поводу. Не тревожьтесь, - а то вами займусь я, - хищно улыбнулся Ниган, чем вызвал у Дэрила вполне закономерную реакцию:
- Нет-нет! Всё хорошо, доктор Ниган, я согласен на доктора Граймса, - уныло проговорил Дэрил.
- Вот и чудно! – хлопнул в ладоши Ниган. – Я вас покину: дела-дела. Если что – зови, - сказал он Рику и ушёл, оставив стоять двоих в звенящей тишине неловкости и смущения.
Спустя несколько мгновений, Рик пришёл в себя, развернулся к Дэрилу и, улыбаясь, сказал:
- Ну что, мистер Диксон, давайте я вас осмотрю. Залезайте вот сюда.
Дэрил с изумлением воззрился на гинекологическое кресло.
- Ты что издеваешься?!
- С чего ты взял? – легко улыбнулся Рик. – Я всего лишь следую протоколу диагностики и лечения инородных тел прямой кишки, – с придыханием сказал он. – Снимай штаны и залезай давай, – деловым тоном продолжил Рик, натягивая латексную перчатку на правую руку. – Я жду, - лукаво подняв одну бровь, поторопил он.
Всё ещё не веря такой своей невезучести, Дэрил нехотя потянул за ремень своих брюк.
- Может, отвернёшься? – буркнул он.
- С чего бы это? – хитро прищурился Рик. – Я врач. Ты себе даже представить не можешь, сколько задниц я видел и щупал в своей жизни.
Дэрил вздохнул, разделся и, ссутулившись, замер перед креслом.
- И как на это взбираться? Сам-то пробовал?
- Конечно, - ответил Рик, - всё, что я делаю со своими пациентами, я пробую на себе. А как иначе? - Рик пошевелил пальцами в латексе.
- Ты точно издеваешься, - сказал Дэрил и с трудом взгромоздился на кресло, устроив ноги в предназначенные для этого места. Он опять вздохнул и сказал. – Я готов.
Рик оценивающе оглядел Дэрила со всех сторон, чем всё-таки вогнал последнего в краску:
- Я это прекрасно вижу! Согни ноги и прижми колени к животу.
- А что, ты раньше сказать не мог?! – возмутился Дэрил.
- Не хотел тебе мешать. Ты явно знал, что делать, - улыбнулся Рик.
Намазав указательный палец какой-то мазью, он без предупреждения засунул его Дэрилу в зад.
-Ты что творишь, гад?! – взвился Дэрил.
- Ректальное исследование – невозмутимо ответил Рик. – Сначала надо попытаться достать инородный предмет пальцами. Если не получится, то достать его с помощью вот этого инструмента. - Перед глазами Дэрила возникла железяка, которую наверняка использовали какие-нибудь извращенцы для этих своих садо-мазо игр. – А если и это не удастся, то сделаем тебе наркоз, аккуратненько разрежем кишку, вытащим и зашьем. Будешь как новенький, – сказал Рик, по ощущениям Дэрила ковыряясь где-то очень глубоко в его заднице.
- Что с тобой? - Встревоженно спросил Рик, переводя взгляд с задницы Дэрила на его лицо. – Ты побледнел. Тебе плохо?
- Я боюсь операций… - еле слышно прошептал Дэрил.
- Ну-ну! Ты же будешь под наркозом, ничего не почувствуешь и не увидишь. А в дальнейшем постарайся думать, что и как именно засовывать в свою задницу, – улыбаясь уголками губ сказал Рик, вновь погружаясь в ректальное исследование.
- Ты на что это намекаешь?! – вновь взвился Дэрил, в очередной раз меняя цвет своего лица.
- Ни на что, милый, совершенно ни на что… Так… пальцами не получается, сейчас попробуем вытащить средство коммуникации анальным ретрактором. – Рик взял в руки железную мечту любого садиста-извращенца.
Дэрил очнулся только тогда, когда Рик легонько хлопнул его по ягодице:
- Вот и всё! Ты был хорошим мальчиком.
- Ты с ума сошёл?! – Дэрил уставился на довольного Рика, с победным видом держащего телефон в руке.
- Осталась только одна процедура, и ты будешь свободен. – с воодушевлением сказал Рик.
После этого он позвал медсестёр. Они всё-таки впихнули Дэрила в отвратительную тряпку с завязками на спине, посадили в кресло-каталку и куда-то повезли. Рядом опять возник лыбящийся Ниган. «Они их тут что, по степени наглости подбирают?» - подумал Дэрил, переводя взгляд с Рика на Нигана и обратно. Они очевидно обсуждали на какой-то тарабарщине его драгоценную задницу. Задница испуганно сжималась и предчувствовала недоброе. На хозяина задницы нацепили симпатичную шапочку, уложили на бок на жутко неудобную кушетку и заставили наблюдать за процессом проникновения в его внутренний мир. Когда Дэрил увидел гибкую трубку в руках у Рика, то тревожно облизал губы, начиная дышать чаще и более шумно. Наблюдавший за происходящим Ниган улыбнулся, велел медсестрам выйти и вышел сам, оставив Рика наедине с Дэрилом.
Как только за Ниганом закрылась дверь, Дэрил тревожно спросил:
- Ты это будешь запихивать мне в зад?!
- Ну да. А что ты так переживаешь, пора бы лишить тебя анальной девственности.
- С чего ты взял, что меня надо её лишать?! - возмутился Дэрил.
- Так не надо, оказывается? Жаль… тогда к чему было так ломаться в баре, не понимаю, - сказал Рик и ввел ректоскоп в тело Дэрила, оборвав его возмущенный вопль.
Покрывшийся красными пятнами Дэрил издавал звуки, одновременно напоминающие брачные вопли морских котиков и завывания неупокоенной души, но Рик был тверд и непреклонен. Дело шло, правда, трудновато – из-за несвоевременного обращения за медицинской помощью. Поэтому Рик и пригласил на консультацию Нигана, что, сосредоточенный на своих ощущениях, Дэрил благополучно не заметил.
Очнувшись от размышлений, Дэрил встретился взглядом с жутко довольным доктором Ниганом, и, не обнаружив рядом только одного интересующего его человека, не смог сдержаться и спросил:
-А где Рик?
- О! Уже Рик. Одобряю твой выбор детка, - рассмеялся Ниган. – У него новый экстренный пациент. А я тут с тобой закончу. – Ниган прочитал что-то в бумажке, которую держал и продолжил:
- Ну что, дорогой наш мистер Диксон, мы проверили, с вами все в порядке. Можете быть свободны. Остальное расскажут вам медсёстры. Приятно было познакомиться, Дэрил. В следующий раз надеюсь встретится при более приятных обстоятельствах. – загадочно улыбнувшись, сказал Ниган и, пожав руку ошалевшему от событий Дэрилу, покинул палату.
Дэрил поворчал, закончил все необходимые мероприятия, оделся и ушел, все время оглядываясь по сторонам. Увидеть Рика не получилось, и Дэрил покинул больницу, так и не простившись с человеком, побывавшим у него внутри.
Смена у Рика выдалась тяжелой: приехало много пациентов с различными травмами, отравлениями, даже один с ножевым ранением. Рик работал беспрерывно и даже не присел, чтобы поесть. Тем более, у него не было времени подумать о Дэриле. Он вспомнил о нём, только когда закончив смену, вышел на прохладный ночной воздух и вдохнул полной грудью тишину засыпающего города. Грусть и печаль навалились на него, когда он подумал, что ему придется возвращаться в свой одинокий дом, а ехать куда-нибудь за новыми знакомствами и приключениями, когда не зажили последствия предыдущих, не хотелось. За раздумьями он пропустил момент, когда из темноты вышла темная фигура и перегородила ему дорогу. Рик не успел испугаться, потому что узнал того, кто его поджидал. Дэрил смотрел исподлобья и тихонько пыхтел, явно собираясь что-то сказать и также явно не находя слов. Рик не стал ждать, шагнул навстречу Дэрилу, обнял и легко поцеловал, не боясь получить еще один удар. Он понял, что теперь все будет хорошо.
- Давай только без этих твоих игр в доктора, хорошо? – сказал Дэрил. – Мой зад этого не переживёт.
Рик хмыкнул.
- Это уже как получится, малыш.
@темы: Джен, Дэрил Диксон, Рик Граймс, Мини, Ниган, Текст, R, Слэш
понедельник, 08 мая 2017
Погладь огонь, приручи воду и следуй за ветром...
Название: Одиночество
не бечено
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Норман, Эндрю
Категория: преслеш (?)
Жанр: ПВП, бессмысленный и беспощадный
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ненормативная лексика, секс с использованием посторонних предметов, смерть основного действующего лица
не пугайтесь, не Нормана и не Эндрю)))
Краткое содержание: В кинк-соо кто-то кинул во флуде фотку Нормана и его друга.
Ну и меня понесло))
читать дальше
"Окей" - думает Норман, когда ему дарят эту надувную хреновину. Есть чем порадовать фанов и в очередной раз всколыхнуть волну любви к себе и сериалу. И Роб, и Грег будут рады. Опять же, можно будет отмазаться от пары панелей и спокойно отдохнуть в компании вискаря, не опасаясь гневных нравоучений на тему вреда алкоголя. Ах да, теперь компанию ему будет составлять еще и это резиновое нечто. Пиздец.
"Окей" - думает Норман, лениво наливая себе очередной стакан Джим Бима и вяло тыкая пальцем в розовый бок куклы. Занятная херня. На ощупь она напоминает надувные круги и матрасы - не сказать, что приятно или неприятно. Никак. Швы выделяются, цепляются довольно острыми краями и издают совершенно ненужные звуки. Норман выпивает еще, закуривает и задумчиво щелкает куклу по гордо стоящему члену. Член дергается и чуть-чуть скрипит. Норман хмыкает и выпивает еще.
"Окей" - думает Норман. Уже ополовиненный пузырь стоит на журнальном столике, кукла лежит поперек его колен, а розовый и слегка сдувшийся член все также гордо торчит вперед. Кукла уже побывала гитарой, подушкой, средством для подтягивания к себе зарядки от смартфона... И теперь она лежит на его ногах, удобно принимая на себя вес рук. Ленивым движением оглаживая бока куклы, Норман обнаруживает две шлевки, и затуманенный алкоголем мозг тут же подкидывает мысль, что именно можно к ним пристегнуть.
"Окей" - думает Норман, не торопясь, вдумчиво растягивая себя двумя пальцами. У него уже пару месяцев как не было такого секса. Анус немного саднит, зато собственный член с уже лиловой от прилившей крови головкой стоит чуть покачиваясь от движений бедер. Норман проталкивает внутрь третий палец, подушечками ощущая горячую влажность стенок заднего прохода, и с тихим стоном стискивает второй рукой переполненные яйца. Кончить он не боится - в нем плещется уже слишком много алкоголя, чтобы спустить вот так, от одной растяжки. Его переполняет какое-то озорное предвкушение, волнительное и немного постыдное, которое отзывается ломотой в мошонке и дрожью в коленях.
"О да!" - думает Норман, насаживаясь на пристегнутый к кукле вибратор. Такого же дешево-телесного цвета, как и надувной подарок, крупный искусственный член с трудом проникает внутрь, попутно посылая мягкие волны вибрации от задницы в самый мозг. Опустившись на половину длины, Норман отхлебывает еще вискаря и, крепко обхватив пальцами горлышко бутылки, рывком надевается до конца. Кукла под ним протестующе скрипит, но вибратор плотно упирается в простату, и Норману становится все равно, лопнет эта хрень или нет. Он упирается свободной рукой в надувной живот и начинает рвано двигаться вверх-вниз.
С каждым толчком вибратор движется все легче, а собственный член напрягается все сильнее.
"Окей" - думает Норман, насаживаясь на вибратор до конца и замирая в таком положении. Непрерывное давление на простату усиливается самым мощным режимом вибрации, и Норман только чуть раскачивается, сидя верхом на кукле. Задница уже ноет от растяжки и трения, мышцы бедер мелко дрожат от непривычной нагрузки. Норман опускает влажную от пота ладонь на член и начинает дрочить себе. Часто и жестко. Капли то ли пота, то ли смазки летят на надувной живот, давно допитый Джим валяется под диваном. Алкоголь действует не хуже кольца на яйцах - оргазм уже подступает, Норман может поклясться, что пальцами чувствует как плещется сперма в его члене, но кончить не получается. Левую ногу начинает сводить судорогой, намокшие волосы липнут к лицу, а в заднице все так же мощно вибрирует искусственный хрен. Норман делает отчаянный рывок, дергая бедрами вверх и тут же - вниз, кукла под ним лопается с громким хлопком, и он со всего размаху, даже не успев испугаться, садится на диван, насаживаясь не просто до конца, а, кажется, до самого предела. В коленях что-то хрустит, но Норману все равно. Он, задыхаясь, дергает рукой по члену, выстреливающему спермой на рваные останки куклы, и сползает на бок, с трудом разгибая затекшие ноги.
Его хватает только на то, чтобы выключить и вытащить вибратор. После он вырубается прямо на этом диване - мокрый от пота и собственной спермы.
"Окей" - говорит Норман фанатам, нагло улыбаясь в ответ на вопрос Эндрю о судьбе его надувного подарка. - "Конечно же я затрахал его до смерти. Неужели ты во мне сомневался?"
не бечено
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Норман, Эндрю
Категория: преслеш (?)
Жанр: ПВП, бессмысленный и беспощадный
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ненормативная лексика, секс с использованием посторонних предметов, смерть основного действующего лица
не пугайтесь, не Нормана и не Эндрю)))Краткое содержание: В кинк-соо кто-то кинул во флуде фотку Нормана и его друга.
Ну и меня понесло))
читать дальше
"Окей" - думает Норман, когда ему дарят эту надувную хреновину. Есть чем порадовать фанов и в очередной раз всколыхнуть волну любви к себе и сериалу. И Роб, и Грег будут рады. Опять же, можно будет отмазаться от пары панелей и спокойно отдохнуть в компании вискаря, не опасаясь гневных нравоучений на тему вреда алкоголя. Ах да, теперь компанию ему будет составлять еще и это резиновое нечто. Пиздец.
"Окей" - думает Норман, лениво наливая себе очередной стакан Джим Бима и вяло тыкая пальцем в розовый бок куклы. Занятная херня. На ощупь она напоминает надувные круги и матрасы - не сказать, что приятно или неприятно. Никак. Швы выделяются, цепляются довольно острыми краями и издают совершенно ненужные звуки. Норман выпивает еще, закуривает и задумчиво щелкает куклу по гордо стоящему члену. Член дергается и чуть-чуть скрипит. Норман хмыкает и выпивает еще.
"Окей" - думает Норман. Уже ополовиненный пузырь стоит на журнальном столике, кукла лежит поперек его колен, а розовый и слегка сдувшийся член все также гордо торчит вперед. Кукла уже побывала гитарой, подушкой, средством для подтягивания к себе зарядки от смартфона... И теперь она лежит на его ногах, удобно принимая на себя вес рук. Ленивым движением оглаживая бока куклы, Норман обнаруживает две шлевки, и затуманенный алкоголем мозг тут же подкидывает мысль, что именно можно к ним пристегнуть.
"Окей" - думает Норман, не торопясь, вдумчиво растягивая себя двумя пальцами. У него уже пару месяцев как не было такого секса. Анус немного саднит, зато собственный член с уже лиловой от прилившей крови головкой стоит чуть покачиваясь от движений бедер. Норман проталкивает внутрь третий палец, подушечками ощущая горячую влажность стенок заднего прохода, и с тихим стоном стискивает второй рукой переполненные яйца. Кончить он не боится - в нем плещется уже слишком много алкоголя, чтобы спустить вот так, от одной растяжки. Его переполняет какое-то озорное предвкушение, волнительное и немного постыдное, которое отзывается ломотой в мошонке и дрожью в коленях.
"О да!" - думает Норман, насаживаясь на пристегнутый к кукле вибратор. Такого же дешево-телесного цвета, как и надувной подарок, крупный искусственный член с трудом проникает внутрь, попутно посылая мягкие волны вибрации от задницы в самый мозг. Опустившись на половину длины, Норман отхлебывает еще вискаря и, крепко обхватив пальцами горлышко бутылки, рывком надевается до конца. Кукла под ним протестующе скрипит, но вибратор плотно упирается в простату, и Норману становится все равно, лопнет эта хрень или нет. Он упирается свободной рукой в надувной живот и начинает рвано двигаться вверх-вниз.
С каждым толчком вибратор движется все легче, а собственный член напрягается все сильнее.
"Окей" - думает Норман, насаживаясь на вибратор до конца и замирая в таком положении. Непрерывное давление на простату усиливается самым мощным режимом вибрации, и Норман только чуть раскачивается, сидя верхом на кукле. Задница уже ноет от растяжки и трения, мышцы бедер мелко дрожат от непривычной нагрузки. Норман опускает влажную от пота ладонь на член и начинает дрочить себе. Часто и жестко. Капли то ли пота, то ли смазки летят на надувной живот, давно допитый Джим валяется под диваном. Алкоголь действует не хуже кольца на яйцах - оргазм уже подступает, Норман может поклясться, что пальцами чувствует как плещется сперма в его члене, но кончить не получается. Левую ногу начинает сводить судорогой, намокшие волосы липнут к лицу, а в заднице все так же мощно вибрирует искусственный хрен. Норман делает отчаянный рывок, дергая бедрами вверх и тут же - вниз, кукла под ним лопается с громким хлопком, и он со всего размаху, даже не успев испугаться, садится на диван, насаживаясь не просто до конца, а, кажется, до самого предела. В коленях что-то хрустит, но Норману все равно. Он, задыхаясь, дергает рукой по члену, выстреливающему спермой на рваные останки куклы, и сползает на бок, с трудом разгибая затекшие ноги.
Его хватает только на то, чтобы выключить и вытащить вибратор. После он вырубается прямо на этом диване - мокрый от пота и собственной спермы.
"Окей" - говорит Норман фанатам, нагло улыбаясь в ответ на вопрос Эндрю о судьбе его надувного подарка. - "Конечно же я затрахал его до смерти. Неужели ты во мне сомневался?"
@темы: Эндрю Линкольн, RPS, Драббл, NC-17, Текст, Слэш, Норман Ридус
Игра на фортепьяно привлекает тем, что не нужно таскать с собой саксофон ©
Название: Слепой
Автор: Уолдо
Бета: *Mao*
Фандом: The Walking Dead
Тип: слеш
Пейринг: Дэрил/Рик
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Предупреждения: мнэ... абьюз в определенной степени, маты.
Саммари: Дэрил ослеп, и его никто не понимает
От автора: написано по заявке "Дерил (Норман) - слепой. Как обыграть эту ситуацию, когда было потеряно зрение (у Нигана в плену, или это вообще AU где Дерил,как Сорвиголова))) - на откуп автору. Кинк: Дерил - актив, чувствовать Рика через пальцы/прикосновения/запах. " Все, что мог.
читать дальшеЭто было странным.
Его новый мир был странным, иллюзорным, недоступным пониманию. Одно и то же расстояние здесь могло быть как до смешного коротким, так и бесконечно длинным. Пространство обрело четвертое измерение и теперь непрерывно менялось согласно своей новой логике. Звуки стали громче, яснее, но вместе с тем сложнее стало определять их источник. Что уж там говорить, если даже вкусы и запахи оказались не такими, как представлялось ранее? Приходилось спрашивать, догадываться, рисковать.
Изменились и люди вокруг.
Предпочитавшие ранее держаться в отдалении, теперь они стремились помочь, поддержать, утешить. Тем самым лишний раз напоминая о слабости, о том, что немощен и из боевой единицы превратился в обузу. Кэрол квохтала, как наседка, когда Дэрил выходил на улицу без сопровождения или пытался сделать что-то сам. Карл засыпал вопросами о тонкостях охоты, напоминая о былых временах, и выпросил себе арбалет, лишив оружия. Рик наверняка заглядывал в глаза и умилялся, когда удавалось выбрать носки одного цвета или отличить бумагу от пластика. И все они, сильные, уверенные в себе, зрячие, служили болезненным подтверждением собственной бесполезности.
Только тело еще оставалось верным ему.
Он спал, ел, справлял нужду, кончал - как любой нормальный человек. Чувствовал, что столешница нагрелась под солнцем, ощущал прохладное и гладкое стекло стакана. Хоть Кэрол и не разрешала брать бьющуюся посуду, но именно поэтому он поступал наоборот. Лучше порезаться об осколки и сдохнуть от заражения крови, чем существовать овощем до старости.
Дэрил проверил, что край бутылки совпал с краем стакана, и опустил в него палец, контролируя уровень воды. По крайней мере, это он мог сделать самостоятельно. Еще он мог пройтись от спальни, перенесенной на первый этаж, до крыльца и не наткнуться на предметы мебели. Если, конечно, кто-то не сдвинул стол или стул в сторону. Как, например, сейчас.
Крепко сжимая в руке стакан с водой, Дэрил сделал несколько шагов, повернул вправо к входной двери и внезапно споткнулся о что-то твердое. Недостаточно, чтобы упасть, но достаточно, чтобы потеряться. Здесь не должно было быть ничего. Однако свободной рукой он ощущал деревянную спинку стула, обычно стоявшего на крыльце. Сиденье, как выяснилось, было влажным. Видимо, ночью шел дождь, и кто-то из домочадцев занес стул в дом, бросив посреди прохода. Они все время забывали, что один из жильцов не может пока просто сдвинуть мешающийся предмет в сторону.
К сожалению, вернуться назад он также не мог. Между ним и столом теперь располагалась барная стойка, и Дэрил не помнил, сколько шагов до нее. Казалось бы, даже если бы он врезался, то ничего страшного бы не произошло - максимум синяк. А если двигаться достаточно осторожно, то можно и без него обойтись.
Вот только в новом мире была еще и тьма.
Вязкая и густая, она заполняла все вокруг, становясь плотнее каждый раз, когда Дэрил терялся в пространстве. Он чувствовал себя дельфином, все тело и легкие которого облепила нефтяная пленка, забив поры и не позволяя кислороду проникать внутрь. Тьма искажала пространство. И там, где память фиксировала ровный пол, могла оказаться пропасть. Весь мир вокруг мог рассыпаться пылью от легкого вздоха, оставив в реальности только крошечный пятачок комнаты со стоящим на нем стулом.
С трудом сдерживая дрожь и пытаясь не паниковать, Дэрил осторожно опустился на пол. Он не решался отпустить стакан с водой, боясь потерять во тьме еще и его, но пить не спешил. Следовало дождаться кого-то из живущих в доме и попросить о помощи. Как бы унизительно это не было.
Шутка ли, еще месяц назад он представлял собой реальную угрозу любому противнику. Он мог справиться со взрослым вооруженным мужчиной, будучи безоружным сам. Он даже выходил с голыми руками против людей Нигана. Был готов принять смерть во благо других. Но оказался бессилен против равнодушной и непредсказуемой тьмы. И хуже всего было то, что даже заплакать он больше не мог. Только неуклюже мотаться по проторенному маршруту, превращаясь в беспомощное и бесполезное существо, если хотя бы один предмет стоял не на месте. Из матерого зверя он превратился в дряхлого старика, добить которого просто не поднималась рука.
Хотелось поссать и сдохнуть поскорее.
-Дэрил? Ты дома? - Рик передвигался слишком быстро, чтобы Дэрил мог определить его местоположение. Приходилось бестолково крутить головой, пока не удалось поймать хотя бы направление, откуда шел звук. - О господи! Почему ты на полу? Тебе плохо? Что-то болит? Я позову Карсона!
-Заткнись и доведи меня до туалета, - голос был хриплым из-за пересохшего горла, но Граймс уже принялся помогать подняться на ноги, а стакан так и остался на полу. Придется потерпеть до ванной и там напиться из-под крана, хоть Кэрол и запрещала это делать. - Какой мудила оставил стул посреди гостиной?
-Думаю, это был я, - ослепший и неподвижно просидевший полдня Дэрил не поспевал за Риком, и тому приходилось практически тащить его на себе. Потому как не мог здоровый мужчина понять необходимость предварительно ощупывать босой стопой каждый сантиметр. Потому что вокруг него не было тьмы. В итоге он позволил Дэрилу навалиться на себя и почти переносил его через пороги. Как будто немощного. - Думал, успеет высохнуть до моего возвращения, и мы с тобой посидим на крыльце. Пол притащил какую-то игру, говорит, такие использовали для обучения слепых детей...
-Так вот как... - они наконец-то добрались до туалета, и Дэрил жестом показал, что уж здесь-то он справится сам. Рик покорно позволил закрыть дверь перед своим носом, но явно торчал рядом, готовый ворваться в любой момент. - Значит, я теперь для вас как ребенок? Начнете пеленки мне таскать и кормить с ложечки?
-Зачем ты так? - скулил снаружи Граймс. - Мы просто хотим помочь.
-Дали бы мне заряженный пистолет - было бы больше толку, - проворчал Дэрил и замолк. Сейчас от него требовалась максимальная сосредоточенность. Он уже спустил штаны и поднял крышку унитаза, проведя пальцами по контуру сиденья и запоминая размеры цели. Теперь же требовалось просто попасть, не расплескав ни капли. Это было сложнее, чем стрелять из лука. Он зрячим-то не всегда бил в яблочко, а теперь и вовсе...
В памяти всплыл возглас Мэгги, который она издала, когда решила уединиться в прошлый свой приход в гости. Дэрил тогда только-только оправился от ран, и некоторые вещи делал по привычке. И она, конечно же, ничего тогда не сказала. Но для понимания ситуации хватило полного омерзения вскрика и шума воды после. Ужин в тот раз прошел в молчании, и Дэрилу все чудился запах собственной мочи, распространившийся по всему дому.
Чертыхнувшись, он развернулся к унитазу задом и устроился на холодном сиденье, заправив член внутрь. Вот уж действительно, ребеночек. Беспомощный, бесполезный, вечно ноющий кусок дерьма. Рик должен был выставить его из Александрии, как только выяснилось, что зрение уже не вернуть. Сделать кормом для ходячих, если сам не желал подарить успокоение. А вместо этого носился с Дэрилом, как с любимым псом, и других заставлял поступать так же. И жалел. Жалел каждым вздохом, прикосновением, словом. Отчаянно занятый игрой в благородство он не желал видеть того, что этим убивает жертву своего спасения. Хотя из них двоих именно Дэрил был слепым.
Когда моча наконец перестала литься, Дэрил привычно протянул руку за туалетной бумагой, но пальцы ухватили лишь пустоту. Рулон. Чертов рулон был передвинут в сторону так, что дотянуться до него с унитаза не представлялось возможным. Не проблема, когда в доме живут три мужика, предпочитающие стряхнуть, а не подтереться. Почти трагедия для того, кто воспринимает окружающий мир как сплошную пустоту с крохотным пятачком реальности. Сейчас в нем был резиновый коврик, унитаз и полное отсутствие туалетной бумаги. Крайне метафорично и до жути неудобно.
В принципе, Дэрил мог бы обойтись и без этого, но не хотел бы оказаться перед Риком с пятном мочи на штанах. Только не перед ним. А потому вынужден был привстать и провести рукой по тумбе в поисках гребанного рулона, смахнув заодно какие-то бутыльки на пол.
-Дэрил? Ты в порядке? Не поранился? - тут же вломился в ванную Рик. Наверняка стоял, прижавшись ухом к двери, и внимая каждому звуку. Лишний раз подчеркивая этим беспомощность Дэрила. -Что случилось?
Это бесило. Раньше Дэрил вмазал бы по перекошенной морде Граймса, вдавливая костяшки пальцев в мягкую, покрытую щетиной, щеку, искажая абрис пухлых губ и оставляя свой отпечаток на лице долбанного святоши. Он ударил бы так, чтобы ощутить твердость костей под теплой плотью, смещение нижней челюсти, пересчитал бы все зубы этому сверхзаботливому мудаку. Выбил бы из него дурь вместе с кровью. И вернул бы себе самоуважение...
Но пока он мог только сидеть, нелепо скрючившись, на унитазе и огрызаться:
-Отвали и съеби отсюда.
-Ты уронил тут все. Я подниму...
-Я сам! Что в слове "съеби" тебе непонятно?!
-Да я же просто хочу помочь...
-Ты заебал уже, Рик. Я в состоянии поссать самостоятельно! И не нуждаюсь в помощи пиздливого ублюдка, который не способен даже вещи поставить на место! Оставь! Меня! В покое!
Позже Дэрил и сам бы не смог объяснить, как у него это получилось. То ли виной всему размеры ванной, в которой два взрослых мужика стояли почти вплотную друг к другу, то ли у него начало просыпаться то самое чувство пространства, о котором говорил Морган. Но удар пришелся точно по лицу не ожидавшего такого Рика. Все, как представлялось ранее. Теплая кожа, жесткие волоски, мягкость мышц и твердость кости под ними... И даже лучше, больше. Оборванная в самом начале фраза. Тепло дыхания на пальцах. Движение воздуха. Запах, звук, чувство.
Разгоряченный первым успехом, Дэрил ударил еще раз. На этот раз левой рукой. Прямо в солнечное сплетение, заставляя Рика болезненно охнуть и согнуться, уткнувшись макушкой в плечо обидчика.
Граймс был сильнее, был зрячим, имел при себе пушку. Он мог бы скрутить Дэрила в бараний рог за пару секунд, уткнув лицом в унитаз и заставляя дышать запахом так и не смытой мочи. Но тем слаще было причинять ему боль сейчас. Ухватить ладонью за шею, чувствуя кожей мягкие кудри Рика, прижать к себе теснее, чтобы лучше сориентироваться, и сделать всего одно движение ногой. Прием, для которого зрение было не нужно, лишь ощущение тела рядом и элементарная физика.
В прошлом Дэрил бы посчитал падение противника победой и отошел в сторону, успокаиваясь. Потому как не имел привычки бить лежачего. Однако сейчас он был слабым и беспомощным. А потому шарил по телу Рика, с силой сжимая пальцы на его боках, руках, шее. Похоже, Граймс давно не брился, и колючая прежде щетина теперь отросла, превратившись в полноценную, судя по ощущениям бороду. Жесткие волоски покрывали его подбородок и щекотали кожу рук.
Рик тщетно пытался сделать вдох, инстинктивно сглатывал, и его кадык, словно обретя собственную волю, двигался под пальцами Дэрила. Но не делал попыток освободиться. Лежал на полу ванной, безропотно принимая удары и изливаемую на него жестокость. И просто терпел. Как терпел рядом с собой слепого, беспомощного, вечно раздраженного мужика. Который помыться без приключений самостоятельно не мог. Который был настолько убог, что ударил единственного стремящегося помочь ему человека. Но никогда не бил в ответ, не оскорблял. Только просил прощения, будто бы это он был виноват в безумии Нигана...
Возможно, будь его гнев чуть сильнее, Дэрил бы так и придушил Рика. Однако кратковременный восторг от собственного превосходства спал, и разум вновь вернулся к вечному созерцанию густой всесильной темноты. Угасли яркие вспышки воображения, расцветившие сплошную черноту. Он больше не видел своих движений, не представлял себе выражение лица Граймса. Все, что ему осталось - безграничная пустота.
Космос, вакуум, в котором на невообразимом расстоянии друг от друга вращаются звезды и планеты. Они настолько далеко, что их свет дойдет лишь спустя столетия. И среди этой бескрайней тьмы - два тяжело дышащих человека. Абсолютно ничтожных и незначительных существа, обреченных на вечное заключение друг с другом.
Но как бы то ни было, в этом космосе они были равны. Какая разница, слепой ты или зрячий, если все, что доступно твоему взгляду - совершенное ничего?
Пусть на самом деле все было не так. Пусть после мир обернется к нему своей задницей. Но сейчас Дэрил пребывал во власти своей фантазии, не пытаясь дотянуться до Рика и себя прошлого. Напротив, он планировал утащить Граймса в мир тьмы.
Грудь Рика вздымалась от дыхания, в центре ее билось сердце, разгоняя кровь по сосудам, согревая кожу. Весь он казался расслабленным и безвольным, сдавшимся и подчиняющимся. И потому легко оказалось склониться к самому его лицу, ощутив на губах горячее дыхание, и приказать:
-Закрой глаза и не смей открывать, пока мы не закончим.
Дэрил не мог бы проверить исполнительность Граймса, но привычно доверился ему, предпочитая оставаться в мире собственной фантазии. Мире, где имели силу иные чувства.
Обоняние. От Рика пахло бензином, потом и дорожной пылью. В волосах мелькала нотка чего-то травяного, словно он какое-то время лежал на газоне, подставляя лицо солнцу. Его дыхание было сладковато-мятным. Кто-то явно не отказал себе в удовольствии угоститься конфетой. И Дэрил охотно слизнул этот вкус, обводя языком губы Граймса. И тот ответил, раскрываясь с довольным вздохом и отдавая все, что у него безмолвно просили. Гладкость зубов, прохладу неба с тонкой полоской шрама с правой стороны, сухость губ. Нижняя, очевидно не так давно прикушенная, была покрыта корочкой. Горячий язык, жесткая борода, широкие ладони, скользнувшие вдоль бедер к заднице.
Сладости было уже недостаточно.
Расстегивая рубашку Рика, Дэрил сдвинулся ниже, к шее. Туда, где бился пульс, а запах тела был насыщенней и ярче. Где преобладал солоноватый вкус кожи, казавшейся прохладной в сравнении с языком. Она упруго прогнулась, стоило чуть сжать зубы, но уже в следующий миг вновь была гладкой. В отличие от соска, который от тех же манипуляций затвердел, ореолы вокруг сжались крохотными складками, а сам Граймс неуклюже пытался стянуть с Дэрила одежду. Будто занимался сексом в первый раз. Или... действовал наощупь, лишенный возможности видеть.
Вдохновленный этой идеей, Дэрил быстро прошелся по груди и животу Рика языком и руками, чуть задержавшись в области сердца и внимая его бешенному ритму. Лизнул пупок, фыркнув, когда Граймс с тихим вздохом рефлекторно втянул живот, и наконец-то добрался до штанов. Здесь преобладал запах бензина, но под слоями ткани... жесткие волоски насквозь пропитались ароматами тела. Густыми, тяжелыми, влажными. Легко было забыть обо всем вокруг, уткнувшись носом в пах Рика и обдавая его дыханием. Мышцы ног напряглись, стоило стянуть с них провонявшую бензином тряпку и провести руками вверх, от ступней до ягодиц, прикасаясь только кончиками пальцев.
Граймс больше не пытался проявить инициативу, не сопротивлялся и даже старался лишний раз не дышать. А слышать его хотелось. Хотелось чувствовать, ощущать, поглощать, впитывать в себя звуками, запахами, прикосновениями, вкусами. Дэрил вылизывал пах и яйца Рика, нарочно игнорируя член и с легким удивлением отмечая, что видеть для того, чтобы получать от процесса удовольствие, совсем не обязательно. Собственное возбуждение уже туманило разум, перемешивая чувства и лишая связи с реальностью.
Они парили в бесконечной пустоте, связанные друг с другом общим жаром. Неважно было, где верх, а где низ. Куда как большее значение имела необходимость выдавить из Рика как можно больше стонов, ощутить его тело от кончиков волос до пальцев ног, заполнить космос им одним. И Дэрил делал для этого все, порой переходя грань, когда не получал желаемого. Кусал нежную чувствительную кожу, оставляя на ней отпечатки зубов, сходить которые будут еще долго. Раздвигал с силой длинные ноги Граймса, чтобы притиснуться теснее. Резче положенного двигал пальцами внутри, растягивая под себя. До дрожи желал войти и ощутить этот жар членом, когда стенки плотно обхватят его со всех сторон, сжимая в тщетной попытке вытолкнуть. И услышать тихий вскрик Рика, извивающегося в попытке то ли избежать проникновения, то ли принять глубже.
Но Дэрил не желал делать это без смазки, причиняя лишнюю сейчас боль. Граймс ему был нужен возбужденным. Подчинившимся, смиренным, но настолько сильно желающим кончить, что небольшой дискомфорт прошел бы незамеченным. А не воющим от ощущения раздирающего его задницу в кровь члена. Нет...
К счастью, среди свалившихся на пол баночек оказалась одна с вполне подходящим содержимым. Округлой формы, пластиковая. Внутри находилось что-то вроде крема, отдающего явно химическим запахом, но имеющего нужную консистенцию. И Рик одобрил это громким стоном.
Как одобрял каждое следующее движение, вскидывая бедра навстречу толчкам, впиваясь пальцами в спину и плечи Дэрила. Запах его стал сильнее, кожа увлажнилась от пота, приобретая более насыщенный соленый вкус. Сейчас он подчинялся и отдавал, позволяя таранить свою задницу в жестком темпе. Но с каждым толчком Дэрил чувствовал, как растворяется в нем. Как заполняя горячее тугое нутро членом срастается с Граймсом и начинает ощущать холод кафельной плитки на полу, жесткость швов, стесывающих кожу на лопатках и позвоночнике. Тяжесть мужского тела. И болезненное, рвущееся откуда-то из позвоночника, наслаждение. Цветное, яркое, многогранное. Превращающее все в хаос.
Судорожно цепляясь за эту последнюю попытку видеть хоть что-то, Дэрил забыл обо всем на свете. И лишь махнул неловко рукой, в попытке поймать ускользающие обратно во тьму цветные всполохи.
Но добился лишь того, что рухнул плашмя на болезненно охнувшего Рика.
Краткое мгновение прошлой жизни. Иллюзия зрения. И болезненное осознание того, что это - навсегда.
У него больше не осталось света, былой силы и ловкости. Теперь в его жизни была только равнодушная тупая тьма. И тепло тела Рика рядом. Единственное, за что стоило цепляться.
Автор: Уолдо
Бета: *Mao*
Фандом: The Walking Dead
Тип: слеш
Пейринг: Дэрил/Рик
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Предупреждения: мнэ... абьюз в определенной степени, маты.
Саммари: Дэрил ослеп, и его никто не понимает
От автора: написано по заявке "Дерил (Норман) - слепой. Как обыграть эту ситуацию, когда было потеряно зрение (у Нигана в плену, или это вообще AU где Дерил,как Сорвиголова))) - на откуп автору. Кинк: Дерил - актив, чувствовать Рика через пальцы/прикосновения/запах. " Все, что мог.
читать дальшеЭто было странным.
Его новый мир был странным, иллюзорным, недоступным пониманию. Одно и то же расстояние здесь могло быть как до смешного коротким, так и бесконечно длинным. Пространство обрело четвертое измерение и теперь непрерывно менялось согласно своей новой логике. Звуки стали громче, яснее, но вместе с тем сложнее стало определять их источник. Что уж там говорить, если даже вкусы и запахи оказались не такими, как представлялось ранее? Приходилось спрашивать, догадываться, рисковать.
Изменились и люди вокруг.
Предпочитавшие ранее держаться в отдалении, теперь они стремились помочь, поддержать, утешить. Тем самым лишний раз напоминая о слабости, о том, что немощен и из боевой единицы превратился в обузу. Кэрол квохтала, как наседка, когда Дэрил выходил на улицу без сопровождения или пытался сделать что-то сам. Карл засыпал вопросами о тонкостях охоты, напоминая о былых временах, и выпросил себе арбалет, лишив оружия. Рик наверняка заглядывал в глаза и умилялся, когда удавалось выбрать носки одного цвета или отличить бумагу от пластика. И все они, сильные, уверенные в себе, зрячие, служили болезненным подтверждением собственной бесполезности.
Только тело еще оставалось верным ему.
Он спал, ел, справлял нужду, кончал - как любой нормальный человек. Чувствовал, что столешница нагрелась под солнцем, ощущал прохладное и гладкое стекло стакана. Хоть Кэрол и не разрешала брать бьющуюся посуду, но именно поэтому он поступал наоборот. Лучше порезаться об осколки и сдохнуть от заражения крови, чем существовать овощем до старости.
Дэрил проверил, что край бутылки совпал с краем стакана, и опустил в него палец, контролируя уровень воды. По крайней мере, это он мог сделать самостоятельно. Еще он мог пройтись от спальни, перенесенной на первый этаж, до крыльца и не наткнуться на предметы мебели. Если, конечно, кто-то не сдвинул стол или стул в сторону. Как, например, сейчас.
Крепко сжимая в руке стакан с водой, Дэрил сделал несколько шагов, повернул вправо к входной двери и внезапно споткнулся о что-то твердое. Недостаточно, чтобы упасть, но достаточно, чтобы потеряться. Здесь не должно было быть ничего. Однако свободной рукой он ощущал деревянную спинку стула, обычно стоявшего на крыльце. Сиденье, как выяснилось, было влажным. Видимо, ночью шел дождь, и кто-то из домочадцев занес стул в дом, бросив посреди прохода. Они все время забывали, что один из жильцов не может пока просто сдвинуть мешающийся предмет в сторону.
К сожалению, вернуться назад он также не мог. Между ним и столом теперь располагалась барная стойка, и Дэрил не помнил, сколько шагов до нее. Казалось бы, даже если бы он врезался, то ничего страшного бы не произошло - максимум синяк. А если двигаться достаточно осторожно, то можно и без него обойтись.
Вот только в новом мире была еще и тьма.
Вязкая и густая, она заполняла все вокруг, становясь плотнее каждый раз, когда Дэрил терялся в пространстве. Он чувствовал себя дельфином, все тело и легкие которого облепила нефтяная пленка, забив поры и не позволяя кислороду проникать внутрь. Тьма искажала пространство. И там, где память фиксировала ровный пол, могла оказаться пропасть. Весь мир вокруг мог рассыпаться пылью от легкого вздоха, оставив в реальности только крошечный пятачок комнаты со стоящим на нем стулом.
С трудом сдерживая дрожь и пытаясь не паниковать, Дэрил осторожно опустился на пол. Он не решался отпустить стакан с водой, боясь потерять во тьме еще и его, но пить не спешил. Следовало дождаться кого-то из живущих в доме и попросить о помощи. Как бы унизительно это не было.
Шутка ли, еще месяц назад он представлял собой реальную угрозу любому противнику. Он мог справиться со взрослым вооруженным мужчиной, будучи безоружным сам. Он даже выходил с голыми руками против людей Нигана. Был готов принять смерть во благо других. Но оказался бессилен против равнодушной и непредсказуемой тьмы. И хуже всего было то, что даже заплакать он больше не мог. Только неуклюже мотаться по проторенному маршруту, превращаясь в беспомощное и бесполезное существо, если хотя бы один предмет стоял не на месте. Из матерого зверя он превратился в дряхлого старика, добить которого просто не поднималась рука.
Хотелось поссать и сдохнуть поскорее.
-Дэрил? Ты дома? - Рик передвигался слишком быстро, чтобы Дэрил мог определить его местоположение. Приходилось бестолково крутить головой, пока не удалось поймать хотя бы направление, откуда шел звук. - О господи! Почему ты на полу? Тебе плохо? Что-то болит? Я позову Карсона!
-Заткнись и доведи меня до туалета, - голос был хриплым из-за пересохшего горла, но Граймс уже принялся помогать подняться на ноги, а стакан так и остался на полу. Придется потерпеть до ванной и там напиться из-под крана, хоть Кэрол и запрещала это делать. - Какой мудила оставил стул посреди гостиной?
-Думаю, это был я, - ослепший и неподвижно просидевший полдня Дэрил не поспевал за Риком, и тому приходилось практически тащить его на себе. Потому как не мог здоровый мужчина понять необходимость предварительно ощупывать босой стопой каждый сантиметр. Потому что вокруг него не было тьмы. В итоге он позволил Дэрилу навалиться на себя и почти переносил его через пороги. Как будто немощного. - Думал, успеет высохнуть до моего возвращения, и мы с тобой посидим на крыльце. Пол притащил какую-то игру, говорит, такие использовали для обучения слепых детей...
-Так вот как... - они наконец-то добрались до туалета, и Дэрил жестом показал, что уж здесь-то он справится сам. Рик покорно позволил закрыть дверь перед своим носом, но явно торчал рядом, готовый ворваться в любой момент. - Значит, я теперь для вас как ребенок? Начнете пеленки мне таскать и кормить с ложечки?
-Зачем ты так? - скулил снаружи Граймс. - Мы просто хотим помочь.
-Дали бы мне заряженный пистолет - было бы больше толку, - проворчал Дэрил и замолк. Сейчас от него требовалась максимальная сосредоточенность. Он уже спустил штаны и поднял крышку унитаза, проведя пальцами по контуру сиденья и запоминая размеры цели. Теперь же требовалось просто попасть, не расплескав ни капли. Это было сложнее, чем стрелять из лука. Он зрячим-то не всегда бил в яблочко, а теперь и вовсе...
В памяти всплыл возглас Мэгги, который она издала, когда решила уединиться в прошлый свой приход в гости. Дэрил тогда только-только оправился от ран, и некоторые вещи делал по привычке. И она, конечно же, ничего тогда не сказала. Но для понимания ситуации хватило полного омерзения вскрика и шума воды после. Ужин в тот раз прошел в молчании, и Дэрилу все чудился запах собственной мочи, распространившийся по всему дому.
Чертыхнувшись, он развернулся к унитазу задом и устроился на холодном сиденье, заправив член внутрь. Вот уж действительно, ребеночек. Беспомощный, бесполезный, вечно ноющий кусок дерьма. Рик должен был выставить его из Александрии, как только выяснилось, что зрение уже не вернуть. Сделать кормом для ходячих, если сам не желал подарить успокоение. А вместо этого носился с Дэрилом, как с любимым псом, и других заставлял поступать так же. И жалел. Жалел каждым вздохом, прикосновением, словом. Отчаянно занятый игрой в благородство он не желал видеть того, что этим убивает жертву своего спасения. Хотя из них двоих именно Дэрил был слепым.
Когда моча наконец перестала литься, Дэрил привычно протянул руку за туалетной бумагой, но пальцы ухватили лишь пустоту. Рулон. Чертов рулон был передвинут в сторону так, что дотянуться до него с унитаза не представлялось возможным. Не проблема, когда в доме живут три мужика, предпочитающие стряхнуть, а не подтереться. Почти трагедия для того, кто воспринимает окружающий мир как сплошную пустоту с крохотным пятачком реальности. Сейчас в нем был резиновый коврик, унитаз и полное отсутствие туалетной бумаги. Крайне метафорично и до жути неудобно.
В принципе, Дэрил мог бы обойтись и без этого, но не хотел бы оказаться перед Риком с пятном мочи на штанах. Только не перед ним. А потому вынужден был привстать и провести рукой по тумбе в поисках гребанного рулона, смахнув заодно какие-то бутыльки на пол.
-Дэрил? Ты в порядке? Не поранился? - тут же вломился в ванную Рик. Наверняка стоял, прижавшись ухом к двери, и внимая каждому звуку. Лишний раз подчеркивая этим беспомощность Дэрила. -Что случилось?
Это бесило. Раньше Дэрил вмазал бы по перекошенной морде Граймса, вдавливая костяшки пальцев в мягкую, покрытую щетиной, щеку, искажая абрис пухлых губ и оставляя свой отпечаток на лице долбанного святоши. Он ударил бы так, чтобы ощутить твердость костей под теплой плотью, смещение нижней челюсти, пересчитал бы все зубы этому сверхзаботливому мудаку. Выбил бы из него дурь вместе с кровью. И вернул бы себе самоуважение...
Но пока он мог только сидеть, нелепо скрючившись, на унитазе и огрызаться:
-Отвали и съеби отсюда.
-Ты уронил тут все. Я подниму...
-Я сам! Что в слове "съеби" тебе непонятно?!
-Да я же просто хочу помочь...
-Ты заебал уже, Рик. Я в состоянии поссать самостоятельно! И не нуждаюсь в помощи пиздливого ублюдка, который не способен даже вещи поставить на место! Оставь! Меня! В покое!
Позже Дэрил и сам бы не смог объяснить, как у него это получилось. То ли виной всему размеры ванной, в которой два взрослых мужика стояли почти вплотную друг к другу, то ли у него начало просыпаться то самое чувство пространства, о котором говорил Морган. Но удар пришелся точно по лицу не ожидавшего такого Рика. Все, как представлялось ранее. Теплая кожа, жесткие волоски, мягкость мышц и твердость кости под ними... И даже лучше, больше. Оборванная в самом начале фраза. Тепло дыхания на пальцах. Движение воздуха. Запах, звук, чувство.
Разгоряченный первым успехом, Дэрил ударил еще раз. На этот раз левой рукой. Прямо в солнечное сплетение, заставляя Рика болезненно охнуть и согнуться, уткнувшись макушкой в плечо обидчика.
Граймс был сильнее, был зрячим, имел при себе пушку. Он мог бы скрутить Дэрила в бараний рог за пару секунд, уткнув лицом в унитаз и заставляя дышать запахом так и не смытой мочи. Но тем слаще было причинять ему боль сейчас. Ухватить ладонью за шею, чувствуя кожей мягкие кудри Рика, прижать к себе теснее, чтобы лучше сориентироваться, и сделать всего одно движение ногой. Прием, для которого зрение было не нужно, лишь ощущение тела рядом и элементарная физика.
В прошлом Дэрил бы посчитал падение противника победой и отошел в сторону, успокаиваясь. Потому как не имел привычки бить лежачего. Однако сейчас он был слабым и беспомощным. А потому шарил по телу Рика, с силой сжимая пальцы на его боках, руках, шее. Похоже, Граймс давно не брился, и колючая прежде щетина теперь отросла, превратившись в полноценную, судя по ощущениям бороду. Жесткие волоски покрывали его подбородок и щекотали кожу рук.
Рик тщетно пытался сделать вдох, инстинктивно сглатывал, и его кадык, словно обретя собственную волю, двигался под пальцами Дэрила. Но не делал попыток освободиться. Лежал на полу ванной, безропотно принимая удары и изливаемую на него жестокость. И просто терпел. Как терпел рядом с собой слепого, беспомощного, вечно раздраженного мужика. Который помыться без приключений самостоятельно не мог. Который был настолько убог, что ударил единственного стремящегося помочь ему человека. Но никогда не бил в ответ, не оскорблял. Только просил прощения, будто бы это он был виноват в безумии Нигана...
Возможно, будь его гнев чуть сильнее, Дэрил бы так и придушил Рика. Однако кратковременный восторг от собственного превосходства спал, и разум вновь вернулся к вечному созерцанию густой всесильной темноты. Угасли яркие вспышки воображения, расцветившие сплошную черноту. Он больше не видел своих движений, не представлял себе выражение лица Граймса. Все, что ему осталось - безграничная пустота.
Космос, вакуум, в котором на невообразимом расстоянии друг от друга вращаются звезды и планеты. Они настолько далеко, что их свет дойдет лишь спустя столетия. И среди этой бескрайней тьмы - два тяжело дышащих человека. Абсолютно ничтожных и незначительных существа, обреченных на вечное заключение друг с другом.
Но как бы то ни было, в этом космосе они были равны. Какая разница, слепой ты или зрячий, если все, что доступно твоему взгляду - совершенное ничего?
Пусть на самом деле все было не так. Пусть после мир обернется к нему своей задницей. Но сейчас Дэрил пребывал во власти своей фантазии, не пытаясь дотянуться до Рика и себя прошлого. Напротив, он планировал утащить Граймса в мир тьмы.
Грудь Рика вздымалась от дыхания, в центре ее билось сердце, разгоняя кровь по сосудам, согревая кожу. Весь он казался расслабленным и безвольным, сдавшимся и подчиняющимся. И потому легко оказалось склониться к самому его лицу, ощутив на губах горячее дыхание, и приказать:
-Закрой глаза и не смей открывать, пока мы не закончим.
Дэрил не мог бы проверить исполнительность Граймса, но привычно доверился ему, предпочитая оставаться в мире собственной фантазии. Мире, где имели силу иные чувства.
Обоняние. От Рика пахло бензином, потом и дорожной пылью. В волосах мелькала нотка чего-то травяного, словно он какое-то время лежал на газоне, подставляя лицо солнцу. Его дыхание было сладковато-мятным. Кто-то явно не отказал себе в удовольствии угоститься конфетой. И Дэрил охотно слизнул этот вкус, обводя языком губы Граймса. И тот ответил, раскрываясь с довольным вздохом и отдавая все, что у него безмолвно просили. Гладкость зубов, прохладу неба с тонкой полоской шрама с правой стороны, сухость губ. Нижняя, очевидно не так давно прикушенная, была покрыта корочкой. Горячий язык, жесткая борода, широкие ладони, скользнувшие вдоль бедер к заднице.
Сладости было уже недостаточно.
Расстегивая рубашку Рика, Дэрил сдвинулся ниже, к шее. Туда, где бился пульс, а запах тела был насыщенней и ярче. Где преобладал солоноватый вкус кожи, казавшейся прохладной в сравнении с языком. Она упруго прогнулась, стоило чуть сжать зубы, но уже в следующий миг вновь была гладкой. В отличие от соска, который от тех же манипуляций затвердел, ореолы вокруг сжались крохотными складками, а сам Граймс неуклюже пытался стянуть с Дэрила одежду. Будто занимался сексом в первый раз. Или... действовал наощупь, лишенный возможности видеть.
Вдохновленный этой идеей, Дэрил быстро прошелся по груди и животу Рика языком и руками, чуть задержавшись в области сердца и внимая его бешенному ритму. Лизнул пупок, фыркнув, когда Граймс с тихим вздохом рефлекторно втянул живот, и наконец-то добрался до штанов. Здесь преобладал запах бензина, но под слоями ткани... жесткие волоски насквозь пропитались ароматами тела. Густыми, тяжелыми, влажными. Легко было забыть обо всем вокруг, уткнувшись носом в пах Рика и обдавая его дыханием. Мышцы ног напряглись, стоило стянуть с них провонявшую бензином тряпку и провести руками вверх, от ступней до ягодиц, прикасаясь только кончиками пальцев.
Граймс больше не пытался проявить инициативу, не сопротивлялся и даже старался лишний раз не дышать. А слышать его хотелось. Хотелось чувствовать, ощущать, поглощать, впитывать в себя звуками, запахами, прикосновениями, вкусами. Дэрил вылизывал пах и яйца Рика, нарочно игнорируя член и с легким удивлением отмечая, что видеть для того, чтобы получать от процесса удовольствие, совсем не обязательно. Собственное возбуждение уже туманило разум, перемешивая чувства и лишая связи с реальностью.
Они парили в бесконечной пустоте, связанные друг с другом общим жаром. Неважно было, где верх, а где низ. Куда как большее значение имела необходимость выдавить из Рика как можно больше стонов, ощутить его тело от кончиков волос до пальцев ног, заполнить космос им одним. И Дэрил делал для этого все, порой переходя грань, когда не получал желаемого. Кусал нежную чувствительную кожу, оставляя на ней отпечатки зубов, сходить которые будут еще долго. Раздвигал с силой длинные ноги Граймса, чтобы притиснуться теснее. Резче положенного двигал пальцами внутри, растягивая под себя. До дрожи желал войти и ощутить этот жар членом, когда стенки плотно обхватят его со всех сторон, сжимая в тщетной попытке вытолкнуть. И услышать тихий вскрик Рика, извивающегося в попытке то ли избежать проникновения, то ли принять глубже.
Но Дэрил не желал делать это без смазки, причиняя лишнюю сейчас боль. Граймс ему был нужен возбужденным. Подчинившимся, смиренным, но настолько сильно желающим кончить, что небольшой дискомфорт прошел бы незамеченным. А не воющим от ощущения раздирающего его задницу в кровь члена. Нет...
К счастью, среди свалившихся на пол баночек оказалась одна с вполне подходящим содержимым. Округлой формы, пластиковая. Внутри находилось что-то вроде крема, отдающего явно химическим запахом, но имеющего нужную консистенцию. И Рик одобрил это громким стоном.
Как одобрял каждое следующее движение, вскидывая бедра навстречу толчкам, впиваясь пальцами в спину и плечи Дэрила. Запах его стал сильнее, кожа увлажнилась от пота, приобретая более насыщенный соленый вкус. Сейчас он подчинялся и отдавал, позволяя таранить свою задницу в жестком темпе. Но с каждым толчком Дэрил чувствовал, как растворяется в нем. Как заполняя горячее тугое нутро членом срастается с Граймсом и начинает ощущать холод кафельной плитки на полу, жесткость швов, стесывающих кожу на лопатках и позвоночнике. Тяжесть мужского тела. И болезненное, рвущееся откуда-то из позвоночника, наслаждение. Цветное, яркое, многогранное. Превращающее все в хаос.
Судорожно цепляясь за эту последнюю попытку видеть хоть что-то, Дэрил забыл обо всем на свете. И лишь махнул неловко рукой, в попытке поймать ускользающие обратно во тьму цветные всполохи.
Но добился лишь того, что рухнул плашмя на болезненно охнувшего Рика.
Краткое мгновение прошлой жизни. Иллюзия зрения. И болезненное осознание того, что это - навсегда.
У него больше не осталось света, былой силы и ловкости. Теперь в его жизни была только равнодушная тупая тьма. И тепло тела Рика рядом. Единственное, за что стоило цепляться.
@темы: Дэрил Диксон, Рик Граймс, Мини, NC-17, Текст, Слэш
четверг, 20 апреля 2017
Никакого обоснуя) Просто написалось)
Название: Бонус для Эндрю
Беты: спасибо Приручившая стихию, за нежный беттинг, помощь в кидании монеток и поиске пачки для ГГ ))) спасибо Wegener за нужные слова, за то, что горишь и зажигаешь))
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Эндрю/Норман
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: кросдерссинг
читать дальше
– Это что? – спросил Норман, заглядывая в пакет. И двумя пальцами вытащил оттуда бежевое нечто. Несколько секунд разглядывал каскад переливающейся ткани, прежде чем бросить обратно. – Что за мочалка?
– Это пачка. Юбка, если тебе так удобнее. – Терпеливо ответил Эндрю.
– Ты охренел? – Норман задержал взгляд на кружеве женского белья, ворохом вываленного из пакета. Поддел пальцем, поднял и повертел белый пояс для чулок. – Я не собираюсь это надевать.
Он бросил обратно белье и посмотрел на Эндрю, вытряхивающего из второго пакета небольшую коробку. Не дождавшись ответа, уточнил:
– Как ты себе это представляешь?
Эндрю изогнул бровь и усмехнулся, глядя как Норман пропускает между пальцев тонкую шелковую ткань чулок. Именно такую реакцию он и ожидал, выбирая в магазине юбку и белье. И видеть ошарашенное лицо Нормана – лучшая награда за каждую минуту потраченного времени. Вероятно, сейчас Норман соображал, что вчерашнее «обещаю, что хочешь, только трахни меня по-нормальному» сегодня выйдет ему боком.
– Очень хорошо представляю, – Эндрю широко улыбнулся, – ты это наденешь, я вставлю в тебя эту восхитительную пробку, и мы прокатимся.
Лицо у Нормана вытянулось, он откинул чулок и потянулся к коробке с новенькой, небольшой телесного цвета пробкой. Рассматривал ее несколько минут и покусывал нижнюю губу, прежде чем бросить обратно.
– Я смотрю, подготовился, – фыркнул Норман и, глядя в глаза, добавил: – эту восхитительную пробку ты в меня не засунешь.
– Засуну. Ты облажался и обещал бонус, – тоном, не терпящим возражений, отбрил Эндрю, – так что, иди в душ.
– Ты выебал меня вчера, как последнюю шлюху. Это не было бонусом? – Эндрю проигнорировал раздражение в его голосе и покачал головой.
– В душ, Норман, – повторил и улыбнулся, – поторапливайся. Не собираюсь уговаривать тебя.
– Мудак озабоченный.
– В душ, – повторил Эндрю, расслабляя галстук, и, стаскивая с плеч пиджак, поймал красноречивый взгляд. Что бы Норман ни говорил, щеки у него покраснели, а глаза потемнели. Предстоящая игра-наказание заводила и его тоже.
Пока шумела вода, Эндрю переоделся и вернулся в гостиную, нетерпеливо ожидая Нормана, который назло проторчал в ванной комнате намного дольше, чем обычно. А появившись в гостиной, сразу направился к нему и неуклюже опустился на пол у кресла. «Попытается договориться минетом», – понял и вздохнул Эндрю, когда Норман провел пальцами по его ширинке и потянул язычок молнии на себя.
– Норман, – Эндрю подался вперед и обхватил ладонями лицо, мягко поцеловал, убирая со лба мокрые волосы, – ты обещал.
– Но не это же!
– Ты сказал «все, что захочешь».
– Ты извращенец. Знаешь? – проворчал недовольно и поднялся с колен.
– Знаю. Надевай.
Норман бросил в него полотенце и направился к дивану, бормоча под нос ругательства.
Эндрю расположился в кресле и переводил жадный взгляд с голой задницы Нормана, на кружевной белый пояс и чулки с красивым узорчатым рисунком по бокам. Его ожившая горячая фантазия стояла перед глазами и натягивала второй чулок. Хотелось нагнуть и обласкать его, как девчонку. Тем более, Эндрю знал, как Норман тащился и кончал от языка и пальцев в заднице, и любил доводить его до состояния дрожащего желе. Первый раз от низких блядских стонов Эндрю спустил, едва успев вставить и сделать несколько глубоких толчков. Воспоминание взбудоражило еще больше – пришлось закинуть ногу на ногу, на что Норман тут же выразительно хмыкнул. Извернулся, чтобы застегнуть последний крепеж пояса на чулке, и уставился на Эндрю.
– Блядь, да ты завелся уже, чертов извращенец.
Эндрю не стал скрывать – член больно упирался в плотную ткань джинсов, – откинулся в кресле и как можно шире развел ноги. Реакция последовала незамедлительно – член Нормана дернулся, а сам он, облизав губы, направился к Эндрю.
– Нахрен куда-то ехать, а?
Эндрю быстро раскусил вторую попытку избежать поездки с пробкой в заднице.
– Нет, – ответил и встал с кресла. Если Норман заберется на колени, они точно никуда не поедут, – на диван.
– Ну и сука же ты, – огрызнулся Норман, но все же направился к дивану, встал на четвереньки и уперся руками в спинку, – отсоси хотя бы. Иначе не выдержу.
Эндрю провел рукой по границе кружевной резинки чулка и кожи и, не удержавшись, наклонился поцеловать.
– Выдержишь, – Эндрю выдавил на пальцы как можно больше смазки, аккуратно протолкнул чуть изогнутую пробку в растянутую вчерашним трахом задницу, наблюдая, как раздвигаются мышцы и игрушка проскальзывает глубже. Опустив голову, Норман шумно задышал, и Эндрю просунул руку между его ног, погладил яйца и истекающий смазкой член.
– Не могу, – протянул Норман, когда Эндрю толкнул пробку еще глубже, – черт, сейчас кончу.
Эндрю подвигал пробкой и Норман выгнулся, расставляя ноги шире.
– Подожди. Подожди, Энди… – проговорил и пару раз глубоко вздохнул, – давай.
Эндрю не хотел, чтобы все закончилось преждевременным оргазмом, пустив насмарку все терпение и ожидание. Норман завелся и мог действительно плюнуть на обещание. Он одним движением втолкнул пробку до конца и сжал собственный ноющий член под аккомпанемент чужих стонов.
– Теперь юбку, – хлопнул Нормана по бедру.
Норман смотрел совершенно диким, поплывшим взглядом.
– Что ты за садист такой! Я не смогу сесть на байк…
Эндрю кивнул в сторону кресла.
– Одевайся.
Белье полностью закрывало пах, оставляя задницу открытой, и Норман не преминул выругаться, поудобнее заправляя вставший член. Натянул юбку, каскадами доходящую до середины бедра, ботинки и куртку и, не говоря ни слова, направился в гараж.
Эндрю шумно выдохнул, закусил губу и проводил его жадным взглядом. Взял второй шлем в прихожей и поспешил за ним.
Усевшись на байк, Норман сразу же застонал и чуть подался вперед, смещая центр тяжести.
– Блядь. Энди, я не продержусь долго.
Проигнорировав жалобные ноты в его голосе и свое дикое желание толкнуть Нормана ближе к рулю, задрать юбку и оттрахать этой самой пробкой, Эндрю наклонился, мягко поцеловал покрытый испариной лоб, глянул в потемневшие глаза и заставил надеть шлем.
– Долго и не нужно, – уселся сзади, погладил любовника по бедру, наслаждаясь скольжением ладони по шелку. А чуть позже запустил руки под куртку, заводясь от того, как поджимаются мышцы живота.
Еще до того, как они выехали на ночное шоссе, Эндрю получил ценные указания от особо внимательных водителей, как надо оттрахать «детку». «Завали на руль и вставь!» – прокричал один, поравнявшись с ними на светофоре. Норман показал средний палец и сорвался с места, едва загорелся желтый. А позже, сбавил скорость и, перестроившись в крайний ряд, ехал на минимальной. На каждом светофоре его голова наклонялась вниз и грудная клетка вздымалась от частого глубокого дыхания. Эндрю обнимал его, просунув руки под куртку, лаская пальцами голую, взмокшую от пота кожу, чувствуя, как Нормана трясет. Спустя минут двадцать привлек его внимание, показал рукой на съезд и крикнул:
– Съезжай!
Норман съехал с шоссе на отходящую в лесополосу грунтовку. Байк запрыгал на ухабах. «Блядь-блядь-блядь», – услышал Эндрю и опустил руку на пах Нормана, сжав в ладони член.
Заехав в деревья и заглушив движок, Норман поставил мотоцикл на подножку.
– Давай уже… – голос его дрожал, он снял шлем и бросил в траву, – давай быстрее. Ну же…
Эндрю отшвырнул в сторону свой шлем и, пока Норман наклонялся к рулю и со стонами терся пахом о сидение, освободил из джинсов ноющий член.
– Наклонись ниже. Прогнись, – задрав юбку, Эндрю погладил Нормана по ягодицам.
– Вытаскивай уже…
Проигнорировав раздражение в голосе, Эндрю ухватился за широкий край пробки, осторожно вытащил и отбросил в темноту. Надавил ему на спину и чуть приподнялся сам, чтобы, наконец, сделать то, о чем мечтал в грязных фантазиях – засадить Норману по самые яйца на его любимом байке.
– Твою мать… – выругался Норман, застонал и сразу задвигался сам. Эндрю уперся руками в сидение позади себя, наслаждаясь нетерпеливыми движениями сорвавшегося любовника. Закрыл глаза, чувствуя, как мышцы сжимают член все сильнее, и стоны становятся громче.
– Стой, я сам, – пришлось сжать Нормана за бедро и еще раз надавить на спину, фиксируя и не позволяя двигаться. Сместиться, чтобы трахать так, как нужно сейчас. Глубоко и резко.
Норман всхлипнул, сжался и задрожал.
– Блядь… быстрее, – умоляющим голосом прошептал он и сунул руку под юбку, но Эндрю перехватил захватом и выкрутил за спину.
– Так кончай, – он отпустил себя, уже не заботясь ни о чем, кроме собственных ощущений. Казалось, член стиснули мертвой хваткой, на фоне бешеной пульсации, мышцы начали сокращаться, волнообразно нарастающей судорогой и, наконец, скрутили острым, почти болезненным спазмом, выталкивая оргазм наружу. Захлебнувшись собственным стоном, Эндрю обхватил Нормана за шею, заставив прогнуться назад, и воткнулся до упора, кончая так долго и так сладко, как никогда раньше. Потеряв на мгновение ориентацию, он навалился сверху, прижав Нормана к бензобаку. И загнанно дышал с ним в унисон, уткнувшись лбом в спину.
– Энди… ебанутый сукин сын… Пусти, задушишь…
Хриплый шепот только заставил еще больше усилить захват. Эндрю просунул руку Норману под юбку и пощупал мокрый от спермы член.
– Тебе же понравилось, – отозвался он, проводя пальцами по границе резинки чулка с кожей, лениво погладил ногу, затянутую в кружево и, наконец, отстранился, выходя из него, – будешь знать, как заставлять меня ждать.
– Придурок, – фыркнул Норман, – не думай, что я это так оставлю.
– Давай домой, – Эндрю поцеловал взмокшую шею и застегнул ширинку, – хочу еще кое-что попробовать.
– Никаких пробок, – Норман привстал, одергивая юбку, пока Эндрю поднимал с земли шлемы, – хватит на сегодня.
– Поверь, тебе понравится, – пообещал Эндрю, усаживаясь позади и крепко обнимая за пояс, и добавил, – это то, что ты любишь.
Название: Бонус для Эндрю
Беты: спасибо Приручившая стихию, за нежный беттинг, помощь в кидании монеток и поиске пачки для ГГ ))) спасибо Wegener за нужные слова, за то, что горишь и зажигаешь))
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Эндрю/Норман
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: кросдерссинг
читать дальше
– Это что? – спросил Норман, заглядывая в пакет. И двумя пальцами вытащил оттуда бежевое нечто. Несколько секунд разглядывал каскад переливающейся ткани, прежде чем бросить обратно. – Что за мочалка?
– Это пачка. Юбка, если тебе так удобнее. – Терпеливо ответил Эндрю.
– Ты охренел? – Норман задержал взгляд на кружеве женского белья, ворохом вываленного из пакета. Поддел пальцем, поднял и повертел белый пояс для чулок. – Я не собираюсь это надевать.
Он бросил обратно белье и посмотрел на Эндрю, вытряхивающего из второго пакета небольшую коробку. Не дождавшись ответа, уточнил:
– Как ты себе это представляешь?
Эндрю изогнул бровь и усмехнулся, глядя как Норман пропускает между пальцев тонкую шелковую ткань чулок. Именно такую реакцию он и ожидал, выбирая в магазине юбку и белье. И видеть ошарашенное лицо Нормана – лучшая награда за каждую минуту потраченного времени. Вероятно, сейчас Норман соображал, что вчерашнее «обещаю, что хочешь, только трахни меня по-нормальному» сегодня выйдет ему боком.
– Очень хорошо представляю, – Эндрю широко улыбнулся, – ты это наденешь, я вставлю в тебя эту восхитительную пробку, и мы прокатимся.
Лицо у Нормана вытянулось, он откинул чулок и потянулся к коробке с новенькой, небольшой телесного цвета пробкой. Рассматривал ее несколько минут и покусывал нижнюю губу, прежде чем бросить обратно.
– Я смотрю, подготовился, – фыркнул Норман и, глядя в глаза, добавил: – эту восхитительную пробку ты в меня не засунешь.
– Засуну. Ты облажался и обещал бонус, – тоном, не терпящим возражений, отбрил Эндрю, – так что, иди в душ.
– Ты выебал меня вчера, как последнюю шлюху. Это не было бонусом? – Эндрю проигнорировал раздражение в его голосе и покачал головой.
– В душ, Норман, – повторил и улыбнулся, – поторапливайся. Не собираюсь уговаривать тебя.
– Мудак озабоченный.
– В душ, – повторил Эндрю, расслабляя галстук, и, стаскивая с плеч пиджак, поймал красноречивый взгляд. Что бы Норман ни говорил, щеки у него покраснели, а глаза потемнели. Предстоящая игра-наказание заводила и его тоже.
Пока шумела вода, Эндрю переоделся и вернулся в гостиную, нетерпеливо ожидая Нормана, который назло проторчал в ванной комнате намного дольше, чем обычно. А появившись в гостиной, сразу направился к нему и неуклюже опустился на пол у кресла. «Попытается договориться минетом», – понял и вздохнул Эндрю, когда Норман провел пальцами по его ширинке и потянул язычок молнии на себя.
– Норман, – Эндрю подался вперед и обхватил ладонями лицо, мягко поцеловал, убирая со лба мокрые волосы, – ты обещал.
– Но не это же!
– Ты сказал «все, что захочешь».
– Ты извращенец. Знаешь? – проворчал недовольно и поднялся с колен.
– Знаю. Надевай.
Норман бросил в него полотенце и направился к дивану, бормоча под нос ругательства.
Эндрю расположился в кресле и переводил жадный взгляд с голой задницы Нормана, на кружевной белый пояс и чулки с красивым узорчатым рисунком по бокам. Его ожившая горячая фантазия стояла перед глазами и натягивала второй чулок. Хотелось нагнуть и обласкать его, как девчонку. Тем более, Эндрю знал, как Норман тащился и кончал от языка и пальцев в заднице, и любил доводить его до состояния дрожащего желе. Первый раз от низких блядских стонов Эндрю спустил, едва успев вставить и сделать несколько глубоких толчков. Воспоминание взбудоражило еще больше – пришлось закинуть ногу на ногу, на что Норман тут же выразительно хмыкнул. Извернулся, чтобы застегнуть последний крепеж пояса на чулке, и уставился на Эндрю.
– Блядь, да ты завелся уже, чертов извращенец.
Эндрю не стал скрывать – член больно упирался в плотную ткань джинсов, – откинулся в кресле и как можно шире развел ноги. Реакция последовала незамедлительно – член Нормана дернулся, а сам он, облизав губы, направился к Эндрю.
– Нахрен куда-то ехать, а?
Эндрю быстро раскусил вторую попытку избежать поездки с пробкой в заднице.
– Нет, – ответил и встал с кресла. Если Норман заберется на колени, они точно никуда не поедут, – на диван.
– Ну и сука же ты, – огрызнулся Норман, но все же направился к дивану, встал на четвереньки и уперся руками в спинку, – отсоси хотя бы. Иначе не выдержу.
Эндрю провел рукой по границе кружевной резинки чулка и кожи и, не удержавшись, наклонился поцеловать.
– Выдержишь, – Эндрю выдавил на пальцы как можно больше смазки, аккуратно протолкнул чуть изогнутую пробку в растянутую вчерашним трахом задницу, наблюдая, как раздвигаются мышцы и игрушка проскальзывает глубже. Опустив голову, Норман шумно задышал, и Эндрю просунул руку между его ног, погладил яйца и истекающий смазкой член.
– Не могу, – протянул Норман, когда Эндрю толкнул пробку еще глубже, – черт, сейчас кончу.
Эндрю подвигал пробкой и Норман выгнулся, расставляя ноги шире.
– Подожди. Подожди, Энди… – проговорил и пару раз глубоко вздохнул, – давай.
Эндрю не хотел, чтобы все закончилось преждевременным оргазмом, пустив насмарку все терпение и ожидание. Норман завелся и мог действительно плюнуть на обещание. Он одним движением втолкнул пробку до конца и сжал собственный ноющий член под аккомпанемент чужих стонов.
– Теперь юбку, – хлопнул Нормана по бедру.
Норман смотрел совершенно диким, поплывшим взглядом.
– Что ты за садист такой! Я не смогу сесть на байк…
Эндрю кивнул в сторону кресла.
– Одевайся.
Белье полностью закрывало пах, оставляя задницу открытой, и Норман не преминул выругаться, поудобнее заправляя вставший член. Натянул юбку, каскадами доходящую до середины бедра, ботинки и куртку и, не говоря ни слова, направился в гараж.
Эндрю шумно выдохнул, закусил губу и проводил его жадным взглядом. Взял второй шлем в прихожей и поспешил за ним.
Усевшись на байк, Норман сразу же застонал и чуть подался вперед, смещая центр тяжести.
– Блядь. Энди, я не продержусь долго.
Проигнорировав жалобные ноты в его голосе и свое дикое желание толкнуть Нормана ближе к рулю, задрать юбку и оттрахать этой самой пробкой, Эндрю наклонился, мягко поцеловал покрытый испариной лоб, глянул в потемневшие глаза и заставил надеть шлем.
– Долго и не нужно, – уселся сзади, погладил любовника по бедру, наслаждаясь скольжением ладони по шелку. А чуть позже запустил руки под куртку, заводясь от того, как поджимаются мышцы живота.
Еще до того, как они выехали на ночное шоссе, Эндрю получил ценные указания от особо внимательных водителей, как надо оттрахать «детку». «Завали на руль и вставь!» – прокричал один, поравнявшись с ними на светофоре. Норман показал средний палец и сорвался с места, едва загорелся желтый. А позже, сбавил скорость и, перестроившись в крайний ряд, ехал на минимальной. На каждом светофоре его голова наклонялась вниз и грудная клетка вздымалась от частого глубокого дыхания. Эндрю обнимал его, просунув руки под куртку, лаская пальцами голую, взмокшую от пота кожу, чувствуя, как Нормана трясет. Спустя минут двадцать привлек его внимание, показал рукой на съезд и крикнул:
– Съезжай!
Норман съехал с шоссе на отходящую в лесополосу грунтовку. Байк запрыгал на ухабах. «Блядь-блядь-блядь», – услышал Эндрю и опустил руку на пах Нормана, сжав в ладони член.
Заехав в деревья и заглушив движок, Норман поставил мотоцикл на подножку.
– Давай уже… – голос его дрожал, он снял шлем и бросил в траву, – давай быстрее. Ну же…
Эндрю отшвырнул в сторону свой шлем и, пока Норман наклонялся к рулю и со стонами терся пахом о сидение, освободил из джинсов ноющий член.
– Наклонись ниже. Прогнись, – задрав юбку, Эндрю погладил Нормана по ягодицам.
– Вытаскивай уже…
Проигнорировав раздражение в голосе, Эндрю ухватился за широкий край пробки, осторожно вытащил и отбросил в темноту. Надавил ему на спину и чуть приподнялся сам, чтобы, наконец, сделать то, о чем мечтал в грязных фантазиях – засадить Норману по самые яйца на его любимом байке.
– Твою мать… – выругался Норман, застонал и сразу задвигался сам. Эндрю уперся руками в сидение позади себя, наслаждаясь нетерпеливыми движениями сорвавшегося любовника. Закрыл глаза, чувствуя, как мышцы сжимают член все сильнее, и стоны становятся громче.
– Стой, я сам, – пришлось сжать Нормана за бедро и еще раз надавить на спину, фиксируя и не позволяя двигаться. Сместиться, чтобы трахать так, как нужно сейчас. Глубоко и резко.
Норман всхлипнул, сжался и задрожал.
– Блядь… быстрее, – умоляющим голосом прошептал он и сунул руку под юбку, но Эндрю перехватил захватом и выкрутил за спину.
– Так кончай, – он отпустил себя, уже не заботясь ни о чем, кроме собственных ощущений. Казалось, член стиснули мертвой хваткой, на фоне бешеной пульсации, мышцы начали сокращаться, волнообразно нарастающей судорогой и, наконец, скрутили острым, почти болезненным спазмом, выталкивая оргазм наружу. Захлебнувшись собственным стоном, Эндрю обхватил Нормана за шею, заставив прогнуться назад, и воткнулся до упора, кончая так долго и так сладко, как никогда раньше. Потеряв на мгновение ориентацию, он навалился сверху, прижав Нормана к бензобаку. И загнанно дышал с ним в унисон, уткнувшись лбом в спину.
– Энди… ебанутый сукин сын… Пусти, задушишь…
Хриплый шепот только заставил еще больше усилить захват. Эндрю просунул руку Норману под юбку и пощупал мокрый от спермы член.
– Тебе же понравилось, – отозвался он, проводя пальцами по границе резинки чулка с кожей, лениво погладил ногу, затянутую в кружево и, наконец, отстранился, выходя из него, – будешь знать, как заставлять меня ждать.
– Придурок, – фыркнул Норман, – не думай, что я это так оставлю.
– Давай домой, – Эндрю поцеловал взмокшую шею и застегнул ширинку, – хочу еще кое-что попробовать.
– Никаких пробок, – Норман привстал, одергивая юбку, пока Эндрю поднимал с земли шлемы, – хватит на сегодня.
– Поверь, тебе понравится, – пообещал Эндрю, усаживаясь позади и крепко обнимая за пояс, и добавил, – это то, что ты любишь.
@темы: Эндрю Линкольн, RPS, Мини, NC-17, Текст, Слэш, Норман Ридус
пятница, 14 апреля 2017
ты не понял, но я то знаю, что я сказала...
Название: Выход всегда есть
Фандом: ХМ
Пейринг: Рик/Дэрил
Рейтинг: пусть будет R
Размер: маленький
Саммари: Если вы в душе дизайнер - вам не грозит спермотоксикоз)))
Предупреждение: не бечено, ну и вообще - полный бред)))
апд... Спасибо *Mao* за поправки))
читать дальше У Рика не стоял. Становился, наливался, но не стоял.
Привыкший к регулярному сексу Дэрил сходил с ума от мысли, что он надоел Рику, что больше не возбуждает его, что это конец их столь сложно начавшимся отношениям.
И только после очередной угрозы Дэрила пойти в город, переполненный зомби, чтобы обыскать все аптеки в поисках Виагры, Рик наконец признался в чем же дело.
- Понимаешь, я хочу. Очень хочу! Но ты сам вспомни наши последние встречи: только к делу приступим: то Мишон что-то надо, то Глену, а в последний раз — вообще мертвяки приперлись, в окно ломились, я едва ширинку успел застегнуть. И теперь как увижу тебя, снимающего штаны, так сразу все падает.
- Но сейчас же нам ничего не мешает! И наши все заняты. Теперь-то что?
- Прости, Дэрил. Не могу. Когда ты в штанах — могу, но не получится. А без них — у меня уже нехороший рефлекс на твою голую задницу — так и кажется, что сейчас кто-нибудь в дверь начнет ломиться. Может быть это пройдет у меня? Потерпи, вдруг и получится когда.
-Мне кажется, ты просто ищешь отговорки, чтобы порвать со мной. Надоел — так и скажи!
- Дэрил! Стой! Ну погоди ты!
Так бы и мучились они, но в тот же день новая толпа зомби окружила поселение. Прикрывая отход основной группы, Рик и Дэрил остались вдвоем против почти сотни мертвяков.
Убедившись, что все живые благополучно покинули опасное место, Рик запрыгнул в седло мотоцикла следом за Дэрилом, обхватив его руками за талию, и они рванули сквозь нестройные ряды зомби.
Раскидывая попадавшихся на пути ходячих, прорываясь сквозь толпу мёртвых, им удалось прорваться из окружения и выехать на дорогу. Не смотря на большую скорость движения, Рик радовался, что удалось вырваться на свободу и даже позволил себе немного расслабиться. И в этот момент он понял… нет, почувствовал, что упирается пахом прямо в порванные на заднице штаны Дэрила. Осознание такой близости обнаженного тела, помноженное на адреналин — необычайно возбудило Рика. При первой возможности он дал знак Дэрилу притормозить и свернуть на обочину к кустам. Едва затих мотор железного коня, Рик, не давая Дэрилу встать, нагнул его на руль и прямо через прореху в штанах стал яростно трахать охреневшего партнера — сперва смоченными слюной пальцами, затем готовым лопнуть от перевозбуждения членом. Разрядка наступила быстро, ярко и смачно, как будто организм отдувался за все вынужденные моменты воздержания. Самым неожиданным было то, что от подобного обращения и Дэрил необычайно завелся и тем самым,
доставив ему порцию кайфа, Рик избежал в дальнейшем разборок.
Последующие несколько дней они несколько раз пробовали заняться сексом в обычном порядке, но нестояк Рика продолжал омрачать ситуацию, пока в один день Дэрил не натянул те самые порванные штаны с дырой. Трах был мощным, по животному жестким и тем больше сладостным.
- И что теперь? Ходить всегда в рваных штанах? Так не напасешься… - задумался Дэрил. Однако мысль «что делать» пришла сразу.
На следующий день Рик не мог понять, почему женщины при встрече с ним начинали хихикать, а разминувшись, хохотать в голос. И только увидев вечером на Дэриле те самые штаны с молнией на заднице, до него дошла вся трагичность и вместе с тем комичность ситуации. Однако выход был найден — оставаясь одетым, Дэрил мог полностью удовлетворить и себя, и своего мужчину.
Фандом: ХМ
Пейринг: Рик/Дэрил
Рейтинг: пусть будет R
Размер: маленький
Саммари: Если вы в душе дизайнер - вам не грозит спермотоксикоз)))
Предупреждение: не бечено, ну и вообще - полный бред)))
апд... Спасибо *Mao* за поправки))
читать дальше У Рика не стоял. Становился, наливался, но не стоял.
Привыкший к регулярному сексу Дэрил сходил с ума от мысли, что он надоел Рику, что больше не возбуждает его, что это конец их столь сложно начавшимся отношениям.
И только после очередной угрозы Дэрила пойти в город, переполненный зомби, чтобы обыскать все аптеки в поисках Виагры, Рик наконец признался в чем же дело.
- Понимаешь, я хочу. Очень хочу! Но ты сам вспомни наши последние встречи: только к делу приступим: то Мишон что-то надо, то Глену, а в последний раз — вообще мертвяки приперлись, в окно ломились, я едва ширинку успел застегнуть. И теперь как увижу тебя, снимающего штаны, так сразу все падает.
- Но сейчас же нам ничего не мешает! И наши все заняты. Теперь-то что?
- Прости, Дэрил. Не могу. Когда ты в штанах — могу, но не получится. А без них — у меня уже нехороший рефлекс на твою голую задницу — так и кажется, что сейчас кто-нибудь в дверь начнет ломиться. Может быть это пройдет у меня? Потерпи, вдруг и получится когда.
-Мне кажется, ты просто ищешь отговорки, чтобы порвать со мной. Надоел — так и скажи!
- Дэрил! Стой! Ну погоди ты!
Так бы и мучились они, но в тот же день новая толпа зомби окружила поселение. Прикрывая отход основной группы, Рик и Дэрил остались вдвоем против почти сотни мертвяков.
Убедившись, что все живые благополучно покинули опасное место, Рик запрыгнул в седло мотоцикла следом за Дэрилом, обхватив его руками за талию, и они рванули сквозь нестройные ряды зомби.
Раскидывая попадавшихся на пути ходячих, прорываясь сквозь толпу мёртвых, им удалось прорваться из окружения и выехать на дорогу. Не смотря на большую скорость движения, Рик радовался, что удалось вырваться на свободу и даже позволил себе немного расслабиться. И в этот момент он понял… нет, почувствовал, что упирается пахом прямо в порванные на заднице штаны Дэрила. Осознание такой близости обнаженного тела, помноженное на адреналин — необычайно возбудило Рика. При первой возможности он дал знак Дэрилу притормозить и свернуть на обочину к кустам. Едва затих мотор железного коня, Рик, не давая Дэрилу встать, нагнул его на руль и прямо через прореху в штанах стал яростно трахать охреневшего партнера — сперва смоченными слюной пальцами, затем готовым лопнуть от перевозбуждения членом. Разрядка наступила быстро, ярко и смачно, как будто организм отдувался за все вынужденные моменты воздержания. Самым неожиданным было то, что от подобного обращения и Дэрил необычайно завелся и тем самым,
доставив ему порцию кайфа, Рик избежал в дальнейшем разборок.
Последующие несколько дней они несколько раз пробовали заняться сексом в обычном порядке, но нестояк Рика продолжал омрачать ситуацию, пока в один день Дэрил не натянул те самые порванные штаны с дырой. Трах был мощным, по животному жестким и тем больше сладостным.
- И что теперь? Ходить всегда в рваных штанах? Так не напасешься… - задумался Дэрил. Однако мысль «что делать» пришла сразу.
На следующий день Рик не мог понять, почему женщины при встрече с ним начинали хихикать, а разминувшись, хохотать в голос. И только увидев вечером на Дэриле те самые штаны с молнией на заднице, до него дошла вся трагичность и вместе с тем комичность ситуации. Однако выход был найден — оставаясь одетым, Дэрил мог полностью удовлетворить и себя, и своего мужчину.
@темы: Драббл, Дэрил Диксон, Рик Граймс, Текст, R, Слэш
воскресенье, 09 апреля 2017
ты не понял, но я то знаю, что я сказала...
Название: Как это делается?
Фандом: ХМ
Пейринг: Рик/Дэрил
Рейтинг: R (?)
Размер: маленький
Саммари: романтические бредни на тему первого раза))) сюжет ни к чему не обязывает, просто на улице снег и мне было скучно))) и да... походу это будет серия миников)))
Предупреждение: НЦу писать не умею и не берусь, поэтому тупо сливаю))) обоснуй местами тоже гулять вышел)))
Посвящение: себе любимой))
Спасибо: *Mao* за проверку ошибок)))
...............
читать дальше Хотелось трахаться. И чем дальше — тем больше.
В жизни Дэрила секс был не раз, подростковая дрочка не в счет. Иногда ему перепадало от шлюх старшего брата, и все было наспех: сунул-кончил. Особого удовольствия Дэрилу процесс не доставлял, но тем не менее позволял ему считать себя настоящим мужиком.
Дэрилу, жившему под давлением авторитета отца и Мэрла, всегда хотелось доказать и им, и окружающим — он стоящий мужик, а не какая-то там сопля.
А трахаться хотелось. Но напрягало то, что тянуло не к женщинам, которых и без того на пересчет после эпидемии, а к этому зазнайке-чистюле Рику .
Странные мысли стали появляться с самой первой их встречи. И грубил Дэрил Рику не от крутости своего нрава, а от непривычной ему растерянности и неспособности противостоять желаниям тела, о чем говорил его регулярный стояк на гребаного Рика.
Когда Рик овдовел, Дэрил решил — пора. Пора подкатить свои звенящие яйца под крепкие мужские руки.
У Рика не было ни единого шанса отделаться от него — Дэрил был везде и всюду, был всегда рядом и поблизости. Рик просыпался и видел почесывающегося Дэрила. Засыпал под устойчивый запах его сигарет. На ежедневных обходах периметра ощущал рядом присутствие сильного хищного тела и едва уловимого еле слышного дыхания. И вот настал момент, когда Рик просто не выдержал и, прижав напряженного Дэрила к стене, спросил:
- Что, черт возьми, происходит? Какого… чего ты от меня хочешь?
- Трахаться.
- …
Ошеломленный неожиданным признанием, Рик отшатнулся от парня, но уйти не смог. Сильные руки толкнули Рика к стене, мощное тело прижалось, обдавая жаром и запахом пота, сухие губы впились в его, приоткрывшиеся от изумления. Неумело и жестко Дэрил терзал рот Рика, царапая щетиной его подбородок. В каждое мгновение Дэрил ожидал ответа и возмущенного крика, но неподвижность Рика расслабила, ослабело внимание, и тем мощнее оказался внезапный удар в живот, а потом и в челюсть.
Побледневший от бешенства Рик ткнул в Дэрила пальцем:
- Ты! Не смей больше и близко ко мне подходить! Чтоб я тебя рядом не видел!
- Подожди! - прохрипел Дэрил. - Рик, не спеши. Я серьезно. Сам подумай — ты один, новую жену тебе нет смысла заводить, за детьми наши женщины присмотрят. Сколько ты выдержишь один? Я не предлагаю тебе ничего особенного, только секс. Обычный трах, понимаешь? Это же ни к чему не обязывает. Подумай!
До этого дня Рик и представить себе не мог подобные отношения, он жил в обычном мире и предпочитал не думать о том, что его не касалось. Но сейчас весь мир сошел с ума, и обычной жизнь уже не назовешь. Слова Дэрила заставили его задуматься. Чем больше он думал, тем больше у него возникало вопросов. Терять Дэрила как надежного товарища не хотелось, но перейти к новому виду отношений не представлялось возможным. Рик решил поговорить с Диксоном, надеясь замять эту тему.
- Дэрил, как ты себе это представляешь?
- А что представлять? Вставляй и трахай.
- Что вставлять? Куда? Ты вообще соображаешь о чем ты говоришь? Это же не просто так — сунул-вынул, это и уметь надо, и подготовка нужна. А у нас никаких условий для этого нет.
- Какие условия? Какая подготовка?
- Это невозможно! Элементарно — нужны презервативы.
- Зачем? От этого ни ты, ни я не залетим.
- Ну ты хоть представляешь себе, что и куда вставлять?
- Ну да вообще-то. Это все, что тебя сдерживает?
- Нет конечно. Тут вообще-то еще подготовка другого рода нужна. Как ты себе это представляешь, если порой даже для питья воды не всегда хватает?
- Если проблема только в этом… - Дэрил решительно поднялся, подхватил арбалет и вышел из дома.
Дэрила не было несколько дней. Рик уже пожалел, что завел тот разговор —непонятно было как воспринял его Дэрил: как сомнительное, но согласие, либо как действительно причину невозможности подобных отношений.
Шум мотора собрал почти всех жителей резервации у ворот. Старенький, но еще крепкий, автобус заехал на территорию поселения и из него в сопровождении Дэрила вышли незнакомцы.
- Это новенькие. В городе сидели, в здании супермаркета. Вот, всех проверил на укусы и царапины и привез к нам. Заодно продуктов, вещей прихватили. - коротко пояснил Дэрил и, оставив новичков знакомиться с их группой, медленно подошел к Рику. - Отойдем, поговорим?
Зайдя в пустующий дом, мужчины некоторое время пристально всматривались друг в друга. Дэрил отметил хмурую складку на лбу Рика и слегка отекшие веки — как от недосыпа. Рик увидел новые синяки на теле Диксона, и его жилетка была порвана чуть ли не в клочья. Усталый вид Дэрила сопровождался очень странным взглядом — он протянул Рику какой-то пакет.
- Что это?
- То, чего тебе не хватало. Как ты говорил.
- Что в пакете? - медленно и настойчиво переспросил Рик.
Смутившийся вдруг Дэрил тихо проговорил:
- Ну это… Презики. И эта… Сам смотри!
Заглянув в пакет с аптечной эмблемой, Рик долго не мог решить — расхохотаться или опять начать строить из себя неприступную крепость. Наличие в пакетике презервативов, а также смазки и упаковок с микроклизмами — говорило о решительности Дэрила довести свой замысел до конца.
- Хорошо. Давай попробуем. Но давай договоримся — если у нас ничего не получится или это будет неприятно — мы забываем всю эту ситуацию как страшный сон.
- Ок. Когда начнем?
- Завтра. Сегодня тебе надо отдохнуть. Да и новеньких надо разместить, все что вы привезли — разобрать.
Пока шло знакомство с вновь прибывшими, пока разбирали коробки с вещами, продуктами и, что самое нужное, с медицинскими принадлежностями — Рик выяснял подробности вылазки Дэрила в город. Оказывается, чтоб пробиться в аптечный отдел супермаркета, этому ненормальному пришлось освободить вход в здание от пары десятков зомби. Тут Рик оценил масштаб предстоящего, ведь ради пакетика принадлежностей, за отсутствием которых он пытался отговорить Дэрила от секса— тот вступил в схватку с толпой мертвецов. А значит от своего он точно не отступится. Сомнительно успокаивала мысль, что Дэрил был согласен выступить принимающей стороной.
На следующий день нервное состояние не покидало обоих — предчувствие того, что должно было случится, мешало думать о чем-то другом. В итоге оба просто заперлись в пустом доме и …
Некоторое время Рик сидел на кровати, нервно сжимая и разжимая пальцы. Диксон ушел в сторону ванной комнаты, откуда были слышны только тихие маты.
Наконец он вышел. Полностью одетый, как будто они и не собирались ничем заняться.
Неловкая тишина повисла в помещении.
- Ну что… Приступим?
- Как ты себе это представляешь?
- Ну… наверное, надо раздеться?
- Без музыки только, ладно? - попытался смягчить обстановку Рик.
Не спеша он расстегнул пуговицы рубашки, аккуратно повесил ее на спинку стула. Так же не торопясь снял и повесил на стул брюки. Недолго подумав, снял носки и белье.
Подняв голову, увидел уже лежащего обнаженным на кровати Дэрила.
- А теперь что? - занервничал Рик.
- Ну... не знаю… Может целоваться начнем?
Рик постарался расслабиться, прикрыв глаза, вспомнил медовый месяц, и плавным движением скользнул вдоль такого непривычно крепкого тела. Накрыв собой Дэрила, смотрел на узкие, нервно поджатые сухие губы и язык, торопливо их облизавший. Почувствовал на себе острый взгляд пронзительных серых глаз и решился — наклонившись, прикоснулся к ждущим губам. И снова поцелуй вышел жестким и колючим, совсем не похожим на мягкие прикосновения умершей жены. Это был поцелуй-борьба, выяснение отношения и постановка точек. Это был поцелуй равных по силе тела и духа. Его не хотелось прерывать, он не требовал нежности, наоборот, хотелось вминать эти жесткие губы в самые десна, кусать, едва не вгрызаясь в неподатливую упругую плоть. И Рик кусал, тут же извиняюще зализывая языком места укусов. Сильным движением Дэрил перевернул Рика на спину, и уже он лидировал в этой борьбе, уже его язык раздвигал припухшие губы партнера, врываясь внутрь и проходя по деснам, вылизывая горячее нёбо, сплетаясь с языком Рика.
Руки обоих в это время лихорадочно оглаживали те части тела, до которых могли дотянуться. Рику стало нравится, что в такой момент не надо себя сдерживать и нежничать, можно отпустить себя и в полную силу чувствовать упругость и сопротивление вжимающегося в него тела.
Когда уже стало невозможно терпеть и хотелось хоть что-то делать для разрядки, Дэрил оттолкнул Рика, протянул руку к изголовью кровати и протянул ему не распакованный презерватив. Пока Рик, нервничая, неловко надевал презерватив, Дэрил провел рукой по своему заду, одобрительно хмыкнул и повернулся спиной.
- Ну, давай же, у меня яйца щас лопнут.
- Не торопи меня! Я такого никогда ещё не делал. Что делать-то?
- Ну… клизму я сделал, смазался. Теперь твоя очередь.
- В смысле? Мне тоже надо… клизму.?
- Тебе-то на хера? Вставляй давай! - Дэрил демонстративно подвинул бедра вверх в пригласительном жесте.
Рик было толкнулся, но Дэрил был настолько узок, что с первого толчка ничего не получилось, равно как и со второго. Уже не было сил терпеть — и Рик решительно и резко попытался войти в столь любезно подставленное тело. От резкой боли едва не пропало возбуждение — настолько Дэрил был узок. Сам Дэрил, скинув с себя Рика, скатился с кровати с громкими матами.
- Блядь! Ну это же пиздец как больно! Ну как-то же это делается? Я же смазал все внутри — почему ты ни хрена не можешь засадить мне?
- Наверное мы что-то не так делаем. Может прекратим уже все это, и пусть будет все как раньше?
- Нет! Еще раз затащить тебя в кровать навряд ли получится. Давай тогда это… отсосем друг другу, что ли?
Склонившись к паху Рика, Дэрил взял в рот полувозбужденный член и с решимостью насадился на него до упора. После того, как позывы к рвоте успокоились, он с несчастными глазами смотрел на ржущего от нелепости ситуации Рика. Тот, в свою очередь, не смог преодолеть себя и отказался от продолжения процесса.
Лежа в кровати, два обнаженных неудовлетворенных мужика решали вопрос — как быть дальше?
- Ну вроде же неплохо началось? Может ну его, эти смазки, резинки… Хотя! Смазка пригодится — поворачивайся!
Они опять сплелись в укусах-поцелуях, опять сильные руки сжимали и гладили, опять тела вжимались друг в друга, притираясь и впитывая в себя силу, желание и запах другого. Рик выдавил немного смазки на ладонь, протянул руку между плотно прижатыми телами и обхватил ей оба члена. Размеренно поддрачивая, продолжал тереться о Дэрила, пока не наступила та самая долгожданная разрядка.
Придя в себя, Рик пытался проанализировать случившееся. Но думать совсем не хотелось, в голове была звенящая легкость, равно как и во всем теле.
- Я подумаю об этом завтра. - подумал засыпающий Рик.
- Завтра надо будет повторить, - подумал Дэрил. - Но как-то же это делается? Зря, что ли, за клизмой пробивался?
Фандом: ХМ
Пейринг: Рик/Дэрил
Рейтинг: R (?)
Размер: маленький
Саммари: романтические бредни на тему первого раза))) сюжет ни к чему не обязывает, просто на улице снег и мне было скучно))) и да... походу это будет серия миников)))
Предупреждение: НЦу писать не умею и не берусь, поэтому тупо сливаю))) обоснуй местами тоже гулять вышел)))
Посвящение: себе любимой))
Спасибо: *Mao* за проверку ошибок)))
...............
читать дальше Хотелось трахаться. И чем дальше — тем больше.
В жизни Дэрила секс был не раз, подростковая дрочка не в счет. Иногда ему перепадало от шлюх старшего брата, и все было наспех: сунул-кончил. Особого удовольствия Дэрилу процесс не доставлял, но тем не менее позволял ему считать себя настоящим мужиком.
Дэрилу, жившему под давлением авторитета отца и Мэрла, всегда хотелось доказать и им, и окружающим — он стоящий мужик, а не какая-то там сопля.
А трахаться хотелось. Но напрягало то, что тянуло не к женщинам, которых и без того на пересчет после эпидемии, а к этому зазнайке-чистюле Рику .
Странные мысли стали появляться с самой первой их встречи. И грубил Дэрил Рику не от крутости своего нрава, а от непривычной ему растерянности и неспособности противостоять желаниям тела, о чем говорил его регулярный стояк на гребаного Рика.
Когда Рик овдовел, Дэрил решил — пора. Пора подкатить свои звенящие яйца под крепкие мужские руки.
У Рика не было ни единого шанса отделаться от него — Дэрил был везде и всюду, был всегда рядом и поблизости. Рик просыпался и видел почесывающегося Дэрила. Засыпал под устойчивый запах его сигарет. На ежедневных обходах периметра ощущал рядом присутствие сильного хищного тела и едва уловимого еле слышного дыхания. И вот настал момент, когда Рик просто не выдержал и, прижав напряженного Дэрила к стене, спросил:
- Что, черт возьми, происходит? Какого… чего ты от меня хочешь?
- Трахаться.
- …
Ошеломленный неожиданным признанием, Рик отшатнулся от парня, но уйти не смог. Сильные руки толкнули Рика к стене, мощное тело прижалось, обдавая жаром и запахом пота, сухие губы впились в его, приоткрывшиеся от изумления. Неумело и жестко Дэрил терзал рот Рика, царапая щетиной его подбородок. В каждое мгновение Дэрил ожидал ответа и возмущенного крика, но неподвижность Рика расслабила, ослабело внимание, и тем мощнее оказался внезапный удар в живот, а потом и в челюсть.
Побледневший от бешенства Рик ткнул в Дэрила пальцем:
- Ты! Не смей больше и близко ко мне подходить! Чтоб я тебя рядом не видел!
- Подожди! - прохрипел Дэрил. - Рик, не спеши. Я серьезно. Сам подумай — ты один, новую жену тебе нет смысла заводить, за детьми наши женщины присмотрят. Сколько ты выдержишь один? Я не предлагаю тебе ничего особенного, только секс. Обычный трах, понимаешь? Это же ни к чему не обязывает. Подумай!
До этого дня Рик и представить себе не мог подобные отношения, он жил в обычном мире и предпочитал не думать о том, что его не касалось. Но сейчас весь мир сошел с ума, и обычной жизнь уже не назовешь. Слова Дэрила заставили его задуматься. Чем больше он думал, тем больше у него возникало вопросов. Терять Дэрила как надежного товарища не хотелось, но перейти к новому виду отношений не представлялось возможным. Рик решил поговорить с Диксоном, надеясь замять эту тему.
- Дэрил, как ты себе это представляешь?
- А что представлять? Вставляй и трахай.
- Что вставлять? Куда? Ты вообще соображаешь о чем ты говоришь? Это же не просто так — сунул-вынул, это и уметь надо, и подготовка нужна. А у нас никаких условий для этого нет.
- Какие условия? Какая подготовка?
- Это невозможно! Элементарно — нужны презервативы.
- Зачем? От этого ни ты, ни я не залетим.
- Ну ты хоть представляешь себе, что и куда вставлять?
- Ну да вообще-то. Это все, что тебя сдерживает?
- Нет конечно. Тут вообще-то еще подготовка другого рода нужна. Как ты себе это представляешь, если порой даже для питья воды не всегда хватает?
- Если проблема только в этом… - Дэрил решительно поднялся, подхватил арбалет и вышел из дома.
Дэрила не было несколько дней. Рик уже пожалел, что завел тот разговор —непонятно было как воспринял его Дэрил: как сомнительное, но согласие, либо как действительно причину невозможности подобных отношений.
Шум мотора собрал почти всех жителей резервации у ворот. Старенький, но еще крепкий, автобус заехал на территорию поселения и из него в сопровождении Дэрила вышли незнакомцы.
- Это новенькие. В городе сидели, в здании супермаркета. Вот, всех проверил на укусы и царапины и привез к нам. Заодно продуктов, вещей прихватили. - коротко пояснил Дэрил и, оставив новичков знакомиться с их группой, медленно подошел к Рику. - Отойдем, поговорим?
Зайдя в пустующий дом, мужчины некоторое время пристально всматривались друг в друга. Дэрил отметил хмурую складку на лбу Рика и слегка отекшие веки — как от недосыпа. Рик увидел новые синяки на теле Диксона, и его жилетка была порвана чуть ли не в клочья. Усталый вид Дэрила сопровождался очень странным взглядом — он протянул Рику какой-то пакет.
- Что это?
- То, чего тебе не хватало. Как ты говорил.
- Что в пакете? - медленно и настойчиво переспросил Рик.
Смутившийся вдруг Дэрил тихо проговорил:
- Ну это… Презики. И эта… Сам смотри!
Заглянув в пакет с аптечной эмблемой, Рик долго не мог решить — расхохотаться или опять начать строить из себя неприступную крепость. Наличие в пакетике презервативов, а также смазки и упаковок с микроклизмами — говорило о решительности Дэрила довести свой замысел до конца.
- Хорошо. Давай попробуем. Но давай договоримся — если у нас ничего не получится или это будет неприятно — мы забываем всю эту ситуацию как страшный сон.
- Ок. Когда начнем?
- Завтра. Сегодня тебе надо отдохнуть. Да и новеньких надо разместить, все что вы привезли — разобрать.
Пока шло знакомство с вновь прибывшими, пока разбирали коробки с вещами, продуктами и, что самое нужное, с медицинскими принадлежностями — Рик выяснял подробности вылазки Дэрила в город. Оказывается, чтоб пробиться в аптечный отдел супермаркета, этому ненормальному пришлось освободить вход в здание от пары десятков зомби. Тут Рик оценил масштаб предстоящего, ведь ради пакетика принадлежностей, за отсутствием которых он пытался отговорить Дэрила от секса— тот вступил в схватку с толпой мертвецов. А значит от своего он точно не отступится. Сомнительно успокаивала мысль, что Дэрил был согласен выступить принимающей стороной.
На следующий день нервное состояние не покидало обоих — предчувствие того, что должно было случится, мешало думать о чем-то другом. В итоге оба просто заперлись в пустом доме и …
Некоторое время Рик сидел на кровати, нервно сжимая и разжимая пальцы. Диксон ушел в сторону ванной комнаты, откуда были слышны только тихие маты.
Наконец он вышел. Полностью одетый, как будто они и не собирались ничем заняться.
Неловкая тишина повисла в помещении.
- Ну что… Приступим?
- Как ты себе это представляешь?
- Ну… наверное, надо раздеться?
- Без музыки только, ладно? - попытался смягчить обстановку Рик.
Не спеша он расстегнул пуговицы рубашки, аккуратно повесил ее на спинку стула. Так же не торопясь снял и повесил на стул брюки. Недолго подумав, снял носки и белье.
Подняв голову, увидел уже лежащего обнаженным на кровати Дэрила.
- А теперь что? - занервничал Рик.
- Ну... не знаю… Может целоваться начнем?
Рик постарался расслабиться, прикрыв глаза, вспомнил медовый месяц, и плавным движением скользнул вдоль такого непривычно крепкого тела. Накрыв собой Дэрила, смотрел на узкие, нервно поджатые сухие губы и язык, торопливо их облизавший. Почувствовал на себе острый взгляд пронзительных серых глаз и решился — наклонившись, прикоснулся к ждущим губам. И снова поцелуй вышел жестким и колючим, совсем не похожим на мягкие прикосновения умершей жены. Это был поцелуй-борьба, выяснение отношения и постановка точек. Это был поцелуй равных по силе тела и духа. Его не хотелось прерывать, он не требовал нежности, наоборот, хотелось вминать эти жесткие губы в самые десна, кусать, едва не вгрызаясь в неподатливую упругую плоть. И Рик кусал, тут же извиняюще зализывая языком места укусов. Сильным движением Дэрил перевернул Рика на спину, и уже он лидировал в этой борьбе, уже его язык раздвигал припухшие губы партнера, врываясь внутрь и проходя по деснам, вылизывая горячее нёбо, сплетаясь с языком Рика.
Руки обоих в это время лихорадочно оглаживали те части тела, до которых могли дотянуться. Рику стало нравится, что в такой момент не надо себя сдерживать и нежничать, можно отпустить себя и в полную силу чувствовать упругость и сопротивление вжимающегося в него тела.
Когда уже стало невозможно терпеть и хотелось хоть что-то делать для разрядки, Дэрил оттолкнул Рика, протянул руку к изголовью кровати и протянул ему не распакованный презерватив. Пока Рик, нервничая, неловко надевал презерватив, Дэрил провел рукой по своему заду, одобрительно хмыкнул и повернулся спиной.
- Ну, давай же, у меня яйца щас лопнут.
- Не торопи меня! Я такого никогда ещё не делал. Что делать-то?
- Ну… клизму я сделал, смазался. Теперь твоя очередь.
- В смысле? Мне тоже надо… клизму.?
- Тебе-то на хера? Вставляй давай! - Дэрил демонстративно подвинул бедра вверх в пригласительном жесте.
Рик было толкнулся, но Дэрил был настолько узок, что с первого толчка ничего не получилось, равно как и со второго. Уже не было сил терпеть — и Рик решительно и резко попытался войти в столь любезно подставленное тело. От резкой боли едва не пропало возбуждение — настолько Дэрил был узок. Сам Дэрил, скинув с себя Рика, скатился с кровати с громкими матами.
- Блядь! Ну это же пиздец как больно! Ну как-то же это делается? Я же смазал все внутри — почему ты ни хрена не можешь засадить мне?
- Наверное мы что-то не так делаем. Может прекратим уже все это, и пусть будет все как раньше?
- Нет! Еще раз затащить тебя в кровать навряд ли получится. Давай тогда это… отсосем друг другу, что ли?
Склонившись к паху Рика, Дэрил взял в рот полувозбужденный член и с решимостью насадился на него до упора. После того, как позывы к рвоте успокоились, он с несчастными глазами смотрел на ржущего от нелепости ситуации Рика. Тот, в свою очередь, не смог преодолеть себя и отказался от продолжения процесса.
Лежа в кровати, два обнаженных неудовлетворенных мужика решали вопрос — как быть дальше?
- Ну вроде же неплохо началось? Может ну его, эти смазки, резинки… Хотя! Смазка пригодится — поворачивайся!
Они опять сплелись в укусах-поцелуях, опять сильные руки сжимали и гладили, опять тела вжимались друг в друга, притираясь и впитывая в себя силу, желание и запах другого. Рик выдавил немного смазки на ладонь, протянул руку между плотно прижатыми телами и обхватил ей оба члена. Размеренно поддрачивая, продолжал тереться о Дэрила, пока не наступила та самая долгожданная разрядка.
Придя в себя, Рик пытался проанализировать случившееся. Но думать совсем не хотелось, в голове была звенящая легкость, равно как и во всем теле.
- Я подумаю об этом завтра. - подумал засыпающий Рик.
- Завтра надо будет повторить, - подумал Дэрил. - Но как-то же это делается? Зря, что ли, за клизмой пробивался?
@темы: Дэрил Диксон, Рик Граймс, Мини, Текст, R, Слэш
пятница, 07 апреля 2017
12:20
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 05 апреля 2017
С еба#утых спросу нет (с)
Название: Идеальный
Пейринг: Эндрю/Норман
Рейтинг: NC-17
Размер: 3600 слов
Саммари: по мотивам заявки про секс и оргазм в поясе верности
Предупреждение: нихрена не бечено, автор больше дрочил, чем занимался литературой, так что, текст вышел, мягко выражаясь, без претензий. Порно во имя порно))
Посвящение: Для feona88 к ее прошедшему Дню Рождения!
Пояс, который носит Норман:
Ну и читать дальше, что ли)))
- Сколько уже? – Стивен таращился на его яйца, словно боялся, что они вот прям сейчас взорвутся.
Последние дни Норману уже тоже казалось, еще немного и он лопнет.
- Два с половиной месяца, - ответил он, заправляя член обратно в трусы – очень аккуратно, чтобы не задеть болезненно раздутую мошонку.
- Ох, нихуя ж себе, - присвистнул Стивен с уважением, - как ты терпишь?
- С трудом, - признался Норман и, склонившись над раковиной, плеснул холодной водой в лицо. Всю последнюю неделю каждый гребанный раз, когда он мыл сквозь клетку пояса член или случайно задевал переполненную мошонку, холодный пот прошибал насквозь. Бросив взгляд в зеркало, он даже не удивился ни темным кругам под глазами, ни лихорадочному голодному взгляду, ни слегка двинутой блуждающей улыбке – он все больше чувствовал себя озабоченной нимфоманкой и выглядел соответственно. В последний раз такой драйв он испытывал… да, пожалуй, что никогда. Даже с Джеффри по молодости так не перло.
- Кто он? – Стивен даже не пытался скрыть нотки зависти, - из Клуба? Кто-то из наших?
Промокнув лицо полотенцем, Норман тряхнул головой, сбрасывая морок – опять повело.
- Выпить нальешь? - и первым вышел из ванной комнаты, где демонстрировал другу результат ношения пояса верности.
- А тебе можно? – все-таки Стивен был прирожденным нижним. Собственно, на этой почве они и сошлись.
Норман засмеялся.
- А кто мне запретит? Виртуальный Мастер? - вернувшись в гостиную, Норман обрушился на диван. Когда час назад пришло сообщение от Эндрю о переносе «встречи» на завтра, он тут же подорвался к другу. Оставаться сегодня в одиночестве сил не осталось – он мог сорваться.
Стивен завис посреди комнаты, явно взвешивая решение и его последствия. Чертов осторожный нижний!
- Виртуальный?
- Давай уже, блядь, иначе я не выдержу и сорву нахуй эту клетку и тогда мне точно пиздец! – видать, его, и правда, уже рвало отчаянием, потому как Стивена тут же сдуло в сторону бара.
- Виски?
- Похуй. Давай хоть что, - Норман откинулся на спинку, раздвинул ноги и сжал себе пах прямо сквозь джинсы. Он прекрасно понимал, что ничего страшного с ним не произойдет – не тот срок – но мозг просто орал, визжал, как зажатая меж двух ебарей девка, требуя свободы лишенному эрекции члену.
Вернувшись с двумя стаканами и бутылкой, Стивен сел рядом, молча разлил и первый выпил. Норман опрокинул в себя вискарь, даже не почувствовав вкуса. Стивен тут же налил еще.
- Рассказывай, - потребовал друг платы за гостеприимство.
Ну да Норман был готов платить. Ему давно требовалось выговориться.
- Ты же знаешь мои запросы. После Джеффри мне мало кто мог угодить. Да и возраст уже. А опытные, взрослые верхние заняты под завязку, у каждого даже не по одному нижнему. На сессию найти можно, а на двадцать четыре на семь… да что я, сам все знаешь. Пару раз в клубе подкатывал какой-то неопытный молодняк, я что похож на учителя? Нахуй мне эти борзые малолетки, думающие, что плетку в руки взял – и уже пиздатый Мастер… - он прервался и ткнул своим стаканом в стакан Стивена, - за настоящих Верхних… каких, каким был Джеффри.
За Джеффри выпили молча. После чего Стивен встал и ушел на кухню. Вернулся с тарелкой сыра. Ну хоть что-то.
- Так откуда он? – все-таки не выдержал Стивен.
- Не поверишь… - цапнув с тарелки кусок Бри, Норман целиком запихал его в рот и скривился, - а нормального сыра нет? Только это французское дерьмо?
В ответ Стивен соскреб с тарелки молочно белый ломтик и молча ткнул в зубы. Куснув, Норман заел мерзкий привкус, потом еще глотнул виски и продолжил.
- В общем, он появился на форуме, мы зацепились в теме про девайсы и понеслась.
- Бляя-я-ядь, - почти восхищенно выдохнул друг, - ну ты ебанат! Ты его в Сети словил?
Бутылка призывно сверкала пузатым боком, всячески предлагая себя. Норман решил не сопротивляться и налил еще, хотя понимал, что от алкоголя станет хуже. Но кто ж его остановит-то? Не Стивен же? Хотя тому стоило отдать должное – он честно попытался.
- Не пей больше, - предупредил он, - встанет.
Норман раздвинул ноги еще шире, хотелось сдернуть с себя ебаные джинсы, слишком сильно натиравшие причиндалы даже сквозь плотную ткань трусов.
- Да похуй уже, - он опрокинул в себя еще порцию и заел безвкусным сыром. Виски в очередной раз ожег горло, разлился в желудке и потек дальше, согревая все тело. В паху начал собираться горячий ком. Норман отставил стакан, пожалуй, и правда стоит сделать перерыв. – Я подсел не сразу. Он не подкатывал, мы просто обсуждали девайсы. Пришел какой-то борзый придурок, считающий себя Верхним с заявлением: «Все эти ваши игры в подчинение полная хуйня, настоящая работа плетью – это искусство и подарок для любого нижнего».
- Да придурков в Сети полно, - грустно согласился Стивен. Похоже, уже набрался.
- Я, конечно, завелся, но Эндрю его так мастерски осадил, что я забыл, что хотел сказать малолетнему придурку. В общем, зацепились, слово за слово, оказалось, он один и тоже довольствуется единичными сессиями, расстался с нижним, там какая-то история, ну как обычно. То ли нижний взбрыкнул, то ли нашел себе кого-то… В общем стали обсуждать предпочтения и я словно… словно себя услышал. Это знаешь, как в отражение смотреть, настолько все совпало. Сначала в шутку, вроде как, а потом всерьез заговорили по поводу тематического общения. Я предложил встретиться, он отказался, но предложил попробовать общаться так.
- Вы еще даже ни разу не виделись? – Стивен, казавшийся не то зависшим, не то заснувшим с открытыми глазами, встрепенулся и оживился.
- Только голос в скайпе и руки. Он показывает мне только свои руки, и знаешь, за эти ладони и пальцы можно умереть…
- Верю, - печально вздохнул друг и потянулся за бутылкой.
- Тебе не хватит? – спросил для проформы Норман, но, получив интенсивное отрицательное мотание головой, протянул и свой стакан. – Тогда мне тоже. Только давай по чуть-чуть, а то улетим раньше, чем дорасскажу.
Согласно кивнув, Стивен налил по пятьдесят и снова рванул на кухню –принес нарезанный лимон и предложил тост:
- За его пальцы!
За пальцы Эндрю грех не выпить.
- Короче, все началось с того, что мы зацепились за доминирование. Он сказал, что наличие крутых девайсов не имеет значения: «Главный девайс – это мозг». Сказал, может доставить удовольствие нижнему с минимальным набором или вообще без него. В доминировании главное удовольствие, когда грамотно трахают мозг. И я завелся. В общем, решили сыграть. Он приказал надеть пояс перед камерой и убрать ключ. Предупредил, игра закончится, если достану ключ и сниму пояс без его разрешения.
- И? – не замечая, Стивен жрал уже третью дольку лимона. Не морщась.
- Раз в два-три дня мы созваниваемся, он дает задания, я выполняю.
Закинув очередную дольку лимона, Стивен забыл, что нужно жевать.
- Какие?
- Разные… - Норман откинулся на спинку дивана, почувствовав, что его начинает развозить, - всегда без одежды, наставив камеру на пах, чтобы он видел… Знаешь, это заводит, да. Ну, например, заставляет читать порно рассказы. Первые дни пиздец просто, у меня моментально вставало, вернее, не вставало, в клетку упиралось сразу, больно и так… хорошо, в общем. Я читаю и теку, как сучка, он там даже не все время возле экрана, своими делами занимается, но стоит только замолчать, такой: «Я тебя не отпускал!» А если руками пытаюсь член поправить, сразу: «Руки убрать!» И наказывает – еще одну главу.
Сглотнув, Стивен наконец дожевал лимон и налил еще виски.
- Будешь?
- Давай, - кивнул Норман. Не глядя протянул руку, поймал стакан, выпил и поставил на стол. На автомате уже. – Или вот еще, заставляет дрочить вибратором яйца и член. А как только течь начинаю, кончить не дает: «Достаточно». Несколько раз даже разрешал трахнуть себя, но опять, как только дохожу до предела, стопорит, словно проверяет, остановлюсь или нет… Меня ведет уже от него, от его голоса, от его рук… Пообещал, если выдержу, он меня выебет так, как захочу и сколько захочу. Типа подарок за послушание. А у меня уже яйца каменные, не могу терпеть больше. Мы договаривались, что сегодня последняя встреча, и если я все выполню, то встретимся на этой неделе. И я смогу наконец кончить! Но, блядь, он позвонил и перенес на завтра. Не знаю, как доживу…
- Доживешь, - прозвучавшая в голосе друга уверенность насмешила бы в другое время, но сейчас комната уже плыла и опасно раскачивалась. Пришлось закрыть глаза. Так лучше представлялось.
- Я хочу сначала его пальцы, потом язык, а потом член. Он обещал мне свой член, - поделился Норман с темнотой.
- А если он урод? – из небытия подал голос Стивен.
- Похуй уже, я нашел идеального Верхнего. Теперь главное не лопнуть раньше времени… - и Норман наконец отключился.
Только в мокрых фантазиях неопытных авторов БДСМ-романов Верхние обладают железными яйцами и нервной системой андроидов. В жизни Верхние живые люди со своими страхами, привычками и даже слабостями. Разве что выдержка у них натренирована и чувство ответственности гипертрофировано. Ну это просто особенности вида, как говорил один знакомый из Темы.
Эндрю волновался. Понятно, что нижний не должен видеть волнение Мастера, даже если это первая в его жизни сессия. Для Эндрю в каком-то смысле сегодня тоже все случится впервые, хотя Нормана он знает слишком хорошо. Тем более, необходимо не просто скрыть волнение, но справиться с ним, задавить на корню. Сегодня он не может позволить себе сомневаться. Он несколько месяцев шел к этому дню, ко встрече с Норманом, к их первому сексу.
Когда восемь месяцев назад Эндрю переехал в Вашингтон, первое, что он сделал после того, как снял лофт и обустроился на новой работе – нашел Клуб. Еще перед отъездом, он списался с администрацией «Александрии», заранее договорившись о встрече и предоставив все необходимые рекомендации – в подобные места с улицы не попадали, но у него уже имелось все необходимое. За четыре года в Теме он оброс и нужными связями и необходимым опытом. Так что проблем с получением членства в Клубе на новом месте не возникло.
В первый день он лишь собирался познакомиться с клубом, может быть, познакомиться с кем-нибудь из Верхних, оценить обстановку, получить удовольствие от показательного экшена исключительно в качестве зрителя, полюбоваться на нижних. Но не судьба. Нормана он увидел почти сразу.
Для человека, далекого от Темы, тот скорее напомнил бы Верхнего – взрослый, здоровый, уверенный, даже развязный, с мощной, зашкаливающей энергетикой и бьющей по всем рецепторам сексуальностью – он просто рвал крышу. Но на самом деле – буквально излучал виктимность, словно просил взять на поводок, надеть личный ошейник, взять ответственность. Эндрю понял это со второго взгляда. С первого – он просто задохнулся от совершенно невозможной красоты и животного магнетизма. Пришлось сделать несколько коротких вдохов и посмотреть еще раз, чтобы убедиться, что никакой ошибки нет – перед ним идеальный нижний. Его нижний.
Эндрю выдержал три недели – наблюдал, собирал информацию, принимал решение. Норман достаточно взрослый, давно осознавший свои желания и потребности нижний с непростой историей в прошлом. Он лишь изредка соглашался на экшен с хорошо знакомыми Верхними и никогда не связывал себя узами более длительными, чем на один вечер. Эндрю прекрасно осознавал, что не сможет соревноваться с его погибшим несколько лет назад Верхним, да и не собирался этого делать. У всех имеется прошлое, нет смысла пытаться его оспаривать. Но можно попробовать жить дальше. Глядя на Нормана, Эндрю понимал, что теперь точно сможет это сделать.
Только вот Норман оказался не готов.
- Тебе сколько лет, парень? Двадцать? – в голосе сквозило недоумение. Похоже, Норман даже растерялся.
- Двадцать шесть, - Эндрю не видел смысла лгать.
- А мне тридцать восемь. Ничего личного, но я не готов довериться только вчера взявшему в руки плеть Верхнему.
- Не вчера – четыре года назад, - поправил его Эндрю и добавил: - Не люблю плеть, но могу ею работать. Если дашь мне шанс, покажу, - Эндрю не считал зазорным предлагать себя нижнему и вообще любил общаться на равных. Тема объединяет людей, а не ставит по разные стороны барьера, противопоставляя друг другу. Забота о нижнем и его наслаждении – самое большое удовольствие для Верхнего. Но когда нижний такой, что захватывает дух, ситуация становится близкой к идеальной.
Но, видимо, не для Нормана. Он внимательно оглядел Эндрю и, кажется, даже честно все взвесил, но решение принял не в его пользу.
- Прости, но нет, - покачал он головой, - меня не привлекает ни боль, ни слишком молодые Верхние.
Что ж, не сложилось. В другой ситуации Эндрю легко мог бы пережить отказ – никто не застрахован от неудач – но Норман не выходил из головы. Показалось, он тоже зацепился взглядом за Эндрю, но просто не дал себе возможности увидеть и почувствовать, не дал им обоим шанса.
Эндрю не стал баюкать раненую гордость – решил, глупо сдаваться так просто, даже не попытавшись что-то сделать. Три недели, потраченные на поиск Нормана в сети, пролетели незаметно – сгорели в огне азарта, а дальше только оставалось показать, на что он способен. Очень хотелось продемонстрировать Норману, что его ждет, если сможет довериться Эндрю.
Эндрю сам плыл от хриплого голоса Нормана, от его заметно дрожащих пальцев, когда он запирал себя на замок, мял крупные, тяжелые яйца, растягивал и трахал себя вибратором. Его бесконечно восхищала выдержка Нормана, его послушание, покорность, жадность. И конечно его чувство юмора, суховатая ирония и немного развязная манера речи. В нем все было идеально и словно создано специально для Эндрю.
Сегодня в специально снятом номере отеля, они должны наконец встретиться. Эндрю снимет маску и отдаст себя на суд Нормана.
Они договаривались, что Эндрю сам откроет замок на поясе, но сначала Норман должен принять решение.
Эндрю волновался, как никогда в жизни, не хотел снова услышать отказ – на этот раз окончательный. Но готовился принять его достойно.
Перед тем, как войти в номер, он остановился и скрестил пальцы. На ресепшене сказали, что «мистер Ридус взял ключ от номера час назад». А значит, Норман пришел заранее и выполнил все требования Эндрю. И сейчас стоял за этой дверью на коленях гладко выбритый, совершенно голый в покорной позе ожидания, готовый к появлению своего возможного Верхнего. Эндрю понял, что боится его реакции, но дальше тянуть не мог. Вздохнув, он провел картой по электронному замку и толкнул дверь.
Четко следуя полученной накануне инструкции, Норман стоял на коленях, сцепив руки в замок, спиной ко входу. Аккуратно прикрыв дверь, Эндрю сразу же обозначил свое присутствие.
- Это я, не волнуйся, - и, заметив, как чуть расслабились напряженные плечи, похвалил, - ты молодец.
Хотелось снять тесный и жаркий пиджак, ослабить галстук и расстегнуть ворот рубашки – но он не мог позволить себе расслабится. Если сейчас Норман потребует, чтобы он ушел, тратить время на сбор вещей по номеру не придется. Эндрю готовил себя к тому, чтобы сразу уйти, если нижний попросит. Поэтому он подошел к Норману и осторожно провел по спутанным повязкой волосам. Норман потянулся за рукой, словно пес, нуждающийся в ласке – от этого интуитивного жеста защемило в груди.
- Норман, сейчас ты поднимешься с колен и снимешь повязку с глаз, - заметив, что Норман хочет возразить, Эндрю чуть сжал его плечо, - тс-с-с! Дослушай. Прежде чем ты примешь решение, я хочу сказать тебе, что ты идеальный нижний, я сразу это понял. И мне жаль, что я не понравился тебе сначала, я попытался показать, что могу стать для тебя хорошим Верхним. Если ты мне позволишь. Прости меня за этот обман. Теперь можешь подняться.
Норман встал – не слишком расторопно, видимо, от долгого стояния на коленях затекли ноги – и нетерпеливым движением сдернул повязку. В первое мгновение он смотрел слегка растеряно, будто не понимая, а затем тень узнавания проскользнула на его лице.
- Ты…
Сделав шаг назад, Эндрю подхватил со стула сложенную одежду Нормана и протянул. Тому сейчас явно требовался какой-то защитный барьер.
- Да, прости. Мне жаль…
Выхватив одежду у него из рук, Норман растеряно крутил в руках джинсы и толстовку, словно не понимал, что с ними делать.
- Тебе жаль?.. – судя по слишком тихому голосу, сейчас произойдет взрыв.
- Ты не дал мне даже шанса… - начал было Эндрю, но оборвал себя на полуслове. – Послушай, я не сталкер, просто пытался так предложить себя. Мне показалось, ты предвзят, а если попробуем общаться анонимно – то отношения будут чистыми, и станет понятно насколько мы подходим друг другу. Мне жаль, что пришлось тебя обмануть, но если бы я мог вернуть все назад, поступил бы так же. Я пойму, если ты не захочешь…
Норман, казалось, даже не слушал. Он разглядывал вещи у себя в руках, словно что-то интересное.
- Ему, блядь, жаль. Он, блядь, поймет. Ну какая сука, а? – похоже, Норман разговаривал с собственной одеждой. – Вот поэтому я и не связываюсь с малолетними ебланами, которые думают, что все знают!
- Норман! – Эндрю не хотел его одергивать, вырвалось на автомате.
Ответная реакция последовала незамедлительно:
- Что? – Норман наконец поднял голову и посмотрел в глаза. Очень злым взглядом. – Что? Не нравится? Много ругаюсь? А ты мне блядь заткни рот! Ты для чего сюда пришел? Ты мне что обещал? Я в сучьем поясе два с половиной месяца отходил, у меня яйца лопаются и сперма из ушей льется, а ты… - он задохнулся, стиснул шмотки и вдруг кинул их в лицо Эндрю. – Сука блядская!
И все встало на свои места. Хорошо, спокойно и правильно.
Не спеша подняв упавшие на пол вещи, Эндрю положил их на стул.
- Ты не только не следишь за своим языком, но и вынуждаешь меня убирать свою одежду. Действительно думаешь, что заслужил кончить? – Эндрю улыбнулся, снял жаркий пиджак и свернувшийся удавкой на шее галстук. Вдохнул свободно, дернул шеей и все-таки расстегнул верхнюю пуговицу, наконец, почувствовав себя человеком.
- Эндрю… - начал было Норман, но слушать его уже никто не собирался.
- Я не разрешал тебе говорить, - Эндрю больше не смотрел в его сторону. Он изучал кровать в номере. Большая, двуспальная с удобным кованым изголовьем. То, что нужно. – На кровать на четвереньки, руками за изголовье. И чтобы ни звука. Себя не трогать.
- Ключ от пояса в кармане… - попытался снова заговорить Норман.
Эндрю щелкнул пальцами, оборвав его излияния.
- Не интересно. Никто не собирается снимать с тебя пояс. Не заслужил. Еще раз откроешь рот, проходишь в поясе весь следующий месяц. Не заставляй меня дважды повторять приказ. На кровать! Быстро!
Позу Норман принял сразу правильную, широко расставив ноги в позе «догги стайл», открытый для осмотра хозяином. Опираясь на железные перекладины изголовья, он низко опустил голову, покорно ожидая своей участи. Эндрю придирчиво осмотрел позу – придраться не к чему. Анус затыкала аккуратная небольшая пробка.
- Хорошо, - похвалил он. – Ты подготовился? – и через паузу, улыбнувшись, разрешил: - Можешь ответить.
- Да. Я подготовился.
- Тогда не будем тянуть, - Эндрю забрался на кровать, на ходу расстегивая ширинку. Член резко и от этого немного болезненно встал, как только Норман принял позу.
Они оба слишком долго ждали, но последнее предвкушение – самое сладкое и мучительное. Поэтому Эндрю сначала взял в горсть стянутые металлическим кольцом пояса потемневшие напряженные яйца и покачал. Твердые, упругие, наверняка болезненно-наполненные своей бархатистой гладко выбритой кожей они ласкали ладонь. Эндрю мог бы кончить просто перебирая их в руках, тиская, щипая, сжимая, выдаивая глухие стоны из Нормана.
- Мое, - обозначил он очевидное и потянулся к пробке. Та сидела плотно, поэтому он аккуратно обхватил пальцами край и медленно потянул, чуть раскачивая, а, вытащив, невольно присвистнул – размерами она больше напоминала чуть изогнутое дилдо. Норман и впрямь подготовился. Из раскрытого ануса потела смазка, и Эндрю заткнул его сразу двумя пальцами, тут же ощутив, как горячо внутри. Он несильно потер набухшую простату и улыбнулся:
- Трахал себя пробкой, пока меня ждал? – другой рукой он нащупал пояс, скользнув пальцами по влажному и скользкому навершию клетки – Норман прилично протек, – мокрый весь…
Продолжая одной рукой ласкать член сквозь прутья клетки, другой Эндрю интенсивно дрочил простату, выдаивая из своего нижнего скупые стоны. Норман тек безостановочно, член безуспешно дергался в попытках встать, а Эндрю чувствовал, как у самого так подкатывает, что можно кончить в любой момент.
Вцепившись мертвой хваткой в планки изголовья, Норман то и дело длинно вздрагивал всем телом, явно пытаясь сдерживаться – ведь приказа отпустить себя пока не последовало. Убрав руку с его члена, Эндрю вытер испачканную в смазке ладонь о покрытую испариной спину и коротко приказал:
- Ноги!
Норман послушно раздвинул ноги еще больше так, что стал хорошо виден чуть припухший не закрывающийся анус. Эндрю вставил большие пальцы обеих рук, раздвигая стенки, словно анальным расширителем и надавил, выдаивая еще несколько капель смазки. Норман вздрогнул и Эндрю сразу вытащил:
- Шшшш…. Расслабься. Сейчас… - и направил себя, легко входя в разработанный анус, - теперь можно, - разрешил он и принялся размашисто долбить, больше не заботясь об осторожности.
Он дотрахивал Нормана в каком-то горячем тумане, почти не чувствуя тела, словно наблюдая за собой со стороны. Все нервные окончания переместились в точку соприкосновения их тел – влажную, тесную и острую, будто приправленную перцем чили. Эндрю казалось, член горел огнем, от каждого толчка и каждого движения. Он чувствовал, как Норман сжимается все сильнее, слышал как становятся все громче и ниже его стоны, и в последний момент перед тем, как выплеснуться, сильно сжал его за яйца:
- Давай!
Эндрю казалось, он кончал вечность, остаточные спазмы все не заканчивались и он толкался снова и снова, пытаясь продлить удовольствие. Заметив, что Норман отцепился от изголовья и упал лицом на руки, Эндрю, осторожно вышел из него и лег рядом. Несколько мгновений просто смотрел на безупречно-красивый идеальный изгиб спины, на рельефные плечи и сумасшедше красивую линию шеи, а потом привстал и боднул в бок, вынуждая перевернуться.
- Отстань, - промычал Норман, не открывая глаз. – Сука, ты снимешь с меня ебаный пояс или мне теперь в нем всегда кончать?
- А что, понравилось? – усмехнувшись, Эндрю собрал с клетки затекшую между прутьями сперму, ткнулся пальцем в рот Норману и попросил: - Оближи…
Норман соизволил открыть глаза, окинул его выразительным взглядом, давая понять все, что он думает о таких просьбах и послушно засосал, причем, сразу два. Эндрю даже застонал от того, как старательно ему вылизали между пальцами.
- У меня до сих пор стоит, я в принципе готов на второй заход, - признался он, коротко целуя крепкое плечо.
Норман отстранился, фыркнул и перевернулся на спину, блядски раскинув ноги и гордо выставляя свое запертое хозяйство:
- Сначала сними с меня эту ебань, потом трахай. И на сегодня никаких игр, я вымотался, как портовая шлюха.
- Какой у тебя грязный язык, - покачал головой Эндрю, поднимаясь за ключом.
- Завтра накажешь, ладно? – и Норман впервые улыбнулся лукавой, шкодной улыбкой, косо глядя из-под своей безумной длинной челки.
Обязательно накажет. Столько раз, сколько Норман захочет.
Пейринг: Эндрю/Норман
Рейтинг: NC-17
Размер: 3600 слов
Саммари: по мотивам заявки про секс и оргазм в поясе верности
Предупреждение: нихрена не бечено, автор больше дрочил, чем занимался литературой, так что, текст вышел, мягко выражаясь, без претензий. Порно во имя порно))
Посвящение: Для feona88 к ее прошедшему Дню Рождения!
Пояс, который носит Норман:
Ну и читать дальше, что ли)))
Норман
- Сколько уже? – Стивен таращился на его яйца, словно боялся, что они вот прям сейчас взорвутся.
Последние дни Норману уже тоже казалось, еще немного и он лопнет.
- Два с половиной месяца, - ответил он, заправляя член обратно в трусы – очень аккуратно, чтобы не задеть болезненно раздутую мошонку.
- Ох, нихуя ж себе, - присвистнул Стивен с уважением, - как ты терпишь?
- С трудом, - признался Норман и, склонившись над раковиной, плеснул холодной водой в лицо. Всю последнюю неделю каждый гребанный раз, когда он мыл сквозь клетку пояса член или случайно задевал переполненную мошонку, холодный пот прошибал насквозь. Бросив взгляд в зеркало, он даже не удивился ни темным кругам под глазами, ни лихорадочному голодному взгляду, ни слегка двинутой блуждающей улыбке – он все больше чувствовал себя озабоченной нимфоманкой и выглядел соответственно. В последний раз такой драйв он испытывал… да, пожалуй, что никогда. Даже с Джеффри по молодости так не перло.
- Кто он? – Стивен даже не пытался скрыть нотки зависти, - из Клуба? Кто-то из наших?
Промокнув лицо полотенцем, Норман тряхнул головой, сбрасывая морок – опять повело.
- Выпить нальешь? - и первым вышел из ванной комнаты, где демонстрировал другу результат ношения пояса верности.
- А тебе можно? – все-таки Стивен был прирожденным нижним. Собственно, на этой почве они и сошлись.
Норман засмеялся.
- А кто мне запретит? Виртуальный Мастер? - вернувшись в гостиную, Норман обрушился на диван. Когда час назад пришло сообщение от Эндрю о переносе «встречи» на завтра, он тут же подорвался к другу. Оставаться сегодня в одиночестве сил не осталось – он мог сорваться.
Стивен завис посреди комнаты, явно взвешивая решение и его последствия. Чертов осторожный нижний!
- Виртуальный?
- Давай уже, блядь, иначе я не выдержу и сорву нахуй эту клетку и тогда мне точно пиздец! – видать, его, и правда, уже рвало отчаянием, потому как Стивена тут же сдуло в сторону бара.
- Виски?
- Похуй. Давай хоть что, - Норман откинулся на спинку, раздвинул ноги и сжал себе пах прямо сквозь джинсы. Он прекрасно понимал, что ничего страшного с ним не произойдет – не тот срок – но мозг просто орал, визжал, как зажатая меж двух ебарей девка, требуя свободы лишенному эрекции члену.
Вернувшись с двумя стаканами и бутылкой, Стивен сел рядом, молча разлил и первый выпил. Норман опрокинул в себя вискарь, даже не почувствовав вкуса. Стивен тут же налил еще.
- Рассказывай, - потребовал друг платы за гостеприимство.
Ну да Норман был готов платить. Ему давно требовалось выговориться.
- Ты же знаешь мои запросы. После Джеффри мне мало кто мог угодить. Да и возраст уже. А опытные, взрослые верхние заняты под завязку, у каждого даже не по одному нижнему. На сессию найти можно, а на двадцать четыре на семь… да что я, сам все знаешь. Пару раз в клубе подкатывал какой-то неопытный молодняк, я что похож на учителя? Нахуй мне эти борзые малолетки, думающие, что плетку в руки взял – и уже пиздатый Мастер… - он прервался и ткнул своим стаканом в стакан Стивена, - за настоящих Верхних… каких, каким был Джеффри.
За Джеффри выпили молча. После чего Стивен встал и ушел на кухню. Вернулся с тарелкой сыра. Ну хоть что-то.
- Так откуда он? – все-таки не выдержал Стивен.
- Не поверишь… - цапнув с тарелки кусок Бри, Норман целиком запихал его в рот и скривился, - а нормального сыра нет? Только это французское дерьмо?
В ответ Стивен соскреб с тарелки молочно белый ломтик и молча ткнул в зубы. Куснув, Норман заел мерзкий привкус, потом еще глотнул виски и продолжил.
- В общем, он появился на форуме, мы зацепились в теме про девайсы и понеслась.
- Бляя-я-ядь, - почти восхищенно выдохнул друг, - ну ты ебанат! Ты его в Сети словил?
Бутылка призывно сверкала пузатым боком, всячески предлагая себя. Норман решил не сопротивляться и налил еще, хотя понимал, что от алкоголя станет хуже. Но кто ж его остановит-то? Не Стивен же? Хотя тому стоило отдать должное – он честно попытался.
- Не пей больше, - предупредил он, - встанет.
Норман раздвинул ноги еще шире, хотелось сдернуть с себя ебаные джинсы, слишком сильно натиравшие причиндалы даже сквозь плотную ткань трусов.
- Да похуй уже, - он опрокинул в себя еще порцию и заел безвкусным сыром. Виски в очередной раз ожег горло, разлился в желудке и потек дальше, согревая все тело. В паху начал собираться горячий ком. Норман отставил стакан, пожалуй, и правда стоит сделать перерыв. – Я подсел не сразу. Он не подкатывал, мы просто обсуждали девайсы. Пришел какой-то борзый придурок, считающий себя Верхним с заявлением: «Все эти ваши игры в подчинение полная хуйня, настоящая работа плетью – это искусство и подарок для любого нижнего».
- Да придурков в Сети полно, - грустно согласился Стивен. Похоже, уже набрался.
- Я, конечно, завелся, но Эндрю его так мастерски осадил, что я забыл, что хотел сказать малолетнему придурку. В общем, зацепились, слово за слово, оказалось, он один и тоже довольствуется единичными сессиями, расстался с нижним, там какая-то история, ну как обычно. То ли нижний взбрыкнул, то ли нашел себе кого-то… В общем стали обсуждать предпочтения и я словно… словно себя услышал. Это знаешь, как в отражение смотреть, настолько все совпало. Сначала в шутку, вроде как, а потом всерьез заговорили по поводу тематического общения. Я предложил встретиться, он отказался, но предложил попробовать общаться так.
- Вы еще даже ни разу не виделись? – Стивен, казавшийся не то зависшим, не то заснувшим с открытыми глазами, встрепенулся и оживился.
- Только голос в скайпе и руки. Он показывает мне только свои руки, и знаешь, за эти ладони и пальцы можно умереть…
- Верю, - печально вздохнул друг и потянулся за бутылкой.
- Тебе не хватит? – спросил для проформы Норман, но, получив интенсивное отрицательное мотание головой, протянул и свой стакан. – Тогда мне тоже. Только давай по чуть-чуть, а то улетим раньше, чем дорасскажу.
Согласно кивнув, Стивен налил по пятьдесят и снова рванул на кухню –принес нарезанный лимон и предложил тост:
- За его пальцы!
За пальцы Эндрю грех не выпить.
- Короче, все началось с того, что мы зацепились за доминирование. Он сказал, что наличие крутых девайсов не имеет значения: «Главный девайс – это мозг». Сказал, может доставить удовольствие нижнему с минимальным набором или вообще без него. В доминировании главное удовольствие, когда грамотно трахают мозг. И я завелся. В общем, решили сыграть. Он приказал надеть пояс перед камерой и убрать ключ. Предупредил, игра закончится, если достану ключ и сниму пояс без его разрешения.
- И? – не замечая, Стивен жрал уже третью дольку лимона. Не морщась.
- Раз в два-три дня мы созваниваемся, он дает задания, я выполняю.
Закинув очередную дольку лимона, Стивен забыл, что нужно жевать.
- Какие?
- Разные… - Норман откинулся на спинку дивана, почувствовав, что его начинает развозить, - всегда без одежды, наставив камеру на пах, чтобы он видел… Знаешь, это заводит, да. Ну, например, заставляет читать порно рассказы. Первые дни пиздец просто, у меня моментально вставало, вернее, не вставало, в клетку упиралось сразу, больно и так… хорошо, в общем. Я читаю и теку, как сучка, он там даже не все время возле экрана, своими делами занимается, но стоит только замолчать, такой: «Я тебя не отпускал!» А если руками пытаюсь член поправить, сразу: «Руки убрать!» И наказывает – еще одну главу.
Сглотнув, Стивен наконец дожевал лимон и налил еще виски.
- Будешь?
- Давай, - кивнул Норман. Не глядя протянул руку, поймал стакан, выпил и поставил на стол. На автомате уже. – Или вот еще, заставляет дрочить вибратором яйца и член. А как только течь начинаю, кончить не дает: «Достаточно». Несколько раз даже разрешал трахнуть себя, но опять, как только дохожу до предела, стопорит, словно проверяет, остановлюсь или нет… Меня ведет уже от него, от его голоса, от его рук… Пообещал, если выдержу, он меня выебет так, как захочу и сколько захочу. Типа подарок за послушание. А у меня уже яйца каменные, не могу терпеть больше. Мы договаривались, что сегодня последняя встреча, и если я все выполню, то встретимся на этой неделе. И я смогу наконец кончить! Но, блядь, он позвонил и перенес на завтра. Не знаю, как доживу…
- Доживешь, - прозвучавшая в голосе друга уверенность насмешила бы в другое время, но сейчас комната уже плыла и опасно раскачивалась. Пришлось закрыть глаза. Так лучше представлялось.
- Я хочу сначала его пальцы, потом язык, а потом член. Он обещал мне свой член, - поделился Норман с темнотой.
- А если он урод? – из небытия подал голос Стивен.
- Похуй уже, я нашел идеального Верхнего. Теперь главное не лопнуть раньше времени… - и Норман наконец отключился.
Эндрю
Только в мокрых фантазиях неопытных авторов БДСМ-романов Верхние обладают железными яйцами и нервной системой андроидов. В жизни Верхние живые люди со своими страхами, привычками и даже слабостями. Разве что выдержка у них натренирована и чувство ответственности гипертрофировано. Ну это просто особенности вида, как говорил один знакомый из Темы.
Эндрю волновался. Понятно, что нижний не должен видеть волнение Мастера, даже если это первая в его жизни сессия. Для Эндрю в каком-то смысле сегодня тоже все случится впервые, хотя Нормана он знает слишком хорошо. Тем более, необходимо не просто скрыть волнение, но справиться с ним, задавить на корню. Сегодня он не может позволить себе сомневаться. Он несколько месяцев шел к этому дню, ко встрече с Норманом, к их первому сексу.
Когда восемь месяцев назад Эндрю переехал в Вашингтон, первое, что он сделал после того, как снял лофт и обустроился на новой работе – нашел Клуб. Еще перед отъездом, он списался с администрацией «Александрии», заранее договорившись о встрече и предоставив все необходимые рекомендации – в подобные места с улицы не попадали, но у него уже имелось все необходимое. За четыре года в Теме он оброс и нужными связями и необходимым опытом. Так что проблем с получением членства в Клубе на новом месте не возникло.
В первый день он лишь собирался познакомиться с клубом, может быть, познакомиться с кем-нибудь из Верхних, оценить обстановку, получить удовольствие от показательного экшена исключительно в качестве зрителя, полюбоваться на нижних. Но не судьба. Нормана он увидел почти сразу.
Для человека, далекого от Темы, тот скорее напомнил бы Верхнего – взрослый, здоровый, уверенный, даже развязный, с мощной, зашкаливающей энергетикой и бьющей по всем рецепторам сексуальностью – он просто рвал крышу. Но на самом деле – буквально излучал виктимность, словно просил взять на поводок, надеть личный ошейник, взять ответственность. Эндрю понял это со второго взгляда. С первого – он просто задохнулся от совершенно невозможной красоты и животного магнетизма. Пришлось сделать несколько коротких вдохов и посмотреть еще раз, чтобы убедиться, что никакой ошибки нет – перед ним идеальный нижний. Его нижний.
Эндрю выдержал три недели – наблюдал, собирал информацию, принимал решение. Норман достаточно взрослый, давно осознавший свои желания и потребности нижний с непростой историей в прошлом. Он лишь изредка соглашался на экшен с хорошо знакомыми Верхними и никогда не связывал себя узами более длительными, чем на один вечер. Эндрю прекрасно осознавал, что не сможет соревноваться с его погибшим несколько лет назад Верхним, да и не собирался этого делать. У всех имеется прошлое, нет смысла пытаться его оспаривать. Но можно попробовать жить дальше. Глядя на Нормана, Эндрю понимал, что теперь точно сможет это сделать.
Только вот Норман оказался не готов.
- Тебе сколько лет, парень? Двадцать? – в голосе сквозило недоумение. Похоже, Норман даже растерялся.
- Двадцать шесть, - Эндрю не видел смысла лгать.
- А мне тридцать восемь. Ничего личного, но я не готов довериться только вчера взявшему в руки плеть Верхнему.
- Не вчера – четыре года назад, - поправил его Эндрю и добавил: - Не люблю плеть, но могу ею работать. Если дашь мне шанс, покажу, - Эндрю не считал зазорным предлагать себя нижнему и вообще любил общаться на равных. Тема объединяет людей, а не ставит по разные стороны барьера, противопоставляя друг другу. Забота о нижнем и его наслаждении – самое большое удовольствие для Верхнего. Но когда нижний такой, что захватывает дух, ситуация становится близкой к идеальной.
Но, видимо, не для Нормана. Он внимательно оглядел Эндрю и, кажется, даже честно все взвесил, но решение принял не в его пользу.
- Прости, но нет, - покачал он головой, - меня не привлекает ни боль, ни слишком молодые Верхние.
Что ж, не сложилось. В другой ситуации Эндрю легко мог бы пережить отказ – никто не застрахован от неудач – но Норман не выходил из головы. Показалось, он тоже зацепился взглядом за Эндрю, но просто не дал себе возможности увидеть и почувствовать, не дал им обоим шанса.
Эндрю не стал баюкать раненую гордость – решил, глупо сдаваться так просто, даже не попытавшись что-то сделать. Три недели, потраченные на поиск Нормана в сети, пролетели незаметно – сгорели в огне азарта, а дальше только оставалось показать, на что он способен. Очень хотелось продемонстрировать Норману, что его ждет, если сможет довериться Эндрю.
Эндрю сам плыл от хриплого голоса Нормана, от его заметно дрожащих пальцев, когда он запирал себя на замок, мял крупные, тяжелые яйца, растягивал и трахал себя вибратором. Его бесконечно восхищала выдержка Нормана, его послушание, покорность, жадность. И конечно его чувство юмора, суховатая ирония и немного развязная манера речи. В нем все было идеально и словно создано специально для Эндрю.
Сегодня в специально снятом номере отеля, они должны наконец встретиться. Эндрю снимет маску и отдаст себя на суд Нормана.
Они договаривались, что Эндрю сам откроет замок на поясе, но сначала Норман должен принять решение.
Эндрю волновался, как никогда в жизни, не хотел снова услышать отказ – на этот раз окончательный. Но готовился принять его достойно.
Перед тем, как войти в номер, он остановился и скрестил пальцы. На ресепшене сказали, что «мистер Ридус взял ключ от номера час назад». А значит, Норман пришел заранее и выполнил все требования Эндрю. И сейчас стоял за этой дверью на коленях гладко выбритый, совершенно голый в покорной позе ожидания, готовый к появлению своего возможного Верхнего. Эндрю понял, что боится его реакции, но дальше тянуть не мог. Вздохнув, он провел картой по электронному замку и толкнул дверь.
Четко следуя полученной накануне инструкции, Норман стоял на коленях, сцепив руки в замок, спиной ко входу. Аккуратно прикрыв дверь, Эндрю сразу же обозначил свое присутствие.
- Это я, не волнуйся, - и, заметив, как чуть расслабились напряженные плечи, похвалил, - ты молодец.
Хотелось снять тесный и жаркий пиджак, ослабить галстук и расстегнуть ворот рубашки – но он не мог позволить себе расслабится. Если сейчас Норман потребует, чтобы он ушел, тратить время на сбор вещей по номеру не придется. Эндрю готовил себя к тому, чтобы сразу уйти, если нижний попросит. Поэтому он подошел к Норману и осторожно провел по спутанным повязкой волосам. Норман потянулся за рукой, словно пес, нуждающийся в ласке – от этого интуитивного жеста защемило в груди.
- Норман, сейчас ты поднимешься с колен и снимешь повязку с глаз, - заметив, что Норман хочет возразить, Эндрю чуть сжал его плечо, - тс-с-с! Дослушай. Прежде чем ты примешь решение, я хочу сказать тебе, что ты идеальный нижний, я сразу это понял. И мне жаль, что я не понравился тебе сначала, я попытался показать, что могу стать для тебя хорошим Верхним. Если ты мне позволишь. Прости меня за этот обман. Теперь можешь подняться.
Норман встал – не слишком расторопно, видимо, от долгого стояния на коленях затекли ноги – и нетерпеливым движением сдернул повязку. В первое мгновение он смотрел слегка растеряно, будто не понимая, а затем тень узнавания проскользнула на его лице.
- Ты…
Сделав шаг назад, Эндрю подхватил со стула сложенную одежду Нормана и протянул. Тому сейчас явно требовался какой-то защитный барьер.
- Да, прости. Мне жаль…
Выхватив одежду у него из рук, Норман растеряно крутил в руках джинсы и толстовку, словно не понимал, что с ними делать.
- Тебе жаль?.. – судя по слишком тихому голосу, сейчас произойдет взрыв.
- Ты не дал мне даже шанса… - начал было Эндрю, но оборвал себя на полуслове. – Послушай, я не сталкер, просто пытался так предложить себя. Мне показалось, ты предвзят, а если попробуем общаться анонимно – то отношения будут чистыми, и станет понятно насколько мы подходим друг другу. Мне жаль, что пришлось тебя обмануть, но если бы я мог вернуть все назад, поступил бы так же. Я пойму, если ты не захочешь…
Норман, казалось, даже не слушал. Он разглядывал вещи у себя в руках, словно что-то интересное.
- Ему, блядь, жаль. Он, блядь, поймет. Ну какая сука, а? – похоже, Норман разговаривал с собственной одеждой. – Вот поэтому я и не связываюсь с малолетними ебланами, которые думают, что все знают!
- Норман! – Эндрю не хотел его одергивать, вырвалось на автомате.
Ответная реакция последовала незамедлительно:
- Что? – Норман наконец поднял голову и посмотрел в глаза. Очень злым взглядом. – Что? Не нравится? Много ругаюсь? А ты мне блядь заткни рот! Ты для чего сюда пришел? Ты мне что обещал? Я в сучьем поясе два с половиной месяца отходил, у меня яйца лопаются и сперма из ушей льется, а ты… - он задохнулся, стиснул шмотки и вдруг кинул их в лицо Эндрю. – Сука блядская!
И все встало на свои места. Хорошо, спокойно и правильно.
Не спеша подняв упавшие на пол вещи, Эндрю положил их на стул.
- Ты не только не следишь за своим языком, но и вынуждаешь меня убирать свою одежду. Действительно думаешь, что заслужил кончить? – Эндрю улыбнулся, снял жаркий пиджак и свернувшийся удавкой на шее галстук. Вдохнул свободно, дернул шеей и все-таки расстегнул верхнюю пуговицу, наконец, почувствовав себя человеком.
- Эндрю… - начал было Норман, но слушать его уже никто не собирался.
- Я не разрешал тебе говорить, - Эндрю больше не смотрел в его сторону. Он изучал кровать в номере. Большая, двуспальная с удобным кованым изголовьем. То, что нужно. – На кровать на четвереньки, руками за изголовье. И чтобы ни звука. Себя не трогать.
- Ключ от пояса в кармане… - попытался снова заговорить Норман.
Эндрю щелкнул пальцами, оборвав его излияния.
- Не интересно. Никто не собирается снимать с тебя пояс. Не заслужил. Еще раз откроешь рот, проходишь в поясе весь следующий месяц. Не заставляй меня дважды повторять приказ. На кровать! Быстро!
Позу Норман принял сразу правильную, широко расставив ноги в позе «догги стайл», открытый для осмотра хозяином. Опираясь на железные перекладины изголовья, он низко опустил голову, покорно ожидая своей участи. Эндрю придирчиво осмотрел позу – придраться не к чему. Анус затыкала аккуратная небольшая пробка.
- Хорошо, - похвалил он. – Ты подготовился? – и через паузу, улыбнувшись, разрешил: - Можешь ответить.
- Да. Я подготовился.
- Тогда не будем тянуть, - Эндрю забрался на кровать, на ходу расстегивая ширинку. Член резко и от этого немного болезненно встал, как только Норман принял позу.
Они оба слишком долго ждали, но последнее предвкушение – самое сладкое и мучительное. Поэтому Эндрю сначала взял в горсть стянутые металлическим кольцом пояса потемневшие напряженные яйца и покачал. Твердые, упругие, наверняка болезненно-наполненные своей бархатистой гладко выбритой кожей они ласкали ладонь. Эндрю мог бы кончить просто перебирая их в руках, тиская, щипая, сжимая, выдаивая глухие стоны из Нормана.
- Мое, - обозначил он очевидное и потянулся к пробке. Та сидела плотно, поэтому он аккуратно обхватил пальцами край и медленно потянул, чуть раскачивая, а, вытащив, невольно присвистнул – размерами она больше напоминала чуть изогнутое дилдо. Норман и впрямь подготовился. Из раскрытого ануса потела смазка, и Эндрю заткнул его сразу двумя пальцами, тут же ощутив, как горячо внутри. Он несильно потер набухшую простату и улыбнулся:
- Трахал себя пробкой, пока меня ждал? – другой рукой он нащупал пояс, скользнув пальцами по влажному и скользкому навершию клетки – Норман прилично протек, – мокрый весь…
Продолжая одной рукой ласкать член сквозь прутья клетки, другой Эндрю интенсивно дрочил простату, выдаивая из своего нижнего скупые стоны. Норман тек безостановочно, член безуспешно дергался в попытках встать, а Эндрю чувствовал, как у самого так подкатывает, что можно кончить в любой момент.
Вцепившись мертвой хваткой в планки изголовья, Норман то и дело длинно вздрагивал всем телом, явно пытаясь сдерживаться – ведь приказа отпустить себя пока не последовало. Убрав руку с его члена, Эндрю вытер испачканную в смазке ладонь о покрытую испариной спину и коротко приказал:
- Ноги!
Норман послушно раздвинул ноги еще больше так, что стал хорошо виден чуть припухший не закрывающийся анус. Эндрю вставил большие пальцы обеих рук, раздвигая стенки, словно анальным расширителем и надавил, выдаивая еще несколько капель смазки. Норман вздрогнул и Эндрю сразу вытащил:
- Шшшш…. Расслабься. Сейчас… - и направил себя, легко входя в разработанный анус, - теперь можно, - разрешил он и принялся размашисто долбить, больше не заботясь об осторожности.
Он дотрахивал Нормана в каком-то горячем тумане, почти не чувствуя тела, словно наблюдая за собой со стороны. Все нервные окончания переместились в точку соприкосновения их тел – влажную, тесную и острую, будто приправленную перцем чили. Эндрю казалось, член горел огнем, от каждого толчка и каждого движения. Он чувствовал, как Норман сжимается все сильнее, слышал как становятся все громче и ниже его стоны, и в последний момент перед тем, как выплеснуться, сильно сжал его за яйца:
- Давай!
Эндрю казалось, он кончал вечность, остаточные спазмы все не заканчивались и он толкался снова и снова, пытаясь продлить удовольствие. Заметив, что Норман отцепился от изголовья и упал лицом на руки, Эндрю, осторожно вышел из него и лег рядом. Несколько мгновений просто смотрел на безупречно-красивый идеальный изгиб спины, на рельефные плечи и сумасшедше красивую линию шеи, а потом привстал и боднул в бок, вынуждая перевернуться.
- Отстань, - промычал Норман, не открывая глаз. – Сука, ты снимешь с меня ебаный пояс или мне теперь в нем всегда кончать?
- А что, понравилось? – усмехнувшись, Эндрю собрал с клетки затекшую между прутьями сперму, ткнулся пальцем в рот Норману и попросил: - Оближи…
Норман соизволил открыть глаза, окинул его выразительным взглядом, давая понять все, что он думает о таких просьбах и послушно засосал, причем, сразу два. Эндрю даже застонал от того, как старательно ему вылизали между пальцами.
- У меня до сих пор стоит, я в принципе готов на второй заход, - признался он, коротко целуя крепкое плечо.
Норман отстранился, фыркнул и перевернулся на спину, блядски раскинув ноги и гордо выставляя свое запертое хозяйство:
- Сначала сними с меня эту ебань, потом трахай. И на сегодня никаких игр, я вымотался, как портовая шлюха.
- Какой у тебя грязный язык, - покачал головой Эндрю, поднимаясь за ключом.
- Завтра накажешь, ладно? – и Норман впервые улыбнулся лукавой, шкодной улыбкой, косо глядя из-под своей безумной длинной челки.
Обязательно накажет. Столько раз, сколько Норман захочет.
@темы: Эндрю Линкольн, RPS, Мини, NC-17, Текст, Слэш, Норман Ридус
воскресенье, 02 апреля 2017
Навеяно заявкой: Норман изменяет... Эндрю уходит... (ненадолго)
Название: Приоритеты
Бета: Wegener
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Эндрю/Норман, Норман/Эндрю
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: нет
читать дальше
Эндрю
Норман ввалился в узкий коридор их маленькой квартиры, обдав Эндрю тяжелым запахом алкоголя, сигарет и шлейфом чужой туалетной воды. Чуть не упав, вцепился в его плечо и широко улыбнувшись, протянул:
– Упс… прости… – отстранился, чтобы прислониться к стене, и шумно вдохнул, – пахнет кофе.
Эндрю прикрыл глаза.
– Опять… – проговорил, и устало потер лицо.
Норман пожал плечами и пьяно улыбнулся. Покачнувшись, потерял равновесие, завалился к противоположенной стене, уперся в нее ладонью и спросил:
– Что опять?..
Глядя, как он отлепился от стены и, пошатываясь, попытался снять куртку, Эндрю стиснул зубы. Нос щекотал аромат чужой туалетной воды. Смутно знакомый шлейф кожи и дерева.
– Блядская ты сука.
– Чего?.. – Норман даже перестал искать язычок молнии и уставился на него, – какого хрена?..
Искреннее непонимание в голосе только усилило злость, и Эндрю едва сдерживаясь, чтобы не въебать мудаку по роже, развернулся и ушел в гостиную.
Норман справился с курткой, скинул ботики и двинулся за ним.
– Энди?.. – он остановился в дверном проеме, – Что ты хочешь, чтобы я сделал, м?..
– Пошел на хуй? – хотелось сомкнуть пальцы на горле Нормана и сдавить. Выплеснуть из себя разочарование, разъедающую ревность и обиду.
Норман за спиной вздохнул.
– Чего ты завелся? Не делай трагедии… это просто секс.
– Трагедии? – Эндрю резко обернулся. Уперся в пьяные, неприятно-мутные глаза и перевел взгляд на рот. Губы у Нормана были припухшие. Почему-то, именно от зацелованных губ, стало еще больнее. Он на мгновение представил, как Норман впускает в рот чужой язык, облизывает и кусает чужие губы… Сука-сука-сука!
Конечно, Эндрю знал, на что соглашался. Блядские свободные отношения и никаких обязательств – условие, которое Норман поставил с самого начала. Но делить любимого человека с кучей маргиналов художников и забулдыг-фотографов оказалось слишком больно.
– Да в чем, блядь, дело? – Норман повысил голос, убирая за ухо отросшую челку.
– В том, что ебешься с другими?
Норман вскинул голову и приоткрыл рот, чтобы возразить, но Эндрю жестом его остановил.
– В том, что приходишь пьяным и затраханным? – спокойствие давалось все труднее, – в том, что меня тошнит от запаха, которым ты пропитался? Еще добавить?
Норман стоял неуверенно, пошатывался из стороны в сторону и моргал.
– Да ну… – хмыкнул он, – а раньше не тошнило, да? А сейчас, блядь, затошнило?
Эндрю не ответил. Обошел, чтобы даже случайно не задеть, и направился в спальню.
– Куда пошел?! – крикнул Норман вслед, – надо же… ну, блядь, нихуя себе поворот. Ты что, ревнуешь? Ну и вали! Вали на хрен!
Он икнул и направился в душ, судя по звуку, натыкаясь в коридоре о стены.
Эндрю присел на постель и закрыл глаза. Решение собрать вещи и уйти возникало не первый раз, но сейчас казалось единственно правильным. Он устал. Вымотался и морально, и физически. Чувствовал себя неизлечимо больным, отравленным. И каждый день метался в мучительной агонии, приправленной бешеной ревностью и обидой. А когда Норман находился рядом – чувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине, беспомощным, подсевшим на тяжелую наркоту.
Нагнуть Нормана и выебать хотелось до одури. Наказать, чтобы на задницу не смог сесть. И, пока шумела вода в ванной, окончательное решение пришло само собой. Хватит с него этих непонятных недо-отношений.
Когда Норман зашел в спальню после душа, Эндрю залип взглядом на широких плечах, маленьких темных сосках, плоском животе… Он помешался. Иначе не объяснить то, во что превратилась его жизнь с появлением Нормана.
– Иди сюда, – отрывисто бросил он и увидел, как в ответ Норман растянул в улыбке рот. Самодовольно хмыкнул и, отбросив полотенце в кресло, неторопливо подошел. Бесстыжая сука.
Разгоряченный после душа, пьяный и до боли желанный. И Эндрю не выдержал, медленно провел ладонью по мокрой спине и скользнул пальцами между ягодиц. Норман был слишком открытым и скользким внутри.
– Норман… – беспомощно застонал Эндрю, когда тот шумно задышал, – что же ты за сука такая!
Самоконтроль разом закончился, уступив место удушающей ревности и злости.
– Давай. Выеби и уже, блядь, успокойся, – усмехнулся Норман, опустив руку на его пах и сжал вставший член.
Эндрю судорожно вдохнул, ухватил его за волосы, резко потянул на себя, и впился в губы отчаянным и болезненным поцелуем. Норман лениво ответил и обнял за пояс, прижавшись плотнее. Эта покорность взбесила. Норман не хотел и был не возбужден. Конечно, проще дать себя трахнуть, чтобы от него отстали.
Резким толчком Эндрю оттолкнул его от себя.
– Какого?.. – психанул Норман и, теряя равновесие, взмахнул руками.
Еще толчок.
– Да, блядь же!
Норман столкнулся с краем кровати, заваливаясь на спину. Эндрю нетерпеливо подмял его под себя, раздвинув коленом бедра, и прижался так плотно, что сам же несдержанно застонал.
– Энди, – протянул Норман, стискивая в кулак его футболку на спине, – разденься… ну!
– Заткнись, – простонал Эндрю, уткнувшись ему в плечо. Ошалевший от чистого запаха, от всей этой обнаженной кожи, он решительно задвигал бедрами, игнорируя шипение и недовольные мычания.
– Сними штаны…
Эндрю зарылся рукой в волосы и сильно дернул, заставив повернуть голову.
– Закрой свой рот… – прохрипел и больно укусил Нормана за нижнюю губу, не переставая двигать бедрами. Быстрее, быстрее, еще быстрее… Норман выгнул спину, развел ноги еще шире и застонал, подаваясь навстречу. Эндрю глянул в поплывшие глаза: – Теперь хочешь? Хочешь меня, сука?
Накрывшее Эндрю желание, вкупе с ревностью, злостью ошеломило, и уже не имело значения больно или хорошо Норману. Хотелось только одного – вставить, засадить по самые яйца и трахать, пока не начнет скулить, как сучка. Но трахать Нормана сейчас, после кого-то… Это довело до бешенства, до грани, за которой контроль закончился. Эндрю резко отстранился, грубо перевернул его на живот, игнорируя недовольное мычание, и вздернул за бедра. Удерживая в таком положении одной рукой, другой приспустил штаны, освобождая член.
– Блядь… – прохрипел Норман, уткнувшись в подушку и напрягся, – мать твою…
Эндрю отпустил себя. Навалился всем телом, вжавшись членом в ягодицы, целовал плечи, спину, впивался зубами в шею, не прекращая двигаться, до тех пор, пока не прострелило наслаждением, и он не кончил Норману на спину, рухнув сверху. И, как только сладкие спазмы скрутившие тело стихли, скатился в сторону.
– Охренел?.. – прошипел Норман, переворачиваясь на спину, – ебанутый совсем… по-нормальному никак?..
Энди лениво наблюдал за ним, успокаивая сбитое дыхание.
– По-нормальному тебя уже поимели.
– Что на тебя нашло? – Норман тихо охнул, неловко повернувшись на бок.
Эндрю отвечать не стал, молча поднялся, подтянул штаны и вышел из комнаты.
Когда Эндрю вернулся в спальню, Норман уже вырубился.
Норман
Теплый душ и кофе утром привели Нормана в более-менее нормальное состояние. Он собрался, вызвал такси и уехал в мастерскую. Сегодня предстояло обсудить с Джеффри и ассистентами графики съемок их совместного проекта.
Когда вернулся домой, его встретила тишина и темнота. Обычно Эндрю предупреждал, когда задерживался. Всегда так делал, в отличие от него самого. Норман осторожно поставил на пол сумку с фотооборудованием и повел затекшим плечом. Не раздеваясь, прошел в гостиную и упал на диван.
Он смутно помнил вчерашний вечер. Вероятно, перегнул палку, и Эндрю действительно разозлился. Не стоило трахаться в машине на парковке, перед тем как идти домой. Только ему вчера было похуй.
За полгода, что они жили вместе, Норман привык, что после работы Эндрю всегда дома. Ждал его, порой что-то готовил, проводил какие-то разборки по телефону или просто пялился в экран телевизора, как примерная женушка. А еще молчал и не задавал лишних вопросов, когда Норман возвращался пьяным или не приходил вовсе.
Он всегда так жил и меняться ради Эндрю не собирался. Хороший трах и крепкий член в заднице – любимый наркотик.
И он предупредил с самого начала, что далек от семейных отношений. У него другие приоритеты: фотография и свобода. Эндрю согласился. Так какого хуя устраивает бабские истерики? Словно они сладкая семейная парочка. И еще ведет себя как говнюк.
Зазвонил телефон. Норман вытащил его из кармана, надеясь, что это Эндрю. Но звонил Джеффри. Настойчиво звал на вечеринку по поводу окончания выставки своего друга. Норман слушал, а думал об Эндрю. Злился. Одновременно со злостью чувствовал скребущее глубоко внутри чувство вины. Какого хрена? Он живет с ним. Разве этого мало?
С Джеффри он трахался задолго до знакомства с Эндрю. Когда во время фотосъемок и поездок адреналин кипел в крови, секс становился приятным бонусом. И теперь? Отказываться от удовольствия, лишь потому, что это неприемлемо для Эндрю? И вообще, он сам решал, с кем лечь в постель. Свобода – превыше всего. Норман не искал оправдания своим «изменам». Это всего лишь секс.
Он прикрыл входную дверь, мысленно пожелав, чтобы ревнивая сука Эндрю был дома, когда он вернется.
Утром квартира снова встретила тишиной. И это было уже не смешно. Норман вдруг заметил то, что не заметил вчера: гардеробная опустела, а там, где всегда лежал ноутбук Эндрю – валялась пустая сигаретная пачка. Твою мать! Норман поднял из урны рамку с их общей фотографией и положил на стол.
Блядь. Такого он не ожидал. Эндрю ушел.
Порыв позвонить пришлось задавить на корню. Ушел, значит ушел. Это его решение.
Норман бросил куртку в прихожей и направился в душ. Долго стоял под струей горячей воды. Задница ощутимо саднила. Блядь. Он даже не помнил, кто вчера его трахал.
Через пару дней Норман поймал себя на мысли, что скучает. Пару раз он приезжал к Эндрю на старую квартиру, топтался у двери, но не смог заставить себя позвонить. Любой разговор казался бессмысленным. Что говорят в таких ситуациях?
Весь следующий месяц пролетел в разъездах, фотосессиях и вечеринках. Вот она, наконец-то вернувшаяся свобода. Никто не ждал его дома, не смотрел осуждающим взглядом и не пытался воззвать к здравому смыслу. И первое время казалось, что это именно то, что нужно. Когда закончились съемки, он впервые за долгое время ощутил опустошение. Но времени на сопливые рефлексии не оставалось совсем. Началась подготовка к выставке. Норман уставал настольно, что едва добирался до постели в мастерской. Иногда напивался, чтобы забыться, и трахался всю ночь.
Секс. Механическое действие. Без чувств. Тело отзывалось, он кончал. Все. А потом долго лежал без сна и пялился в потолок.
С Эндрю все было не так. Эндрю смотрел на него по-другому, не как на дырку для члена. Всегда чувствовал, когда Норман хотел вести и кайфовал не меньше, чем когда трахал сам.
Те, с кем Норман спал сейчас относились к нему как к дорогой капризной шлюхе.
Он хотел полную свободу без обязательств – и получил.
Но желанная свобода оказалась не такой, какой представлялась. Бухать и трахаться быстро надоело. Он устал. И, оставаясь один, чувствовал себя одиноким.
Без Эндрю жизнь потеряла что-то неуловимо важное и стала пустой.
Норман бесцельно бродил по мастерской или пялился в потолок, выкуривая сигареты одну за одной, думая об Эндрю. Эта тоска ничем и никем не заглушалась. Он скучал по аромату туалетной воды Эндрю. По колючей щетине, голубым глазам и тому, как тот хмурился и смеялся. Скучал по его рукам и поцелуям. Вспоминал, с какой теплотой и нежностью Эндрю смотрел на него.
Норман вздыхал и закуривал очередную сигарету. «Как ебаться так без проблем, а как исправлять ситуацию, так трясусь, как баба, – в отчаянии думал он, – Соберись уже, блядь».
Норман отложил последние фотографии, и устало подвигал шеей. Вздрогнул, когда на плечи легли руки и несильно сжали.
– Устал? – Джеффри чмокнул его в макушку, – может, ко мне?
Раньше, такое начало рассматривалось прелюдией к сексу. Сейчас Норман хотел, чтобы он убрал руки и дернул плечом:
– Нет.
– Нет, не сегодня? – спросил Джеффри, опуская руки на пояс и обнимая.
– Нет. Совсем. Я серьезно, – Норман развернулся и посмотрел в прищуренные глаза напротив.
Джеффри улыбнулся.
– Хочешь надеть ошейник, Норман?
– Хочу.
Джеффри вздохнул и разжал руки, прикоснулся пальцами к его щеке.
– А я хотел предложить переехать ко мне. Мы вроде отлично ладим.
Норман отошел к кофейному аппарату, нажал на кнопку.
– Я бы ответил «нет».
– А ты умеешь говорить «нет»? – Джеффри хмыкнул и направился к двери, но так и не вышел, развернулся. – Если бы человек, которого я люблю, приходил домой бухой и с растраханой задницей, я бы не простил.
– Иди на хуй.
Джеффри улыбнулся.
– Удачи. Не забудь, выставка в субботу.
Лицо у Нормана пылало, а в груди все сжималось.
Прости
Норман никогда так не волновался. Стоял в коридоре и никак не мог заставить себя постучать в дверь. Он сделал несколько глубоких вдохов и все-таки решительно постучал. Еще раз. И еще. А услышав торопливые шаги, с трудом заставил себя не зажмуриться. Дверь открылась, и Норман тяжело сглотнул, почувствовав, как обдало жаром, и спина мгновенно взмокла. Он неуверенно посмотрел в распахнувшиеся глаза напротив.
Эндрю вцепился пальцами в дверь и нахмурился.
– Привет, – тихо сказал Норман, только сейчас, понимая, как сильно соскучился.
– Что ты тут делаешь? – холодно спросил Эндрю.
– Мы можем поговорить?
– Нет.
Норман потер лицо.
– Энди, прости… – он придвинулся к приоткрытой двери вплотную.
– Не начинай, – перебил Энди и попытался закрыть дверь, но Норман успел пропихнул ботинок.
– Пять минут, – прошептал, – пожалуйста.
Энди прищурился, вздохнул и распахнул дверь, все-таки пропуская в квартиру.
– Пять минут.
В коридоре повисло напряженное молчание, а от тяжелого взгляда Эндрю загорело лицо.
– Прости меня, – выдохнул Норман, – ты единственный с кем я хочу быть.
Эндрю хмыкнул.
– Натрахался?
– Облажался, – Норман медленно подошел ближе, неуверенно прикоснулся к его щеке, и чуть не застонал от знакомого ощущения теплой кожи, колючей щетины. – Энди, я так облажался.
Взгляд Эндрю заметался, словно ни на чем не мог сосредоточиться.
– Неужели? – съязвил он, – не преувеличивай мою значимость. Пять минут истекли.
Норман отодвинулся. Посмотрел ему в глаза, но Эндрю уже отвернулся.
– Энди.
– Трахнись и успокойся. Раньше это тебе помогало.
Норман засунул руку в карман и вытащил ключ, с ярким именным брелоком.
– Норман, – усталым голосом проговорил Эндрю, – они мне больше не нужны.
– Если есть хоть какой-то шанс, прошу тебя, вернись ко мне, – он вложил ключи в руку Эндрю и сжал его пальцы.
Эндрю не вернул ему ключи, а значит, что надежда есть.
Мой
Прошло больше недели. Норман извелся в ожидании, накручивая себя с каждым днем все больше. После выставки, не остался на вечеринку и, под насмешливым взглядом Джеффри, свалил домой.
Он вошел в темный коридор и, закрыв дверь, прижался к ней спиной. А в следующую секунду услышал:
– Я не уверен, что банк примет положительное решение по вашему вопросу…
Норман судорожно вдохнул. Сердце провалилось куда-то вниз. И он бросился в библиотеку и распахнул дверь. Эндрю посмотрел и улыбнулся, прижав палец к губам – тихо.
– Эти вопросы решает отдел по клиентским задолженностям… – низким, волнующим голосом ответил он телефонному собеседнику, не отводя взгляда.
Норман подошел ближе, не сдержавшись, обнял Эндрю за пояс, сжал на спине футболку.
– Повторяю, я не уполномочен принимать такие решения.
Норман вдыхал запах его кожи, покрывал поцелуями шею и не мог остановиться. Эндрю напрягся и тяжело задышал.
– Хорошо. Я… – он обхватил свободной рукой Нормана за плечо, – я сообщу о вашей проблеме лично, - и, наконец, отбросил телефон в кресло и обнял.
– Норман, сукин ты сын, – прошептал в шею и рвано вдохнул, позволив утянуть себя в спальню на кровать.
Норман сошел с ума.
Сорвался в пике.
Он вытряхнул Эндрю из джинсов и тяжело навалился сверху. Прижался всем телом, прислушиваясь, как колотится в груди сердце, ощущая теплые ладони на спине. Затем сполз ниже, задирая футболку и целуя самый низ живота. В волосы тут же вцепились пальцы Эндрю.
– Стой, – попросил он, – я должен знать…
– Я тебя люблю. Такой ответ устроит? – хрипло перебил Норман, освобождая член из белья и, обхватив рукой, медленно провел по всей длине.
Эндрю послушно откинулся на подушки.
– Вполне, – задохнулся и застонал, когда Норман взял член в рот и пропустил глубже в горло, – Черт. Притормози… кончу…
– Ммм… – промычал Норман, дорвавшись до желанного тела, лаская пальцами поджавшиеся яйца. Останавливаться он точно не станет.
– Норман… – рвано задышал Эндрю, очевидно поняв, что тормозить никто не собирался. Наоборот, Норман ускорился, позволяя Эндрю цепляться удерживать себя волосы – кажется, кто-то явно ловил кайф и долго не продержится.
– Ну, зачем… – со стоном кончив, протянул Эндрю.
Норман поцеловал его живот, поднялся выше, лизнул сосок и тяжело опустился сверху, вжавшись членом в бедро. Трахнуть Эндрю хотелось до зуда. Приподнявшись на руках, он посмотрел в расслабленное лицо и, наклонившись, мягко поцеловал.
– Я скучал.
Эндрю посмотрел в глаза и потянулся к нему.
– Хочешь?.. – спросил, когда Норман оторвался от его губ.
– Угу.
Секс – это тоже проявление любви. Но теперь Норман видел разницу.
Он честно старался не сорваться сразу. Эндрю жаркий и охренительно узкий, от его стонов и прикосновений остатки самообладания растворялись в бешеном желании отпустить себя. Норман вбивался размашистыми глубокими толчками, не отводя взгляда от поплывших глаз. Чувствуя, как неумолимо накрывает. Эндрю притянул к себе, целуя, а потом с силой провел руками по его взмокшей спине и пояснице, сжал ягодицы и медленно скользнул пальцами между ними. Норман сбился с ритма, рвано задышал, кусая губы.
– Хочешь… – Эндрю медленно, с нажимом провел по сжатой дырке и решительно толкнулся пальцем.
Норман двинул бедрами, вжавшись в задницу Эндрю и, задушено всхлипнув, практически распластался на нем.
– Блядь… Энди… – простонал, чувствуя, как от движений пальцев, поджимаются яйца. Понимая, что все. Он уткнулся Эндрю в шею и, вздрагивая, долго кончал.
Перестав вздрагивать, скатился вбок и нашел руку Эндрю, переплел их пальцы.
– Люблю тебя, – сказал Эндрю, сжимая руку в ответ.
Выпускать Эндрю из постели в ближайшее время Норман не планировал. Какое-то время они лежали обнявшись. Он медленно водил рукой по животу Эндрю, груди, касался сосков, сжимая их пальцами, слушая участившее дыхание. А когда Эндрю повернул голову и уставился на него расфокусированным взглядом, Норман тихо спросил:
– Трахнешь меня?
Эндрю словно ждал – тут же подмял под себя и, приподнявшись на руках, уставился с подозрением.
– Ты давно не трахался. Я прав?
– Угу. Энди, хватит болтать. Выеби меня.
Эндрю не любил светские вечеринки. Но выставка Нормана действительно стоила того, чтобы облачиться в смокинг и вытащить себя в центр Манхеттена.
Он чуть расслабленно держал бокал с шампанским и невольно искал глазами Нормана. Тот нашелся у фотографий с горным пейзажем. У него взмокшая от пота челка и усталый вид, рукава голубой рубашки уже закатаны, галстук расслаблен и верхняя пуговица расстёгнута. Брюки обтягивали задницу больше чем нужно. Эндрю хмыкнул, прикипая к ней взглядом. Хотелось сгрести его и утащить домой. И похоже, не только ему. Наблюдая за флиртующей с Норманом чернокожей красоткой в слишком откровенном платье, Эндрю отпил глоток уже теплого напитка и подавил желание выплюнуть обратно.
Тем временем Норман перешел к следующей группе людей и оглянулся. Эндрю поймал его напряженный взгляд, слегка кивнул, улыбнувшись. У них даже не было времени нормально поздороваться.
Спустя полчаса Энди поставил на поднос четвертый пустой бокал. Вечеринка из официальной плавно перетекла в более интимную, гостей меньше, и свет глуше. Норман все так же нарасхват и Энди уже откровенно зевал. Он добрался до кожаного дивана и взял со столика еще бокал. Какой-то парень попытался завести с ним «умную» беседу, и Энди в пол уха слушал его. Поискал глазами Нормана. В зале его не было.
Эндрю вышел в холл и направился к туалетам, надеясь перехватить, если он там и свалить, наконец, домой. Из-за поворота вывалился Джеффри, пошатываясь, на ходу застегивая ремень. Они посмотрели друг на друга и Джеффри похабно улыбнулся.
– Нормана ищешь?
Эндрю прищурился. Терпкий аромат туалетной воды казался знакомым. Кожа и дерево. Он сжал зубы.
– Не видел его?
– Может и видел. Даже очень близко видел. Очень близко, – он хмыкнул и, обогнув Эндрю, пошел дальше.
Сердце у Эндрю болезненно сжалось, и он прислонился спиной к стене. Ждал. Боялся, что сейчас откроется дверь и следом за ним выйдет Норман.
– Энди! – услышал он и резко повернул голову. Норман приближался к нему по коридору быстрым шагом, – я искал тебя. Можем свалить. А что ты тут делаешь?
Такого облегчения Эндрю не испытывал очень давно. Он впился в рот Нормана жадным поцелуем, сильно обнимая за пояс.
– Что с тобой? – спросил Норман, когда он уткнулся в плечо.
– Встретил кое-кого…
– Понятно, – Норман фыркнул, – ревнуешь.
– Есть немного, – поморщился Эндрю, – поехали домой, а? Хочу испробовать на тебе одну штуку…
Норман с любопытством прищурил глаза.
– На тебе испытаем. Мне хватило крюка в заднице.
– Да ладно. Ты тащился. Я помню, как ты кончал, – перебил Эндрю, ухватив его за руку.
Норман фыркнул и крепче сжал ладонь. С Эндрю он на все согласен.
Название: Приоритеты
Бета: Wegener
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Эндрю/Норман, Норман/Эндрю
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: нет
читать дальше
Эндрю
Норман ввалился в узкий коридор их маленькой квартиры, обдав Эндрю тяжелым запахом алкоголя, сигарет и шлейфом чужой туалетной воды. Чуть не упав, вцепился в его плечо и широко улыбнувшись, протянул:
– Упс… прости… – отстранился, чтобы прислониться к стене, и шумно вдохнул, – пахнет кофе.
Эндрю прикрыл глаза.
– Опять… – проговорил, и устало потер лицо.
Норман пожал плечами и пьяно улыбнулся. Покачнувшись, потерял равновесие, завалился к противоположенной стене, уперся в нее ладонью и спросил:
– Что опять?..
Глядя, как он отлепился от стены и, пошатываясь, попытался снять куртку, Эндрю стиснул зубы. Нос щекотал аромат чужой туалетной воды. Смутно знакомый шлейф кожи и дерева.
– Блядская ты сука.
– Чего?.. – Норман даже перестал искать язычок молнии и уставился на него, – какого хрена?..
Искреннее непонимание в голосе только усилило злость, и Эндрю едва сдерживаясь, чтобы не въебать мудаку по роже, развернулся и ушел в гостиную.
Норман справился с курткой, скинул ботики и двинулся за ним.
– Энди?.. – он остановился в дверном проеме, – Что ты хочешь, чтобы я сделал, м?..
– Пошел на хуй? – хотелось сомкнуть пальцы на горле Нормана и сдавить. Выплеснуть из себя разочарование, разъедающую ревность и обиду.
Норман за спиной вздохнул.
– Чего ты завелся? Не делай трагедии… это просто секс.
– Трагедии? – Эндрю резко обернулся. Уперся в пьяные, неприятно-мутные глаза и перевел взгляд на рот. Губы у Нормана были припухшие. Почему-то, именно от зацелованных губ, стало еще больнее. Он на мгновение представил, как Норман впускает в рот чужой язык, облизывает и кусает чужие губы… Сука-сука-сука!
Конечно, Эндрю знал, на что соглашался. Блядские свободные отношения и никаких обязательств – условие, которое Норман поставил с самого начала. Но делить любимого человека с кучей маргиналов художников и забулдыг-фотографов оказалось слишком больно.
– Да в чем, блядь, дело? – Норман повысил голос, убирая за ухо отросшую челку.
– В том, что ебешься с другими?
Норман вскинул голову и приоткрыл рот, чтобы возразить, но Эндрю жестом его остановил.
– В том, что приходишь пьяным и затраханным? – спокойствие давалось все труднее, – в том, что меня тошнит от запаха, которым ты пропитался? Еще добавить?
Норман стоял неуверенно, пошатывался из стороны в сторону и моргал.
– Да ну… – хмыкнул он, – а раньше не тошнило, да? А сейчас, блядь, затошнило?
Эндрю не ответил. Обошел, чтобы даже случайно не задеть, и направился в спальню.
– Куда пошел?! – крикнул Норман вслед, – надо же… ну, блядь, нихуя себе поворот. Ты что, ревнуешь? Ну и вали! Вали на хрен!
Он икнул и направился в душ, судя по звуку, натыкаясь в коридоре о стены.
Эндрю присел на постель и закрыл глаза. Решение собрать вещи и уйти возникало не первый раз, но сейчас казалось единственно правильным. Он устал. Вымотался и морально, и физически. Чувствовал себя неизлечимо больным, отравленным. И каждый день метался в мучительной агонии, приправленной бешеной ревностью и обидой. А когда Норман находился рядом – чувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине, беспомощным, подсевшим на тяжелую наркоту.
Нагнуть Нормана и выебать хотелось до одури. Наказать, чтобы на задницу не смог сесть. И, пока шумела вода в ванной, окончательное решение пришло само собой. Хватит с него этих непонятных недо-отношений.
Когда Норман зашел в спальню после душа, Эндрю залип взглядом на широких плечах, маленьких темных сосках, плоском животе… Он помешался. Иначе не объяснить то, во что превратилась его жизнь с появлением Нормана.
– Иди сюда, – отрывисто бросил он и увидел, как в ответ Норман растянул в улыбке рот. Самодовольно хмыкнул и, отбросив полотенце в кресло, неторопливо подошел. Бесстыжая сука.
Разгоряченный после душа, пьяный и до боли желанный. И Эндрю не выдержал, медленно провел ладонью по мокрой спине и скользнул пальцами между ягодиц. Норман был слишком открытым и скользким внутри.
– Норман… – беспомощно застонал Эндрю, когда тот шумно задышал, – что же ты за сука такая!
Самоконтроль разом закончился, уступив место удушающей ревности и злости.
– Давай. Выеби и уже, блядь, успокойся, – усмехнулся Норман, опустив руку на его пах и сжал вставший член.
Эндрю судорожно вдохнул, ухватил его за волосы, резко потянул на себя, и впился в губы отчаянным и болезненным поцелуем. Норман лениво ответил и обнял за пояс, прижавшись плотнее. Эта покорность взбесила. Норман не хотел и был не возбужден. Конечно, проще дать себя трахнуть, чтобы от него отстали.
Резким толчком Эндрю оттолкнул его от себя.
– Какого?.. – психанул Норман и, теряя равновесие, взмахнул руками.
Еще толчок.
– Да, блядь же!
Норман столкнулся с краем кровати, заваливаясь на спину. Эндрю нетерпеливо подмял его под себя, раздвинув коленом бедра, и прижался так плотно, что сам же несдержанно застонал.
– Энди, – протянул Норман, стискивая в кулак его футболку на спине, – разденься… ну!
– Заткнись, – простонал Эндрю, уткнувшись ему в плечо. Ошалевший от чистого запаха, от всей этой обнаженной кожи, он решительно задвигал бедрами, игнорируя шипение и недовольные мычания.
– Сними штаны…
Эндрю зарылся рукой в волосы и сильно дернул, заставив повернуть голову.
– Закрой свой рот… – прохрипел и больно укусил Нормана за нижнюю губу, не переставая двигать бедрами. Быстрее, быстрее, еще быстрее… Норман выгнул спину, развел ноги еще шире и застонал, подаваясь навстречу. Эндрю глянул в поплывшие глаза: – Теперь хочешь? Хочешь меня, сука?
Накрывшее Эндрю желание, вкупе с ревностью, злостью ошеломило, и уже не имело значения больно или хорошо Норману. Хотелось только одного – вставить, засадить по самые яйца и трахать, пока не начнет скулить, как сучка. Но трахать Нормана сейчас, после кого-то… Это довело до бешенства, до грани, за которой контроль закончился. Эндрю резко отстранился, грубо перевернул его на живот, игнорируя недовольное мычание, и вздернул за бедра. Удерживая в таком положении одной рукой, другой приспустил штаны, освобождая член.
– Блядь… – прохрипел Норман, уткнувшись в подушку и напрягся, – мать твою…
Эндрю отпустил себя. Навалился всем телом, вжавшись членом в ягодицы, целовал плечи, спину, впивался зубами в шею, не прекращая двигаться, до тех пор, пока не прострелило наслаждением, и он не кончил Норману на спину, рухнув сверху. И, как только сладкие спазмы скрутившие тело стихли, скатился в сторону.
– Охренел?.. – прошипел Норман, переворачиваясь на спину, – ебанутый совсем… по-нормальному никак?..
Энди лениво наблюдал за ним, успокаивая сбитое дыхание.
– По-нормальному тебя уже поимели.
– Что на тебя нашло? – Норман тихо охнул, неловко повернувшись на бок.
Эндрю отвечать не стал, молча поднялся, подтянул штаны и вышел из комнаты.
Когда Эндрю вернулся в спальню, Норман уже вырубился.
Норман
Теплый душ и кофе утром привели Нормана в более-менее нормальное состояние. Он собрался, вызвал такси и уехал в мастерскую. Сегодня предстояло обсудить с Джеффри и ассистентами графики съемок их совместного проекта.
Когда вернулся домой, его встретила тишина и темнота. Обычно Эндрю предупреждал, когда задерживался. Всегда так делал, в отличие от него самого. Норман осторожно поставил на пол сумку с фотооборудованием и повел затекшим плечом. Не раздеваясь, прошел в гостиную и упал на диван.
Он смутно помнил вчерашний вечер. Вероятно, перегнул палку, и Эндрю действительно разозлился. Не стоило трахаться в машине на парковке, перед тем как идти домой. Только ему вчера было похуй.
За полгода, что они жили вместе, Норман привык, что после работы Эндрю всегда дома. Ждал его, порой что-то готовил, проводил какие-то разборки по телефону или просто пялился в экран телевизора, как примерная женушка. А еще молчал и не задавал лишних вопросов, когда Норман возвращался пьяным или не приходил вовсе.
Он всегда так жил и меняться ради Эндрю не собирался. Хороший трах и крепкий член в заднице – любимый наркотик.
И он предупредил с самого начала, что далек от семейных отношений. У него другие приоритеты: фотография и свобода. Эндрю согласился. Так какого хуя устраивает бабские истерики? Словно они сладкая семейная парочка. И еще ведет себя как говнюк.
Зазвонил телефон. Норман вытащил его из кармана, надеясь, что это Эндрю. Но звонил Джеффри. Настойчиво звал на вечеринку по поводу окончания выставки своего друга. Норман слушал, а думал об Эндрю. Злился. Одновременно со злостью чувствовал скребущее глубоко внутри чувство вины. Какого хрена? Он живет с ним. Разве этого мало?
С Джеффри он трахался задолго до знакомства с Эндрю. Когда во время фотосъемок и поездок адреналин кипел в крови, секс становился приятным бонусом. И теперь? Отказываться от удовольствия, лишь потому, что это неприемлемо для Эндрю? И вообще, он сам решал, с кем лечь в постель. Свобода – превыше всего. Норман не искал оправдания своим «изменам». Это всего лишь секс.
Он прикрыл входную дверь, мысленно пожелав, чтобы ревнивая сука Эндрю был дома, когда он вернется.
Утром квартира снова встретила тишиной. И это было уже не смешно. Норман вдруг заметил то, что не заметил вчера: гардеробная опустела, а там, где всегда лежал ноутбук Эндрю – валялась пустая сигаретная пачка. Твою мать! Норман поднял из урны рамку с их общей фотографией и положил на стол.
Блядь. Такого он не ожидал. Эндрю ушел.
Порыв позвонить пришлось задавить на корню. Ушел, значит ушел. Это его решение.
Норман бросил куртку в прихожей и направился в душ. Долго стоял под струей горячей воды. Задница ощутимо саднила. Блядь. Он даже не помнил, кто вчера его трахал.
Через пару дней Норман поймал себя на мысли, что скучает. Пару раз он приезжал к Эндрю на старую квартиру, топтался у двери, но не смог заставить себя позвонить. Любой разговор казался бессмысленным. Что говорят в таких ситуациях?
Весь следующий месяц пролетел в разъездах, фотосессиях и вечеринках. Вот она, наконец-то вернувшаяся свобода. Никто не ждал его дома, не смотрел осуждающим взглядом и не пытался воззвать к здравому смыслу. И первое время казалось, что это именно то, что нужно. Когда закончились съемки, он впервые за долгое время ощутил опустошение. Но времени на сопливые рефлексии не оставалось совсем. Началась подготовка к выставке. Норман уставал настольно, что едва добирался до постели в мастерской. Иногда напивался, чтобы забыться, и трахался всю ночь.
Секс. Механическое действие. Без чувств. Тело отзывалось, он кончал. Все. А потом долго лежал без сна и пялился в потолок.
С Эндрю все было не так. Эндрю смотрел на него по-другому, не как на дырку для члена. Всегда чувствовал, когда Норман хотел вести и кайфовал не меньше, чем когда трахал сам.
Те, с кем Норман спал сейчас относились к нему как к дорогой капризной шлюхе.
Он хотел полную свободу без обязательств – и получил.
Но желанная свобода оказалась не такой, какой представлялась. Бухать и трахаться быстро надоело. Он устал. И, оставаясь один, чувствовал себя одиноким.
Без Эндрю жизнь потеряла что-то неуловимо важное и стала пустой.
Норман бесцельно бродил по мастерской или пялился в потолок, выкуривая сигареты одну за одной, думая об Эндрю. Эта тоска ничем и никем не заглушалась. Он скучал по аромату туалетной воды Эндрю. По колючей щетине, голубым глазам и тому, как тот хмурился и смеялся. Скучал по его рукам и поцелуям. Вспоминал, с какой теплотой и нежностью Эндрю смотрел на него.
Норман вздыхал и закуривал очередную сигарету. «Как ебаться так без проблем, а как исправлять ситуацию, так трясусь, как баба, – в отчаянии думал он, – Соберись уже, блядь».
Норман отложил последние фотографии, и устало подвигал шеей. Вздрогнул, когда на плечи легли руки и несильно сжали.
– Устал? – Джеффри чмокнул его в макушку, – может, ко мне?
Раньше, такое начало рассматривалось прелюдией к сексу. Сейчас Норман хотел, чтобы он убрал руки и дернул плечом:
– Нет.
– Нет, не сегодня? – спросил Джеффри, опуская руки на пояс и обнимая.
– Нет. Совсем. Я серьезно, – Норман развернулся и посмотрел в прищуренные глаза напротив.
Джеффри улыбнулся.
– Хочешь надеть ошейник, Норман?
– Хочу.
Джеффри вздохнул и разжал руки, прикоснулся пальцами к его щеке.
– А я хотел предложить переехать ко мне. Мы вроде отлично ладим.
Норман отошел к кофейному аппарату, нажал на кнопку.
– Я бы ответил «нет».
– А ты умеешь говорить «нет»? – Джеффри хмыкнул и направился к двери, но так и не вышел, развернулся. – Если бы человек, которого я люблю, приходил домой бухой и с растраханой задницей, я бы не простил.
– Иди на хуй.
Джеффри улыбнулся.
– Удачи. Не забудь, выставка в субботу.
Лицо у Нормана пылало, а в груди все сжималось.
Прости
Норман никогда так не волновался. Стоял в коридоре и никак не мог заставить себя постучать в дверь. Он сделал несколько глубоких вдохов и все-таки решительно постучал. Еще раз. И еще. А услышав торопливые шаги, с трудом заставил себя не зажмуриться. Дверь открылась, и Норман тяжело сглотнул, почувствовав, как обдало жаром, и спина мгновенно взмокла. Он неуверенно посмотрел в распахнувшиеся глаза напротив.
Эндрю вцепился пальцами в дверь и нахмурился.
– Привет, – тихо сказал Норман, только сейчас, понимая, как сильно соскучился.
– Что ты тут делаешь? – холодно спросил Эндрю.
– Мы можем поговорить?
– Нет.
Норман потер лицо.
– Энди, прости… – он придвинулся к приоткрытой двери вплотную.
– Не начинай, – перебил Энди и попытался закрыть дверь, но Норман успел пропихнул ботинок.
– Пять минут, – прошептал, – пожалуйста.
Энди прищурился, вздохнул и распахнул дверь, все-таки пропуская в квартиру.
– Пять минут.
В коридоре повисло напряженное молчание, а от тяжелого взгляда Эндрю загорело лицо.
– Прости меня, – выдохнул Норман, – ты единственный с кем я хочу быть.
Эндрю хмыкнул.
– Натрахался?
– Облажался, – Норман медленно подошел ближе, неуверенно прикоснулся к его щеке, и чуть не застонал от знакомого ощущения теплой кожи, колючей щетины. – Энди, я так облажался.
Взгляд Эндрю заметался, словно ни на чем не мог сосредоточиться.
– Неужели? – съязвил он, – не преувеличивай мою значимость. Пять минут истекли.
Норман отодвинулся. Посмотрел ему в глаза, но Эндрю уже отвернулся.
– Энди.
– Трахнись и успокойся. Раньше это тебе помогало.
Норман засунул руку в карман и вытащил ключ, с ярким именным брелоком.
– Норман, – усталым голосом проговорил Эндрю, – они мне больше не нужны.
– Если есть хоть какой-то шанс, прошу тебя, вернись ко мне, – он вложил ключи в руку Эндрю и сжал его пальцы.
Эндрю не вернул ему ключи, а значит, что надежда есть.
Мой
Прошло больше недели. Норман извелся в ожидании, накручивая себя с каждым днем все больше. После выставки, не остался на вечеринку и, под насмешливым взглядом Джеффри, свалил домой.
Он вошел в темный коридор и, закрыв дверь, прижался к ней спиной. А в следующую секунду услышал:
– Я не уверен, что банк примет положительное решение по вашему вопросу…
Норман судорожно вдохнул. Сердце провалилось куда-то вниз. И он бросился в библиотеку и распахнул дверь. Эндрю посмотрел и улыбнулся, прижав палец к губам – тихо.
– Эти вопросы решает отдел по клиентским задолженностям… – низким, волнующим голосом ответил он телефонному собеседнику, не отводя взгляда.
Норман подошел ближе, не сдержавшись, обнял Эндрю за пояс, сжал на спине футболку.
– Повторяю, я не уполномочен принимать такие решения.
Норман вдыхал запах его кожи, покрывал поцелуями шею и не мог остановиться. Эндрю напрягся и тяжело задышал.
– Хорошо. Я… – он обхватил свободной рукой Нормана за плечо, – я сообщу о вашей проблеме лично, - и, наконец, отбросил телефон в кресло и обнял.
– Норман, сукин ты сын, – прошептал в шею и рвано вдохнул, позволив утянуть себя в спальню на кровать.
Норман сошел с ума.
Сорвался в пике.
Он вытряхнул Эндрю из джинсов и тяжело навалился сверху. Прижался всем телом, прислушиваясь, как колотится в груди сердце, ощущая теплые ладони на спине. Затем сполз ниже, задирая футболку и целуя самый низ живота. В волосы тут же вцепились пальцы Эндрю.
– Стой, – попросил он, – я должен знать…
– Я тебя люблю. Такой ответ устроит? – хрипло перебил Норман, освобождая член из белья и, обхватив рукой, медленно провел по всей длине.
Эндрю послушно откинулся на подушки.
– Вполне, – задохнулся и застонал, когда Норман взял член в рот и пропустил глубже в горло, – Черт. Притормози… кончу…
– Ммм… – промычал Норман, дорвавшись до желанного тела, лаская пальцами поджавшиеся яйца. Останавливаться он точно не станет.
– Норман… – рвано задышал Эндрю, очевидно поняв, что тормозить никто не собирался. Наоборот, Норман ускорился, позволяя Эндрю цепляться удерживать себя волосы – кажется, кто-то явно ловил кайф и долго не продержится.
– Ну, зачем… – со стоном кончив, протянул Эндрю.
Норман поцеловал его живот, поднялся выше, лизнул сосок и тяжело опустился сверху, вжавшись членом в бедро. Трахнуть Эндрю хотелось до зуда. Приподнявшись на руках, он посмотрел в расслабленное лицо и, наклонившись, мягко поцеловал.
– Я скучал.
Эндрю посмотрел в глаза и потянулся к нему.
– Хочешь?.. – спросил, когда Норман оторвался от его губ.
– Угу.
Секс – это тоже проявление любви. Но теперь Норман видел разницу.
Он честно старался не сорваться сразу. Эндрю жаркий и охренительно узкий, от его стонов и прикосновений остатки самообладания растворялись в бешеном желании отпустить себя. Норман вбивался размашистыми глубокими толчками, не отводя взгляда от поплывших глаз. Чувствуя, как неумолимо накрывает. Эндрю притянул к себе, целуя, а потом с силой провел руками по его взмокшей спине и пояснице, сжал ягодицы и медленно скользнул пальцами между ними. Норман сбился с ритма, рвано задышал, кусая губы.
– Хочешь… – Эндрю медленно, с нажимом провел по сжатой дырке и решительно толкнулся пальцем.
Норман двинул бедрами, вжавшись в задницу Эндрю и, задушено всхлипнув, практически распластался на нем.
– Блядь… Энди… – простонал, чувствуя, как от движений пальцев, поджимаются яйца. Понимая, что все. Он уткнулся Эндрю в шею и, вздрагивая, долго кончал.
Перестав вздрагивать, скатился вбок и нашел руку Эндрю, переплел их пальцы.
– Люблю тебя, – сказал Эндрю, сжимая руку в ответ.
Выпускать Эндрю из постели в ближайшее время Норман не планировал. Какое-то время они лежали обнявшись. Он медленно водил рукой по животу Эндрю, груди, касался сосков, сжимая их пальцами, слушая участившее дыхание. А когда Эндрю повернул голову и уставился на него расфокусированным взглядом, Норман тихо спросил:
– Трахнешь меня?
Эндрю словно ждал – тут же подмял под себя и, приподнявшись на руках, уставился с подозрением.
– Ты давно не трахался. Я прав?
– Угу. Энди, хватит болтать. Выеби меня.
Эндрю не любил светские вечеринки. Но выставка Нормана действительно стоила того, чтобы облачиться в смокинг и вытащить себя в центр Манхеттена.
Он чуть расслабленно держал бокал с шампанским и невольно искал глазами Нормана. Тот нашелся у фотографий с горным пейзажем. У него взмокшая от пота челка и усталый вид, рукава голубой рубашки уже закатаны, галстук расслаблен и верхняя пуговица расстёгнута. Брюки обтягивали задницу больше чем нужно. Эндрю хмыкнул, прикипая к ней взглядом. Хотелось сгрести его и утащить домой. И похоже, не только ему. Наблюдая за флиртующей с Норманом чернокожей красоткой в слишком откровенном платье, Эндрю отпил глоток уже теплого напитка и подавил желание выплюнуть обратно.
Тем временем Норман перешел к следующей группе людей и оглянулся. Эндрю поймал его напряженный взгляд, слегка кивнул, улыбнувшись. У них даже не было времени нормально поздороваться.
Спустя полчаса Энди поставил на поднос четвертый пустой бокал. Вечеринка из официальной плавно перетекла в более интимную, гостей меньше, и свет глуше. Норман все так же нарасхват и Энди уже откровенно зевал. Он добрался до кожаного дивана и взял со столика еще бокал. Какой-то парень попытался завести с ним «умную» беседу, и Энди в пол уха слушал его. Поискал глазами Нормана. В зале его не было.
Эндрю вышел в холл и направился к туалетам, надеясь перехватить, если он там и свалить, наконец, домой. Из-за поворота вывалился Джеффри, пошатываясь, на ходу застегивая ремень. Они посмотрели друг на друга и Джеффри похабно улыбнулся.
– Нормана ищешь?
Эндрю прищурился. Терпкий аромат туалетной воды казался знакомым. Кожа и дерево. Он сжал зубы.
– Не видел его?
– Может и видел. Даже очень близко видел. Очень близко, – он хмыкнул и, обогнув Эндрю, пошел дальше.
Сердце у Эндрю болезненно сжалось, и он прислонился спиной к стене. Ждал. Боялся, что сейчас откроется дверь и следом за ним выйдет Норман.
– Энди! – услышал он и резко повернул голову. Норман приближался к нему по коридору быстрым шагом, – я искал тебя. Можем свалить. А что ты тут делаешь?
Такого облегчения Эндрю не испытывал очень давно. Он впился в рот Нормана жадным поцелуем, сильно обнимая за пояс.
– Что с тобой? – спросил Норман, когда он уткнулся в плечо.
– Встретил кое-кого…
– Понятно, – Норман фыркнул, – ревнуешь.
– Есть немного, – поморщился Эндрю, – поехали домой, а? Хочу испробовать на тебе одну штуку…
Норман с любопытством прищурил глаза.
– На тебе испытаем. Мне хватило крюка в заднице.
– Да ладно. Ты тащился. Я помню, как ты кончал, – перебил Эндрю, ухватив его за руку.
Норман фыркнул и крепче сжал ладонь. С Эндрю он на все согласен.
@темы: Эндрю Линкольн, RPS, Мини, NC-17, Текст, Слэш, Норман Ридус